Отстрел - Леонид Словин

Эксперт не понял, о чем его спрашивают.

Сейчас, впрочем, это было неактуально: деньги по чеку в Женеве были получены…

Сведения об этом сообщила американская фирма-партнер из престижного мирового объединения WAD — Всемирной ассоциации детективов. И сразу поступил факс второго партнера — из не менее известного международного объединения, приславшего предложение начать обмен информацией, ASIS — Американской ассоциации промышленной безопасности.

«Деньги со счета Камала Халифа переведены фирме „Фантом-информ“… Подробности выясняются…»

Телефонный звонок прозвучал по-ночному глухо. В голосе секьюрити, звонившего с главного поста у входа, Рэмбо почувствовал неуверенность.

— Тут преподаватель к вам…

— Преподаватель?

—Сопромата. Доцент. Говорит, ему назначено.

Было слышно, как дежурный о чем-то спрашивает гостя через дверь по переговорному устройству.

—Он говорит, вы знаете. Принимать экзамен по сопромату.

—А-а… Конечно! Что ж это я! Открывай!

Секьюрити привел в действие систему разблокировки двери. Рэмбо уже быстро шагал по коридору. «Бутурлин!»

При теперешнем отношении МВД к частно-сыскным структурам визит для РУОПа был равносилен тайному посещению воровской малины. Бутурлин слегка поддал, держался в хамской манере:

— Все в порядке, Рэмбо. Так, поссать заехал. Привет…

— У вас в РУОПе уже и поссать негде? Сейчас организуем.

Разговаривали на лестничной площадке. Было удивительно: не только криминальные авторитеты Сметана и Серый, но и свой брат мент равно предпочитали откровенничать наверху, у туалета. Вроде после дискотеки в неприютном этом, зачуханном когда-то клубе, именовавшемся Дворцом культуры, на последнем этаже сбежались, чтобы свести личные счеты. Не было только музыки внизу. Бутурлин, как давеча Серый, прошел вдоль кабинок. В них было пусто.

— Говорят, и тут у тебя нашпиговано техникой…

— Есть немного. А ты? Как обычно? Со скрытой камерой?

—Может, штаны снять? Показать?

Бутурлин валял дурака. После разговора с Толяном у него было муторно на душе.

—Боюсь, убийство Арабова РУОПу не по зубам. А тут еще синтетический наркотик… — Стоило следствию войти в соприкосновение с торговцами оружием или наркотиками, дела сгорали, словно в плотных слоях. — Я чувствую, как на меня уже давят.

Рэмбо не обрадовался, оттого что его худшие опасения подтвердились. РУОП располагал мощными связями в криминальной среде. Кроме того, в МУРе существовало подразделение, занимавшееся оперативной разработкой преступных авторитетов. И ничего с заказными убийствами не получалось!

— Тебе туалет больше не нужен?

— Нет, поехал.

Они вышли на лестницу. На втором этаже Рэмбо окликнул дежурного:

—Открой семнадцатый. — Он обернулся к Бутурлину: — Зайди.

Кабинет был обычный, медицинский. Рэмбо включил свет. Нажал на клавишу компьютера:

—Тут у нас психолог… Видишь? Вот несколько оттенков цветов. Выбери тот, что тебе в данную минуту по душе…

Бутурлин дотронулся до табло:

—Этот! Серо-буро-малиновый…

Компьютер тут же выдал заключение: «Желаемые цели, сдерживаемые характеристики, актуальные проблемы…» Бутурлин узнал о себе: «Напряженное состояние, вызванное нервным истощением или стрессом на сексуальной почве, обусловленное чрезмерным самоограничением… Сдержанность в сфере чувственности мешает раскрыться и вступить в эмоционально насыщенные контакты… Беспокойство, идущее от отсутствия эмоционально-теплых связей…»

—Что-то есть…

Он вспомнил овцу, постоянно встречавшую его в коридоре. Спросил без всякой связи:

— У меня нет времени ждать почту. Может, есть вещи, которые ты обязан по закону сообщить в контору. Тогда лучше прямо сейчас!

— Поднимемся ко мне.

В кабинете он достал ксерокопию. Бутурлин ее сразу узнал:

— У меня такая же. Я не знал, что это…

— Савон! — Рэмбо догадался.

«Савон работал с РУОПом! Как и с „Рассветбанком“! И с бандитами. РУОП ничего не знает о судьбе своего человека…» .

— Ваш человек…

— Комментариев не будет.

Яснее Бутурлин не мог выразиться. Над сведениями такого рода стоял гриф «секретно».

—Что это за чек?

Рэмбо ввел Бутурлина в курс мошеннической операции с чеком. Мертвому главе «Дромита» это уже не могло навредить.

