Близнецы по несчастью - Ольга Баскова

Вячеслав Петрович уже заканчивал писать, когда знакомый детский голос тихо позвал его:

– Подойдите к окну, не бойтесь!

Учитель сморщился. Вечер перед казнью явно не выдался спокойным. Алексея Гаврилова он тоже не хотел бы сейчас видеть.

– Чего тебе?

Мальчик растерялся:

– Вы простите нас, пожалуйста. Папа сказал, что все в жизни очень сложно. Он помог бы вам, однако боится за меня и маму. Может, нужно выполнить какое-нибудь поручение? Честное слово, об этом никто не узнает.

Вячеслав Петрович хотел шугануть мальчишку, но неожиданно передумал.

– Вот, – через решетку учитель протолкнул тетрадь в клеенчатой обложке, – постарайся сохранить ее и передай надежному человеку. Здесь все о нашей подпольной группе.

Глава 30

Общество молодой женщины тяготило меня. Надо же, а ведь совсем недавно я был в нее влюблен! Теперь же хотелось поскорее вырваться из душных стен и полной грудью вдохнуть свежий морской воздух.

– Желтая пресса с радостью ухватится за такой факт твоей биографии, – проговорил я. – Бабушка-предательница не добавит тебе голосов. Впрочем, ты это всегда знала. А что, нельзя было решить вопрос при помощи денег?

Валерия покачнулась, зубы сверкнули волчьим оскалом:

– Я не хотела никаких упоминаний. Она предала организацию из-за большой любви. Тебе, сосунок, это чувство вообще знакомо? Или ты предпочитаешь фальшиво распространяться о любви к Родине, о долге и цитировать Тараса Бульбу?

Я пожал плечами:

– Факт остается фактом. Ты же не стала оспаривать свою точку зрения с Коваленко? Он ведь уже собирался публиковать то, что ты пыталась скрыть?

Из темноты донесся свистящий шепот:

– У него оказалось хорошее логическое мышление. Увидев фотографию бабушки на стенде в музее, он сложил два и два, обнаружив сходство со мной. Избирательная кампания в городе шла полным ходом, и мои плакаты украшали каждый дом. Ему удалось связаться с журналистом, оболгавшим Прохоренко, и он пообещал дать больше, чем я, за разоблачение. Если бы тебе все же удалось пообщаться с Варнаковым, ты бы увидел: это продажная шкура и совершенно беспринципный человек. Убрав его, я оказала неоценимую услугу городу. Впрочем, мне еще не встречался порядочный журналист. Вся ваша братия – подонки. Варнаков позвонил мне и прибег к шантажу, – Валерия сделала паузу. – Естественно, я посулила ему гораздо больше. И он поверил. Видишь ли, гад знал, что я располагаю большими финансовыми возможностями. Все, что от него требовалось, – это заманить твоего коллегу в крымский лесок недалеко от смотровой. Я убила его, потом закопала в заранее приготовленную яму, переоделась в его одежду (на мое счастье, он обожал бейсболки), села в машину Коваленко и поехала к смотровой. Мои ребята тем временем подогнали джип, который поставили в нескольких метрах от площадки. Я подъехала, сделала все, чтобы меня заметили, потом шмыгнула в кусты, вернула себе обычный облик, потом пересела в собственный джип. Вот и все.

– Зачем ты поторопилась с обвинением Прохоренко? – спросил я. – Шестьдесят лет эта история мало кого интересовала.

Она вздохнула:

– Ты прав. Я боялась. Мэр должен быть, как жена Цезаря, вне подозрений. Я надеялась, что бабушку не будут трогать, ведь настоящий предатель уже найден и публично осужден. И потом, я не намерена останавливаться на кресле мэра в провинциальном городишке.

Я потер влажные щеки:

– Спасибо за откровенность, подруга. Ты просто помешалась на стремлении к власти. Все же я уверен: можно было избежать кровопролития, особенно с твоими возможностями купить всех и вся. Правда, когда человек психически болен… Вот почему я не надеюсь, что ты предложишь кругленькую сумму мне.

Она расхохоталась:

– Ты знаешь слишком много. Таких не оставляют в живых. – Раздавшийся в темноте щелчок не мог меня обмануть: она взвела курок. – Поверь, мне очень не хочется тебя убивать, и не только потому, что я считаю тебя своим товарищем. У меня нет ни товарищей, ни друзей. Мне просто осточертело проливать кровь. Кроме того, новое убийство повлечет целую цепочку преступлений. Придется убирать старичков. Но ничего не попишешь. У этой истории должен быть достойный финал. Наш город нуждается во мне, и я не обману его ожидания.

