Гибель парома «Эстония». Трагедия балтийского «Титаника» - Рабе Ютта

Мы подходили все ближе. Курсы всех трех кораблей пересекались точно над местом гибели «Эстонии». Я, конечно, в этой ситуации ничем не могла помочь капитану, но хотела оказать ему хотя бы моральную поддержку.

— Ну что же, попробуем сделать так, — тихо проговорил он и попросил рулевого сообщить наш точный курс.

Мы все больше приближались к кораблям береговой охраны, курсировавшим над местом гибели «Эстонии». Вдвоем они, конечно, имели определенное преимущество перед нами. Но Фолькер сумел обнаружить изъян в их позиции.

— Право руля, 90 градусов, скорость 4 узла, — громко скомандовал капитан рулевому.

Рулевой повторил команду.

В рубке воцарилась гробовая тишина.

— Право руля, 30 градусов, — еще раз скомандовал капитан.

Рулевой повторил команду.

Я буквально всем телом чувствовала напряжение, владевшее капитаном. Он не спускал глаз со своих визави.

Финский корабль начал разворачиваться.

— Право руля, 30 градусов.

Мы начали движение, а финский корабль уже не мог остановиться, поскольку должен был закончить свой маневр. И это был именно тот шанс, который собирался использовать Фолькер. Двумя минутами позже мы оказались точно над местом гибели «Эстонии».

Мы услышали обращение к нам по радиосвязи: «One Eagle, One Eagle here is the Finnisch Coast Guard Can 1 speak to the Captain?»

Фолькер спокойно ответил: «One Eagle, the Captain speaking».

После этого представитель финской береговой охраны рассказал нам, что здесь запрещено спускать водолазов в соответствии с финским и шведским законом.

Фолькер прореагировал на это с флегматичным спокойствием: «Я пока не вижу в воде ни одного водолаза. А вы?»

После этого в течение примерно двадцати минут в эфире царило молчание. По всей видимости, финны и шведы утратили дар речи, не зная, как отпарировать такое заявление.

А на нашем корабле уже вовсю шла подготовка к гидролокационному сканированию останков «Эстонии». Пол и его команда с большой поспешностью занимались подготовкой своей аппаратуры. Но прежде чем они успели спустить на воду буксируемый аппарат, в эфире раздалось обращение береговой охраны с просьбой разрешить прибытие на борт нашего судна представителей службы. Мы, конечно, были готовы к этому и решили принять делегацию. Фолькер сообщил о своем согласии, и уже через пару минут мы могли видеть через свои бинокли, как шведская надувная лодка с подвесным мотором отправилась к кораблю финнов, где в нее сели двое одетых в униформу служащих охраны, и через некоторое время эта лодка подошла к борту нашего судна под взглядами многочисленных представителей прессы, прибывшей к месту наших работ на своих плавсредствах.

Мы пригласили шведов и финнов в ходовую рубку. Они изъявили желание ознакомиться со списком пассажиров и команды судна. Мы отказали им. Но одновременно заверили, что среди пассажиров и команды нет ни одного гражданина страны, для которой запрет на погружения в месте гибели «Эстонии» имел бы юридическую силу. После недолгих взаимных препирательств мы наконец согласились показать им часть списков нашей команды и пассажиров, из которых можно определить их национальную принадлежность. Как только Фолькер передал этот сокращенный список, финский офицер извлек из своего портфеля сравнительный список, и наш рулевой, хорошо говоривший по-шведски, смог понять, что у этих офицеров уже имеются оригиналы списков, которые были составлены в Куксхафене. Это, наверное, и называется взаимодействием ведомств, которому мы не могли не поудивляться. Но зачем эти списки были переданы финнам?

