Трофей для адмирала драконов - Светлана Томская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мне бы хотелось поговорить с адепткой наедине.
– Нет, – коротко отвечает Велл.
Так, кажется, нет смысла делать вид, что никто ни о чём не догадывается.
– Магистр Верн, не понимаю, что вы мне можете сказать такого, что не должен услышать мой брат.
– Кира?! – вскидывается Велл.
– Магистр Верн уже знает и о тебе, и обо мне, – прямо говорю я. – И он никому об этом не рассказывает.
– Ну что ж, – поднимает руки, словно сдаваясь, магистр, – может, так и лучше.
Теперь он обращается только к брату:
– У нас проблема с наргом. Он то ли сдох, то ли без сознания.
– А при чём здесь она? – Велл показывает подбородком на меня.
– Она последняя работала с наргом и к тому же двумя стихиями. Если в нарге остался запас её силы, то она может его нащупать.
– Разумно, – соглашается Велл и спрашивает меня: – Будешь пробовать?
Хм, а почему бы и нет? Потом сделаю большие, удивлённые глаза. На всякий случай спрашиваю:
– А если нарг умер, я его почувствую?
Воображение у меня отличное. Знаю ведь, что нет там никакого нарга, но стоит просто представить, что я касаюсь мёртвого существа, и меня передёргивает. Ледяные мурашки бегут по спине.
– Нет, не почувствуете, – успокаивает меня магистр Верн. – Будет просто пусто. Но если он жив, то немного силы может его спасти.
– Для того, чтобы снова и снова его убивать? – резко вырывается у меня.
На меня смотрят с удивлением, и я усилием воли гашу в себе злость. Что это я раздраконилась? Знаю ведь, что мой нарг в безопасности.
– Хорошо, – протягиваю руки к Веллу. – Это ведь надо снять?
– Нет смысла, – раздаётся от входа знакомый голос. – Нарга уже нет. Правда, Кира?
Поворачиваюсь, наталкиваюсь на суровый взгляд и понимаю, что все мои ухищрения были напрасны. Кажется, теперь для меня осталась одна дорога: домой.
Глава 22. Кира
Сейчас у меня даже в мыслях не получается называть его дядей. Передо мной князь Рагнар: жёсткий, властный, один из победителей Хаоса.
Поёживаюсь под его леденящим душу взглядом. Куда-то напрочь исчезает уверенность в собственной правоте.
Затылком ощущаю взгляды Велла и магистра Верна. Они не знают, почему князь задал мне этот вопрос, но догадываются, что неспроста.
– Велл, отведи Киру ко мне в кабинет. Магистр? На два слова.
М-да, похоже, ректор уже в курсе, что наш секрет раскрыли. Вероятно, он и весь разговор слышал.
Князь Рагнар догоняет нас уже в своей приёмной, отрывисто бросает секретарю:
– Атериан! Свободен на сегодня.
Причём говорит он это таким тоном, что секретарь кладёт на стол папку, которую до этого держал в руках, и моментально исчезает за дверью.
Ой, мамочки! Вот теперь я, кажется, влипла. На лице Роувелла, помимо привычного «Что ты там ещё натворила?», проглядывает толика сочувствия. И у меня появляется желание схватиться за его руку, как в детстве я хваталась за руку Криса, когда отец отчитывал меня за проказы.
Но князь Рагнар произносит:
– Подожди в приёмной, Велл.
Затем он пропускает меня вперёд в свой кабинет и плотно закрывает дверь.
Повторяется вчерашняя сцена: ректор садится на краешек своего стола. Только на этот раз я не решаюсь опуститься в кресло, а стою в центре кабинета перед ним, опустив голову.
Тишина. Шелест занавески на открытом окне. Начала было трель и тут же смолкла птица, словно испугавшись.
– Я слушаю, – прерывает молчание голос князя.
Делаю вдох и медленный выдох. Сколько ни молчи, а отвечать придётся.
– Это я выпустила нарга, – начинаю я.
И сразу же меня отпускает, потому что самое главное уже сказано. Дальше легче. Вскидываю голову, смотрю ректору в лицо:
– И я уверена, что сделала правильно. С наргами можно договариваться.
К моему удивлению, он не начинает рассказывать мне про галлюцинации. Кивает в сторону кресла:
– Подробности.
Неужели он, действительно, готов меня выслушать? И мне не придётся ради этого прыгать в холодную воду к наргам, чтобы доказать свою правоту?
И, окрылённая, я рассказываю о том, как во время ритуала видела картинки из головы нарга, и о своих ночных приключениях. О прыжке в озеро и, конечно же, о помощи Рэйгарда умалчиваю. Не было его там. Не было горячих объятий, не было броска вслед за мной в воду и холодного расставания не было. На душе становится тоскливо. Рядом с этим несносным капитаном было безопасно и надёжно.
Мотаю головой, пытаясь отбросить ненужные воспоминания. Продолжаю сочинять, как всем телом повисла на рычаге. Как мысленно вместе с наргом нырнула в открывшийся проход. Чем больше ярких подробностей, тем менее заметны нестыковки. И тем расплывчатее образ Рэйгарда.
Взгляд дяди смягчается, но недоверчивый прищур остаётся. Ну да, спасибо, что выслушал. А вот поверить – это вряд ли. Обидно.
Вздыхает:
– Ты понимаешь, что нарги могут не только отбирать магию, но и внушать то, что им надо?
– Но это подтверждает, что они разумны.
– Ки-и-ра, – тянет дядя. – Ты здесь всего две недели. Ты оказалась более внушаемой, только и всего. Ну неужели ты думаешь, что почти за тридцать лет, прошедших со времени победы над Хаосом, никто бы не заметил разумности наргов? Их и приручать пробовали. Но дикий зверь остаётся диким зверем.
– Приручать? А разве можно приручить разумное существо? Я говорю о том, что можно договариваться. До-го-ва-ри-вать-ся.
Начинаю злиться. И почти тут же понимаю, что со мной происходит что-то непонятное. Под рёбрами появляется распирающее чувство, кожа горит огнём, в ушах нарастает шум, а глаза застилает туманом.
Двойной, почти слившийся в единый звук, металлический щелчок. Грохот ломающейся мебели. Три стихии сплетаются вокруг меня в разноцветный кокон: белый лёд, красный огонь и голубая вода. Мир на миг застывает, а потом как-то вдруг сразу обрушивает на меня какофонию ощущений.
Ослепительный свет, топот мышиных лапок под книжным шкафом, запах клейких, только что распустившихся листочков за окном.
Небо зовёт, делаю шаг к окну.
– Кир-р-ра, – оглушающий рык ледяного дракона.
Передо мной дракон в полуобороте. Под чешуёй проступают знакомые человеческие черты. Знаю: он старший, я должна подчиниться. Не хочу. Отвечаю предостерегающим рычанием. Красивый звук получается. Мне нравится, и я рычу громче.
Ещё шаг к небу, к свободе.
– Р-р-рано, – рявкает ледяной.
Упрямо пытаюсь проскользнуть мимо него. Но что-то мешает. Воздух вокруг меня густеет. И я вязну. Попытка вырваться, прорвать плотную оболочку своими стихиями оказывается бесполезной.
Беспомощность. Ярость. Обида.
