Ночь пламени - Амелия Ламберте

предложила свой замок в качестве укрытия. Вместе мы здесь навели кое-какой порядок, перекрыли опасные места, утеплили второй этаж в левом крыле, создали оранжерею, чтобы Лимирей в любое время могла получить ингредиенты для любого зелья, а не ждать сезона цветения у эльфов на куличиках. В общем, я остался здесь. Люди сюда не суются: Древень сделал это место гиблым. А слухи о сгинувших душах я тут сам поддерживаю. Слышали вчера, наверное, рев? – ехидно спросил Телириен.

Я кивнул. Теперь многие здешние странности стали мне понятны. Однако в голове не укладывалось, что Лимирей так спокойно убила нескольких людей ради дракона.

Я медленно перевел на нее взгляд. Видимо, он был слишком красноречив, и Лимирей принялась быстро писать ответ. Закончив, она протянула листок мне, отвернувшись в сторону. В ее глазах блеснули слезы.

«Я не смогла пройти мимо. Вспомнила себя. Моих родителей убили потому, что они были другими. Не людьми. И меня пытались убить. Мама погибла у меня на глазах. Я не понимала, за что. Тел тоже был другим. Люди уничтожили бы его. Что мне еще оставалось делать? Может, мы оба – последние представители своей расы? Я постоянно об этом думаю, и это тяжело. Я не хочу быть последней, но, похоже, так и есть».

Я прикрыл глаза, пытаясь собрать все мысли воедино. Я и сам задумывался над последним предположением, только Лимирей об этом не говорил. А вот она, значит, задавалась вопросом о том, что будет, если она погибнет.

– А что случилось здесь? – взглянул я на Лимирей. – Я понял, что тут произошел пожар…

Она некоторое время стояла, глядя в пол и не решаясь, но потом сделала жест следовать за ней. Но Телириен вдруг протянул лапу и загородил мне дорогу. Его изогнутый коготь доходил мне до середины голени.

– Не смей ее ни в чем обвинять, – рыкнул он. – Прежде чем решать, подумай: будь ты на нашем месте, как бы себя повел? – спросил он и пропустил меня.

– Вампиров называют угнетателями рода людского, а вас – их приспешниками, – негромко заметил я.

Телириен подался вперед, вперившись в меня недобрым взглядом золотистых глаз.

– Ты был на той войне? Ты знаешь о драконах и вампирах все? Видел, что тогда происходило? – В голосе Телириена я услышал тихую угрозу.

От подобного выпада я даже растерялся.

– Тогда не смей говорить такие вещи! Услышу – поджарю как следует, – предупредил меня Телириен.

Отчего-то я в этом не сомневался.

– А если так действительно было? – настороженно спросил я.

– Тогда извините, – фыркнул дракон. – Только сначала найди более великовозрастных свидетелей тех событий, и мы обо всем поговорим.

Отличный ультиматум, ведь все знают, что никого из них нет в живых.

Я обошел Телириена и последовал за Лимирей. Всю дорогу до нашей комнаты в левом крыле мы молчали.

Зачем мы вернулись? Неужели история началась здесь?

Однако все оказалось куда прозаичнее: там Лимирей просто оделась, взяла чистый лист бумаги, отвязала магический светильник от потолка и повела меня на улицу.

Я понял, что Лимирей идет к разрушенной части замка, в которую изнутри было не попасть. Она спустилась вниз и осторожно двинулась вдоль стены. Я обратил внимание, что было разрушено не только правое крыло, но и стены центральной части замка.

Мы оказались неподалеку от разрушенных башен. Ближе подходить Лимирей не стала. Она указала наверх, а затем на развалины винтовой лестницы второго этажа.

Я присмотрелся и понял, что где-то там и была детская, которую я нашел.

– Родители вывели тебя сюда? – догадался я.

Лимирей медленно кивнула. Отерев слезы, она поднесла лист к магическому светильнику и начала писать.

«Это произошло зимой, после праздника стихии Воды. Мама спрятала меня здесь, пока папа отвлекал других. Она думала, что тут безопасно, но люди окружили нас со всех сторон. Выхода не было. Мама надела на меня кулон, который сейчас у тебя, и велела уходить. А я не могла. Я не хотела ее оставлять. Не понимала, что происходит. Она не умела драться и защищала меня как могла. Я хотела ей помочь. Когда она повернулась, чтобы снова крикнуть мне, чтобы я бежала, то не заметила подошедшего к ней разбойника, и он пронзил ее насквозь. А потом люди подожгли ее. Я стояла на месте и не могла пошевелиться. Меня назвали маленьким отродьем и ткнули в лицо факелом. Мои волосы загорелись. Пламя жгло лицо. Было очень больно. Я плохо помню, как спаслась из замка. Было только желание выжить. Когда я пришла в себя, огня уже не было. Осталась только боль. Двигаться было тяжело. Я увидела, что замок горит. И я знала, что мама с папой остались там. Их забрал огонь. Осталась только я. Может, и хорошо, что я почти ничего не помню. Но я не забыла, как выглядят мама с папой. И никогда не забывала. Я даже сейчас помню их лица…»

– После праздника стихии Воды, – потрясенно повторил я. Я еще раз пробежался глазами по словам в записке, и мое сердце защемило. Оказывается, я и правда ничего не знал о Лимирей… И врагу не пожелаешь такое пережить.

– Сколько лет тебе было, когда это случилось? – тихо спросил я.

Она показала пять пальцев.

А встретились мы, когда нам было по семь. И она уже жила у Николаса. Теперь понятно, почему она не разговаривала. Все это время она просто пыталась выжить. И дело было вовсе не в законах. Ребенок вряд ли поймет их сложные хитросплетения, но то, как обошлись с ним и его родителями, он запомнит надолго.

Я подошел к Лимирей и обнял ее. Для меня сразу стало не важно, что она убила людей, которые иначе наверняка уничтожили бы Телириена и ее саму.

– Прости, – прошептал я ей на ухо, уткнувшись в темные и еще влажные волосы. – Я просто… Просто хочу узнать тебя получше, – честно сказал я.

Несколько мгновений мы стояли молча, каждый погруженный в свои раздумья.

– Пойдем отсюда, – негромко сказал я Лимирей. – Вернемся в замок. Выспимся, а завтра решим, что делать дальше.

Лимирей кивнула. Я мягко развернул ее к себе, пытаясь прочитать хоть что-нибудь в ее взгляде. Кроме застывших слез я увидел, как из-за меня она заново переживает ту страшную ночь.

Я провел рукой по ее щеке, стирая покатившуюся слезу. Лимирей опустила голову и взяла меня за руку. Наверняка в этом месте ей было страшно находиться до сих пор. Слишком много плохих воспоминаний с ним связано. Зато я