Представители береговой охраны в ходовой рубке One Eagle

Но, так или иначе, нам нечего было утаивать. Шведский офицер обратился к нам с речью. Он официально заявил, что Швеция рассматривает нашу акцию как противозаконную и что нам впоследствии придется испытать неприятности со стороны полиции, если мы, например, приедем в Швецию для проведения там своего отпуска. В свою очередь финн также с большим усердием попытался объяснить, что отношение его правительства к нашей акции аналогично шведскому. А после всего этого мы мирно попивали кофе вместе с ними. При этом Грегг объяснил офицерам, что мы ожидаем от береговой охраны упомянутых стран отношения к нам в соответствии с международным морским правом: она не будет препятствовать нашей водолазной экспедиции, не будет предпринимать каких-либо действий, которые могут создать угрозу здоровью или даже жизни наших водолазов.

Это было нам обещано.

После того как эти господа проверили наше снаряжение, они отправились обратно на свои суда.

Теперь мы могли спокойно и беспрепятственно приступить к выполнению задуманного. Пол и его команда спустили на воду буксируемый гидролокационный аппарат. Но нам нужно было вначале занять правильную исходную позицию, которая отстояла на несколько сотен метров от корпуса «Эстонии», чтобы наше судно могло по прямой линии проходить над ее корпусом. В ходовой рубке воцарился не совсем здоровый ажиотаж. Слышалась одновременно и немецкая и английская речь. Из динамика переносной радиостанции, которую носил с собой Пол, слышались лишь какие-то обрывки речи. «Hard portside», — сказал Бак рулевому. Однако тот повернул руль на правый борт, спутав «portside» со «starboidside».

Но прежде чем заметили ошибочность маневра, это уже случилось. Винт судна зацепил кабель. Аппарат затонул на глубине в 120 метров позади «Эстонии» вместе со 120 метрами ярко-желтого кабеля Не потеряв присутствия духа, Бак успел нажать кнопку автоматического определителя места системы «человек за бортом», по показаниям которого позднее можно было бы определить место, где был утерян аппарат. Возбуждение в ходовой рубке усилилось. Мы все старались найти выход из создавшегося положения. Должны ли мы сначала поднять аппарат или же должны начать со спусков роботов на корпус «Эстонии», чтобы провести хотя бы ознакомительный обзор, предваряя им последующий спуск водолазов?

Водолазы проявляли большое нетерпение, а американцы больше всего были обеспокоены судьбой утерянного аппарата. По этой причине мы с Греггом оказались в очень затруднительном положении, как люди, которые должны принять решение незамедлительно. Но прежде всего мы хотели создать на корабле обстановку спокойствия и разумности, добиться, чтобы никто не проявлял ненужной поспешности.

Спуск робота в море

Мы решили все-таки начать с поисков утерянного аппарата. А пока мы будем проводить поиски и подъем этого аппарата, попробуем работать с подводным роботом (ЯОУ), чтобы водолазы впоследствии, ориентируясь на кабели робота, спустились прямо на корпус «Эстонии».

Такое решение удовлетворило всех.

Водолазы отправились на корму и начали там подготовку своего снаряжения. Под личным руководством Фолькера судно было снова приведено в точку, где мы потеряли аппарат, а американцы спустили на дно подводного робота.

Пол и Крейг начали тщательно обследовать дно в выбранном нами месте. По данным спутниковой навигации, они должны были осмотреть участок размером 300 на 500 метров. Взоры всех, кто в это время находился у монитора телевизионной связи с роботом, были прикованы к экрану, поскольку все мы, естественно, надеялись, что вот-вот обнаружим утерянный аппарат. Однако вместо этого мы сделали кошмарную находку.

Как это обычно можно видеть на месте падения самолетов, на грунте среди обломков кораблекрушения лежали от 10 до 15 тел погибших. От большей части их уже остались скелеты. Мы могли увидеть на экране монитора, что на дне, совсем рядом, лежат два скелета. У скелета больших размеров была продавлена грудная клетка, а рядом, где-то на уровне лодыжки, лежала дорожная сумка.

У всех находившихся в помещении перехватило дыхание.

А разве шведское правительство не утверждало, что рядом с корпусом «Эстонии» на грунте нет ни одного тела погибшего и что все погибшие остались в чреве судна?