Эльфийский клинок - Ник Перумов

— Ничего не понимаю, — сказал он, разводя руками. — Под этой сажей самый обыкновенный гранит, его здесь повсюду полно. Надо сказать, что сила у этого всадника есть — такой кусок отколоть! Вот только зачем он это сделал?

— Скорее всего из любопытства, — сказал Рогволд. — Посмотри, следы вели напрямик через поляну, очевидно, он свернул, как и мы, когда заметил слева что-то непонятное. Посмотрел, удивился и решил, наверное, разобраться на месте. Ну посмотрим, что было с ним дальше? Чего тут стоять?

Торин спрятал свое оружие, и они тронулись дальше; дойдя по следам неизвестного до середины поляны, они свернули влево. Отпечатки подошв исчезли, оставались лишь конские копыта.

— Сел на коня, — заметил Торин.

Всадник направился к противоположному краю поляны, где в окружении елей намечалось нечто вроде просвета.

Они миновали ельник, тропа вновь соскользнула вниз, в густые заросли тонкой молодой ольхи, и стала постепенно уклоняться к западу, очевидно, огибая холм. Земля здесь оказалась более влажной и мягкой, читать следы стало проще.

— Крупный у него жеребец, — заметил Рогволд, оценивая взглядом расстояние между отпечатками копыт. — Постойте, а это еще что? Он почему-то спешился.

Они остановились, и Рогволд с Фолко принялись осторожно обшаривать землю. Здесь гибкие ольховые ветви полностью смыкались над самыми их головами, подножия деревьев скрывала густая, но уже пожухлая осенняя трава. Рядом со следами коня вновь появились отпечатки сапог — лошадь топталась на месте, переминаясь с ноги на ногу, а человек ходил кругами, шаря по кустам. Здесь отпечатков оказалось столько, что Рогволд предположил, что неизвестный не иначе, что-то искал, тщательно обыскивая пядь за пядью.

— Поищем и мы, — предложил ловчий. — Эй, Торин! Давай сюда.

Втроем они принялись осматривать кусты и траву, стараясь понять, что же мог искать в этом гнилом месте загадочный всадник. Рогволд стал пристально рассматривать ветви деревьев над самой тропой; и вдруг ползавший в некотором отдалении от него Фолко отогнул очередной пук травы и увидел в углублении между корнями какую-то тускло блеснувшую вещицу.

Он протянул руку.

— Смотрите, что я нашел!

На ладони Фолко лежала овальная бронзовая фибула со вставленной спереди серебряной пластинкой. Ее поверхность, гладкую, отполированную, покрывал незнакомый хоббиту орнамент — переплетения каких-то странных стеблей и трав, цветы, переходящие в туловища диковинных зверей, разинутые пасти, мощные лапы с огромными когтями, вновь переходящими в плавные волнистые линии растений. Запоминались огромные, на полголовы, выкаченные глаза зверей, в них, казалось, застыла невысказанная, затаенная ненависть. Фолко перевернул вещицу — на ее обороте было странное клеймо — три перевившиеся между собой змеи и маленький топорик над ними.

— Что ты скажешь о ней, Торин? — нарушил молчание Рогволд. — Мне такие раньше не встречались.

— Бронзовая основа наша, гномья, — не задумываясь, ответил Торин. — А вот пластинка серебряная… Могу сказать только одно — она издалека. Три змеи — я не знаю подобного клейма, да и узора такого нет ни в одном из поселений от Серых Гаваней до Одинокой Горы. А основа, я утверждаю, наша работа. Топорик — это марка клана Барина из Железных Холмов. Впрочем, это ни о чем не говорит, они сотнями продают такие штучки на ярмарках по всему Средиземью.

— Ну что ж, теперь ясно, что он искал, — подытожил Рогволд. — Он зацепился плащом вон за ту ветку — высокий мужчина, чуть выше меня, — и там даже осталось несколько ниточек. Застежка отлетела, он пошарил, поискал потерю — но так и не нашел и поехал себе дальше. Давайте и мы за ним!

Однако больше им не встретилось ничего необычного. Еще несколько миль лесом, еще несколько поворотов, несколько подъемов и спусков — и перед ними вновь потянулись возделанные поля. Следы всадника, судя по всему, ехавшего совершенно не скрываясь, вскоре вывели на сам Тракт и здесь исчезли. Последнее, что мог сказать Рогволд, было то, что неизвестный повернул к Аннуминасу.

— По-моему, ничего особенно подозрительного в этом нет, — заметил при этом ловчий. — Ехал себе кто-то, заглянул на странное место, случайно на него наткнувшись, потом потерял фибулу — кстати, где она, Фолко? — и наконец, преспокойно выехал на Тракт и отправился по своим делам. А подковы… Само по себе это еще ничего не значит. Причудливы пути и коней, и оружия — после весенних боев в наши руки вполне могли попасть ангмарские лошади.

Они вновь замолчали, а хоббит покрепче сжал в засунутом в карман кулаке найденную вещицу. Он оставил ее себе, жалко было выбросить, и к тому же Фолко понравился незнакомый узор на серебряной пластинке.

К Аннуминасу они подъехали, когда солнце уже давно миновало зенит и начинал подступать серый, по-кошачьи подкрадывающийся, осенний вечер. После пяти дней пути от Пригорья друзья ехали через предместья, которые сгоравшему от нетерпения хоббиту казались бесконечными. Фолко только и делал, что вертел головой в разные стороны.

Да, эта страна была богата, очень богата, не в пример его родной Хоббитании, которая, как полагал Фолко, достигла верха благополучия. До городских ворот оставалось еще много миль, а деревянные избы уступили уже место добротным каменным домам, протянувшимся бесконечной полосой вдоль Тракта. На окрестных полях виднелись теперь только одинокие фермы, аккуратные каменные постройки окружали багряные космы осенних садов, над черепичными крышами в серое небо поднимались вьющиеся дымки, изредка попадались ухоженные пруды с беседками и скамьями на берегах для отдыха путешественников, а таверны, корчмы и трактиры встречались почти на каждом шагу. Людей на Тракте стало очень много, они двигались непрерывным потоком, ловко лавируя между бесчисленными телегами и повозками. Ржание коней, визгливые оклики погонщиков, направлявшихся к городу со стадами овец, перебранка возчиков двух сцепившихся осями телег — над Трактом стоял постоянный и неумолчный гомон. Под копытами пони звучали каменные шестиугольные плиты, умело пригнанные друг к другу без малейших трещин и зазоров. Тракт расширился еще больше и теперь шел прямо на запад.

Как они ни ждали этого момента, городские стены показались внезапно. Предместья неожиданно кончились, с севера на юг пролегла длинная линия городских укреплений — высокие зубчатые стены в полных тридцать пять саженей с толстыми круглыми башнями. На заостренных башенных крышах слабо колыхались бело-голубые и бело-синие знамена, зоркий хоббит разглядел в промежутках между зубцами даже блеск брони стражников, охранявших стену.