Эльфийский клинок - Ник Перумов

Горница Исунга была велика, но все же с трудом вместила в себя всех пришедших. На середину вынесли длинный, тут же сложенный из досок и щитов стол, накрыли несколькими скатертями и, пока женщины готовили горячее, подали несколько пузатых жбанов пива для препровождения времени. Фолко, Торина и Рогволда посадили на почетные места. Рядом с ними сели Хелдин и Исунг, Эйрик и Грает и прочие, всего десятка три. Не поместившиеся в горнице ушли готовить совместный вечерний пир в знак прекращения междуусобицы.

— Так все-таки из-за чего весь сыр-бор? — спросил гном Эйрика и Исунга, сидевших рядом с ним, и сделал добрый глоток из высокой деревянной кружки, где пенилось недавно сваренное пиво. — Я немало странствовал по Арнору, но такое, признаться, вижу впервые. С чего все началось?

Люди смущенно переглядывались, опуская глаза. Наконец заговорил Исунг:

— Это началось год назад, почтенный Торин. Из-за восточных гор к нам в деревню пришел никому не ведомый путник — древний старик, ободранный и голодный. Он сказал, что его дом сожгли ангмарцы, что все его дети и родственники погибли и теперь он скитается по Арнору, не имея своего угла. Ну, народ у нас жалостливый… Его приняли, обогрели, он и прижился, а под жилье приспособил старый сарай. Сперва его кормили из сострадания, ожидая, что он разведет огород и начнет жить как человек, но ничего подобного… Работать он не пожелал, а стал оказывать за плату всякие мелкие услуги — зуб заговорить, корову вылечить, ну и так далее. Оказалось, что он искусный лекарь и умеет предсказывать погоду и на день вперед, и на год. Его стали уважать, ценить, а потом — и побаиваться. Одним словом, он оказал немало услуг нашей деревне. Слух о нем, естественно, дошел и до наших соседей. Его стали звать и в Хагаль — это деревня Эйрика, однако там от него что-то проку было мало. Напротив, что у нас он делал превосходно, у других выходило из рук вон плохо. У сестры Эйрика, я знаю, он уморил корову и козу, хотя мог бы вылечить…

— Вот мы и ополчились против него! — перебил Исунга Эйрик. — Мы ругали его на чем свет стоит и мало-помалу стали завидовать соседям, которые благодаря ему стали богатеть и жить лучше нас. Пошли ссоры и раздоры.

— Да, ему приходилось туго, — кивнул Исунг. — Жители Хагаля не давали ему прохода, и мы — ох, зачем мы это сделали! — мы дали ему охрану. После этого между нашими деревнями, где три четверти народа приходится друг другу родней, словно черная кошка пробежала! Мы стали злы и подозрительны, ссоры вспыхивали по любому поводу. Наконец Суттунг и взбаламутил всех из-за этого поля. У людей в головах закружилось, похватали кто что, да и соседи наши не лыком шиты оказались. Наломали друг другу бока. Вам спасибо, что развели! А то, кто знает, чем бы дело кончилось…

— А этот… Храудун, лиходейщик, сам-то он где?! — спросил Торин.

— То-то и оно, что исчез он, — с досадой отвечал Исунг. — Вот вчера ночью и сбежал, только его и видели!

Гном разинул рот, Рогволд пристально посмотрел на Исунга.

— Исчез и добро свое все оставил, — продолжал тот. — Но хватит о нем! Мы примирились — не так ли? Давайте же радоваться! Хозяйка! Готово ли? Гости заждались!

Женщины засуетились вокруг стола, подавая на него дичь, рыбу, грибы, разные соленья и варенья. Путешественники не заставили дважды просить себя и принялись за еду.

Постепенно за окнами крепкого дома Исунга совсем стемнело, солнце село за окрестные холмы. Пора было искать место для ночлега. Хозяева ни за что не хотели отпускать путешественников, однако возмущенный Эйрик напомнил о данном гномом обещании, и друзьям пришлось подчиниться. На востоке уже поднималась желтоватая луна, когда они наконец расположились в придорожном трактире деревни Хагаль. Теперь в основном говорил Эйрик.

Они узнали, что Храудун почти не попадался на глаза жителям Хагаля, однако из скупых отрывочных слов тех, кому довелось столкнуться с ним, выходило, что это высокий, ростом почти с Рогволда, мощный старик с длинным лицом, высоким лбом и глубоко посаженными глазами неопределенного цвета. Обычно он носил старый, видавший виды плащ и широкополую шляпу. Ходил важно, неспешно, с достоинством, и все удивлялись, с чего это их соседи вдруг приняли его за несчастного бродягу, — он скорее напоминал какого-нибудь важного вельможу на отдыхе. В разговоры Храудун не вступал, и они не знали, как звучит его речь. Тем не менее все в один голос утверждали, что он непременно собьет с пути истинного их соседей. У жителей Харстана ни с того ни с сего появились какие-то чванство и гордыня, они почему-то стали кичиться своим происхождением, выводя родословную чуть ли не от самого Валендила, сына Элендила, основателя королевств в Изгнании. Сперва это казалось смешным, но потом из-за таких вот глупых, несусветных выдумок харстанцев между деревнями начались серьезные раздоры. И в конце концов дело дошло до драки…

— Так кто же он мог быть, Храудун этот? — напрямик спросил гном.

— Кто знает? — пожал плечами Эйрик. — Невесть откуда вышел и невесть куда ушел. Но сила в нем какая-то есть, это точно. Скользкий он был, неприятный, а вот ума ему не занимать. Он часто давал советы — своим, конечно же, — и ни разу не ошибся!

— А приходил к нему кто-нибудь? — вставил слово Рогволд.

— Мы за его сарайчиком, если можно так сказать, даже наблюдение установили, — криво усмехнулся Эйрик. — И, можете себе представить, — ничего! Ничегошеньки! Никто не приходил, не приезжал, не спрашивал. Вечером — шасть в свою нору и до полудня носа не показывает. А кому он был нужен, те к нему сами ходили. В узелке приношение поднесут: провизию или там вино получше, — он их выслушает. Сразу никогда не отвечал, посидит, поднимется, походит, да все с таким значением! Просители, бедняги, уж и не знают, куда деться, — неловко, видно, что такого мудреца своими ничтожными делами отвлекают. Со стороны временами просто смешно было! Сначала смешно, потом уж и плакать пришлось.

— Да, дела, — по своему обыкновению протянул Рогволд. — А что же вы шерифу не пожаловались?

— Ха! Пожалуешься ему, если он сам из той деревни родом!

— А в Пригорье?

— Эрстеру-то? Капитан он, конечно, бравый, да только ему до нас дела мало. Его Пригорье занимает да разбойники — с ними он воюет, а все прочее… Я его видел пару раз — он, по-моему, уверен, что у нас и так все тише воды ниже травы. Да чего там жаловаться куда-то! Я так не привык. Хотя сейчас все деревни в округе, какую ни возьми, все жалуются. А я вот не могу. Я потому своих на драку и подбивал.

— Потрепали Эрстера, — вздохнул Рогволд, меняя тему разговора. — Гнался за летучим отрядом, что мы возле Могильников заметили. Гнался, да не догнал, сам едва ушел, три десятка своих положил. Это за сорок-то чужих! Мыслимое ли дело! А у вас как, тихо?