Черный разрушитель - Альфред Ван Вогт

— Я дам пять долларов, — прохрипел Кент, — если вы упакуете мои вещи и доставите меня в Кемпстер к двенадцатичасовому поезду. И расскажите, как добраться до психиатрической лечебницы в Пиртоне. Ради всего святого, быстрее!

Человек за конторкой вылупился на него, как на привидение.

— Мистер Кент, я велел горничной собрать ваши веши сразу же после завтрака. Вы разве не помните, что сегодня семнадцатое августа?

Кент в ужасе смотрел на него. И это пророчество сбылось. Но как же тогда другое?

По дороге к Кемпстеру он смутно, словно сквозь туман, слышал слова шофера о том, что Пиртон, мол, большой город и что Кент, дескать, легко сможет взять такси на станции…

Из такси лечебница выглядела как несколько белых домиков посреди зеленых лужаек, окруженных высоким железным забором. Кента повели по бесконечным тихим коридорам, и он все время норовил обогнать сопровождавшую его сестру. Ну как она не понимает, что речь идет о жизни и смерти!

Врач встретил его в маленькой, светлой и очень приветливой комнатке. Он вежливо встал, приветствуя Кента, но тот, дождавшись только, чтобы сестра закрыла за собой дверь, выпалил:

— Сэр, у вас содержится женщина по фамилии Кармоди, — И, дав врачу немного подумать, но пару секунд, не больше, торопливо продолжал: — Даже если вы и не помните ее, поверьте мне, это так.

Лицо врача прояснилось.

— Я помню эту больную.

— Послушайте, — с отчаянием в голосе сказал Кент. — Я только что узнал, как все произошло. Вот что вы должны сделать: немедленно отведите меня к ней, и я заверю ее, нет, вы заверите ее, что она не виновата и что ее скоро отпустят. Вы меня понимаете?

— Мне кажется, — осторожно ответил врач, — что вам лучше рассказать все с самого начала.

— Ради бога, сэр, поверьте мне, — Кент отчаянно пытался пробиться сквозь стену непонимания, — нельзя терять ни секунды. Я не знаю точно, как это произойдет, но предсказание, что она повесится, может сбыться, если…

— Минуточку, мистер Кент! Я был бы вам крайне признателен…

— Ну как вы не понимаете! — вопил Кент. — Вам надо действовать, иначе предсказание сбудется. Я же вам говорю: мне известны факты, которые позволят освободить эту женщину. И, следовательно, сейчас все решится!

Он замолчал, заметив, что врач как-то странно на него смотрит.

— Знаете, мистер Кент, — сказал тот, — прежде всего вам надо успокоиться. Я уверен, что все будет в порядке.

Неужели все нормальные, уравновешенные, спокойные люди так же невозможны, как этот доктор?

«Надо быть поосторожнее, — неуверенно подумал Кент, — а не то они запрут меня здесь вместе со всякими там лунатиками».

Он начал рассказывать все, что слышал, что видел, что делал. Врач то и дело прерывал его вопросами, и постепенно до Кента дошло, что ему и в самом деле придется рассказать все с самого начала: слишком многого врач не знает.

Он остановился, немного посидел молча, собираясь с мыслями, потряс головой, а потом тихо и спокойно стал объяснять, что, как и почему.

Тянулись минуты, а Кент все говорил и говорил. Он прислушивался к собственному голосу. Каждый раз, начиная говорить быстрее, он заставлял себя успокоиться. Наконец он дошел до книг Дунна и замялся в нерешительности.

«Боже мой, — подумал он, — неужели мне придется объяснять ему разработанную Дунном теорию времени как состояния мыслящей материи?! Все остальное не так уж и важно, но без этого…»

— Мистер Кент. — Слова доктора вывели его из задумчивости. — Я читал некоторые работы Дунна. Боюсь, правда, что не могу принять его положения о многомерном характере времени…

— Послушайте, — прервал его Кент. — Представьте себе впавшего в детство старика. Он живет в странном, непонятном мире. Удивительные, часто не связанные между собой мысли, переживания, идеи — все это для него в порядке вещей. Память — особенно память — невыразимо запутана и туманна. И в этом запутанном, неестественном окружении как-то, когда-то сработала одна из переменных теории Дунна. Старик, чье чувство времени оказалось полностью разрушенным инфантилизмом; старик, который ходит в будущее так же запросто, как мы с вами ходим в соседнюю комнату…

— Что?!

Вскочив на ноги, врач в волнении заходил взад-вперед по кабинету.

— Мистер Кент, — произнес он наконец, — эта идея совершенно не вписывается ни в какие рамки. Но как бы там ни было, я пока не вижу, как это все связано с миссис Кармоди.

— А вы помните, как произошло убийство?

— Смутно. Кажется, семейная ссора?

— Я вам сейчас расскажу. Когда миссис Кармоди проснулась, то была уверена, что победила. Она думала, будто сделала для себя и своих детей все, что могла. И тут увидела на тумбочке записку. Она была от Билла и явно пролежала там всю ночь. Билл писал, что не может и не хочет осуществлять придуманный ею план, что ему не нравится на ферме и что он немедленно отправляется в город. Он и правда ушел в Кемпстер и к тому времени, когда его мать вышла из кино, уже ехал в поезде. Кроме того, он написал, что несколько дней тому назад мистер Уэйнрайт очень удивился, увидев его во дворе. Старик думал, что Билл уже уехал в город…

Мысль о Уэйнрайте не давала женщине покоя. Этот проклятый старик, во все сующий свой нос! Он предсказал, что Билл уедет, — и в критический момент Билл действительно уехал. А с ним испарились и все ее надежды. Филлис выйдет за Чарли Козенса, и что тогда? Что станет с бедной, никому не нужной сорокапятилетней женщиной?

«Старик, — думала она, спускаясь по лестнице, — это он все придумал. Проклятый старикашка! Сначала сказал Биллу про город, потом Филлис — за кого ей выйти замуж, а затем попытался испугать меня разговорами о повешенных. Повешенные?»

Она замерла, словно налетев на стену. В глазах у нее помутилось. Если все остальные пророчества сбылись, то почему бы и этому не сбыться? Но если ты никого не убил, то они не могут тебя повесить! Кого она может убить? Уэйнрайта? Нет, такой глупости она не сделает!

Она не помнила, как прошел завтрак. Словно сквозь туман женщина услышала заданный собственным голосом вопрос:

— А где же мистер Уэйнрайт?

— Он вышел на прогулку. Мама, ты нездорова?

Нездорова? И кому только в голову придет задать такой дурацкий вопрос? Нездоров будет этот проклятый старик — после того, как она с ним побеседует.

У нее остались какие-то смутные воспоминания о том, как она мыла тарелки; а потом — странный черный провал… живая, жестокая ночь, окутавшая ее сознание… уехал… Билл… надежда… проклятый старик…

Она стояла у двери на веранду, в сотый уже, наверное, раз выглядывая во двор, в надежде увидеть возвращающегося с прогулки Уэйнрайта. В этот миг все и произошло.