— Это — твое, Бутурлин! Давай…

— Разве мы не в спарке с тобой? Мне казалось…

— Я ограничен заказом. Безопасность Неерии! Мои наработки в твоем распоряжении. Вот, кстати…

Рэмбо достал несколько бумаг.

— Гнеушев Александр Иванович… Приходил устраиваться. Прошел спецкурс ФСБ. Ганс Шлейер, приговоренный к смерти «Красными бригадами»… Его конек! А это удостоверение Фонда психологической помощи. Ребята отобрали его в проезде Вахтангова у профессионального топальщика. Он пас Игумнова. Разберешься…

— Психологами я уже занимаюсь. В частности, Промптовым, начальником службы безопасности Фонда. У Шайбы дома был его телефон…

— Вот кого следовало сразу сдать под наружку…

— Толян выехал на место. Все провалил. Кстати, почему ты посчитал Гнеушева подозрительным?

— Паспорт! «Выдан в г. Пап, Наманганской области…» Оттуда же учредитель «Новых центурионов», который пригласил Тяглова. У меня хорошая память.

Географически все тянулось к афганской границе — к Большой Дороге Наркотиков.

Бутурлин пока тоже не жаловался на память:

— Промптов ссылался на друга, тот ночевал в гостинице. Прохоров! Из тех же мест… Фамилии все разные. Но чтобы все из одного городка величиной с муравьиную залупу! Я начал проверку… Тебе название «Фонд психологической помощи Галдера» о чем-то говорит?

— Говорит… — «Лайнс» был динамичнее громоздкой структуры РУОПа. Работая по конкретному заказу, быстро превращался в источник собственной конфиденциальной информации. — Это тоже «Рассветбанк». Его диверсионный отряд.

— Какой он из себя, Гнеушев?

— Меньше сорока, крепкий. Особая примета: волосы словно алюминий… Редкий цвет!

Афганца увезли из РУОПа на Петровку, 38. Старший опер подразделения, разрабатывавшего главарей преступного мира, — молочный, дебелый, — не сразу понял, кто перед ним, повел себя грубо. Ему понравилась зажигалка-пистолет.

— Твою игрушку я оставляю для проверки…

Жид ему не посоветовал:

— Без зажигалки ты меня не отправишь…

— Отправлю.

— Посмотрим. Звони Мокеичу.

— Какой еще Мокеич?

—Для тебя он Губанов. Передай, я хочу с ним говорить!

Старший опер лишился языка.

— Я тебя сейчас как задвину! Какой он тебе Мокеич! На хрен ты ему сдался!

— Я хочу сделать официальное заявление.

— На параше! В камере!..

— У меня двойное гражданство. Мне надо поставить в известность свое посольство…

— В России ты — российский гражданин.

— Я — иностранец…

—Ты — бандит, блин!

Неизвестно, чем бы закончился спор. Оперу позвонили. Он посерьезнел:

—Есть, товарищ генерал… — Покосился на задержанного. — Понял. Сейчас…

Он положил трубку:

— Собирайся.

— Ни хрена…

Авторитет усмехнулся в лицо.

—Быстрее…

Жид нагнулся, быстро расшнуровал ботинок, швырнул в угол:

— Босого не поведешь.

— Ты что?!

— Никуда не пойду! Звони генералу — пусть приедет!

— Совсем оборзел?!

Опер уже понял, что пропал.

—Не пойду!

Миха сбросил куртку, сорочку. Он уже снимал брюки. Черный, с матовым лицом, маслеными глазами, татуированный… Череп с кинжалом, с крылышками, со змеей и короной — «вор в законе». Подключичная звезда была тоже с черепом, со свастикой — «паханзоны».

Положение было безвыходным. Старший опер был молодой. Звонить на самый верх? Да еще домой! Ночью! Может, доложить ответственному? А тому зачем его геморрой? О генерале он не много знал: «Этот выгонит из главка с ходу! Сволочи… Генералы, депутаты, авторитеты… Жириновского бы сюда сейчас! Что делать? Подать ботинки, унижаться?» Миха освободил его:

—Я сам позвоню. И не ему, а сеструхе. Пусть везет шмотки, а то я как хасид! Не сочти за труд: посмотри, чтобы не шел никто…

С Петровки Миху отправили в престижном милицейском «мерседесе». Под охраной. Ехали тем же маршрутом, что он и предполагал. В прошлый раз его устроили на ночь там же. Вскоре были уже в зеленой зоне внутри городской черты, на территории Серебряноборского лесничества, за глухим забором, на государственной даче. Конвоировавшие его бойцы уехали сразу, едва за Михой закрылась калитка с замком. Внутрь их не впустили. О том, что находилось за забором, они могли только строить предположения. Ухоженной тропинкой Афганец шел к крыльцу, под деревья. Двухэтажная дача была пуста, если не считать охранника в гражданском вместе с хорошенькой официанткой на чистенькой кухоньке. Туманову уже приходилось бывать тут.