Зажмурив глаза, я ждал, когда моя карьера журналиста отправится в небытие с бренными останками, но… Нечеловеческий вопль Валерии, вобравший в себя все несбывшиеся надежды, потряс стены старого форта. Люди в масках, наверное, дежурившие за стенками, вломились в темное помещение. Еще какая-то доля секунды – и на родину я вернулся бы в цинковом гробу. Интересно, Пенкин оплатил бы мои похороны? Человек в камуфляже заковал женщину в наручники, но это не изменило гордого выражения ее лица, и, проходя мимо меня, она сплюнула на пол:

– А ты не такой идиот, как казался.

Я галантно поклонился, пропуская бывшую покровительницу, и тут ноги сами собой подкосились. Я опустился на бетонные плиты форта. Только сейчас до меня дошло: в течение нескольких недель я общался с убийцей.

Один из военных подошел ко мне и дружески улыбнулся:

– В рубашке родился, парень. Хорошо, что среди бумаг покойного Огуренкова мы нашли документ с описанием злодеяний этой дамочки и просьбой следить за ней, если с ним что-нибудь случится.

Я открыл рот, собираясь поблагодарить неожиданных спасителей, но не смог произнести и слова. Мужчина понял мое состояние:

– Выпей сто граммов и ложись спать. Пусть это происшествие покажется тебе страшным сном.

Я согласился, достал мобильник и набрал номер Короткова.

Старички-ветераны, быстро собравшиеся на квартире товарища, встретили меня как героя.

– Спасибо, Никитушка, – они поочередно хлопали меня по спине и плечам, но это не доставляло мне удовольствия. Вероятно, вид у меня был самый что ни на есть дурацкий, и Владимир Егорович, быстро откупорив бутылку водки, налил полстакана и поднес мне:

– Пей до дна!

Уговаривать дважды не пришлось. Вскоре я почувствовал себя довольно сносно.

– Все хорошо, Никита, – приободрил Черных. – Задание выполнено. Теперь домой.

Я замотал головой:

– Думаю пробыть здесь еще несколько дней. С меня передача на местном телевидении. Мы снимем грязное клеймо предателя с Григория Ивановича.

Старики потупились. На их изборожденных морщинами лицах я не видел радости. Прохоренко закашлялся:

– Может, не надо?

Я не поверил своим ушам.

– Не надо что?

Он еще больше смутился:

– Чернить Светку. Мы привыкли относиться к ней как к товарищу. Ты можешь сказать, что изученные факты полностью оправдали меня. Однако про Фадееву лучше промолчать.

– Несмотря на то, что из-за нее погибли люди?

Григорий Иванович ссутулился, состарившись на десять лет:

– Да.

– Зачем тогда мы затеяли весь сыр-бор?

Худощавый полковник милиции, тоже присутствовавший на встрече, пожал мне руку:

– Благодарю, молодой человек. Не сегодня завтра мы начнем дело о коррупции. Вы и не представляете, какая большая мафия царила в маленьком Южноморске. Победа Валерии на выборах лишь укрепила бы положение криминала.

Я кивнул. Сегодня я не чувствовал радости, как и старые подпольщики.

Любую машину стоит только завести – и она пойдет крушить все подряд. Милиция и прокуратура творили чудеса. Валерию увезли в Киев. В том, что ей грозило пожизненное, никто не сомневался. Любящий муж, не успев подать на развод, очутился в КПЗ за ворох нарушений. Расставание стало неактуальным. По всему Южноморску волной прокатились аресты. Благодаря Валерии в городе действовала разветвленная сеть криминала. Вот почему пособники кандидата в мэры могли убрать кого угодно, как угодно и где угодно. Связываясь с ними, женщина отдавала приказания в любую точку Крыма, опережая меня на несколько шагов.

Могилу моего коллеги обнаружили довольно быстро. Командир войсковой части, обеспечивший матросов для поисков трупа Коваленко в крымских лесах, поведал: заместитель начальника милиции города и тот самый толстый гаишник, так нелюбезно встретивший меня, нарочно дезориентировали их. Кстати, именно толстяк толкнул меня со смотровой, и, если бы не случайность, я бы с полным спокойствием взирал на всю эту кутерьму с небес. В общем, в маленьком городишке на Черном море разыгрался настоящий триллер. Мои коллеги из СМИ наводнили его в считаные часы, однако заслуженную славу отобрать у меня не получилось, как не вышло скрыть фамилию предательницы подпольной организации Вячеслава Котикова. Действующий мэр, Геннадий Иванович Быков, объявил меня настоящим героем, и, по правде говоря, этот лысый толстый человечек оказался передо мной в неоплатном долгу. Пробыв на посту главы городской администрации четыре года, он и не собирался покидать его, а ему пришлось бы это сделать, если бы Валерия не влипла в историю. Вот уже несколько месяцев она была самым опасным противником Быкова в борьбе за власть. Передачу я все-таки сделал: Геннадий Иванович уговорил меня. Вот так закончилось мое первое расследование. В родные пенаты я возвращался победителем.