Я еду домой! - Андрей Круз

Узкая извилистая улица закончилась, и мы вылетели на стоянку возле небольшого торгового центра, что пристроился на перекрёстке Хила Ридж и Пасифик. И уже здесь обнаружили, что всё вовсе не так уж и заброшено. На просторной стоянке вокруг четырёх мебельных и хозяйственных магазинов раскинулся большой опорный пункт национальной гвардии, с техникой, колючкой, не слишком браво выглядящими бойцами в камуфляже, но с позициями многочисленных стрелков на крышах торговых корпусов. Рогатки и проволоку натянули между ними, довольно надёжно огородив немалую территорию.

На противоположной стороне железной дороги, которую в этом месте пересекала Пасифик, раскинулся трейлерный парк, и там во многих местах горело — столбы чёрного дыма поднимались вверх. И более того, я разглядел там, а также на дороге перед опорным пунктом несколько трупов. Что произошло в трейлерном парке, было неизвестно, но точно ничего хорошего.

И тут нас остановили. И я ощутил, как моё сердце начале плавное скольжение сверху вниз. Если начнут проверять документы и легальность оружия…

Средних лет мордатый капрал в патрульной кепи и с висящей поперек груди М-16 махнул нам рукой, приказывая остановиться меж двух рогаток с намотанной на них «егозой», или как тут местный аналог этой спиральной колючки называется. Майк дисциплинированно нажал на тормоз, джип плавно остановился, чуть качнувшись вперёд. Капрал подошёл к водительскому окну, заглянул внутрь. Взгляд его равнодушно мазнул по нашему оружию. Затем он спросил:

— Ребята, за каким дьяволом вы выбрались из дома?

— Есть хочется, — по-простому ответил Майк. — Хотим добраться до «Уолмарта». Он открыт, кстати?

— Пока открыт, там наши вокруг, — кивнул капрал, продолжая буравить нас взглядом. — Но это ненадолго, как мне кажется.

— Почему? — спросил Серхио.

— Потому что толку от нашего стояния мало, — хмыкнул тот. — Мы не можем перекрыть даже основные улицы, гобблеры вылезают отовсюду, и с каждым часом их всё больше. Ещё день-другой, и нам их уже не сдержать.

— А здесь что проверяете? — спросил я, нагнувшись через спинку переднего сиденья.

— Смотрим, чтобы раненых не вывозили мимо кордонов. А то уже не раз бывало, что пытаются искусанных спасти и увезти куда подальше. Чёртовы спики вообще наотрез отказываются выдавать своих раненых, а потом те на них бросаются. Видите? — указал капрал на горевшие трейлеры. — Там местная голытьба устроила свою тайную больницу для покусанных, а потом те разом вырвались наружу.

— И что? — спросил Майк.

— А то, что пришлось отстреливать мёртвых и эвакуировать живых. И в этих чёртовых трущобах искусали троих наших, а несколько десятков мертвяков ушли в сторону города. Так что осторожней.

— А что с живыми?

— Часть эвакуировали в лагерь в Росс-Корнер, а часть отстрелялась от нас и просто свалила на запад. И где они теперь и что делают, никто не знает. А мы пытались им же помочь, идиотам, чтобы их усопшие родственники на куски не порвали.

Капрал аж сплюнул на пыльный асфальт от злости, потом раздражённо махнул нам рукой, показывая, что мы можем проехать. Мы и проехали.

Возле трейлерного парка были видны следы настоящего погрома. Многие трейлеры сгорели, прямо на дороге лежал старый грузовичок, тоже сгоревший и перевёрнутый. Какие-то обломки усеяли всю дорогу и трещали под колёсами, отчего Майк каждую секунду вздрагивал, опасаясь пропороть колесо в столь неудачный момент. Множество блестящих гильз раскатилось по асфальту. На пыльной обочине отпечатались следы бронетранспортёрных гусениц. Сразу за парком мы увидели двух зомби, вперевалку бредущих перед нами по дороге.

— Давить не буду — решётку жалко, — сразу объявил Майк.

Несмотря на отдающее бравадой заявление, он явно испугался. Мне бросились в глаза его дрожащие пальцы на рулевом колесе. Серхио тоже заметно напрягся. Я вытащил из кобуры «таурус» и сказал:

— Не надо давить, останови.

Майк исполнил мою команду с заметным облегчением. Видать, обрадовался, что кто-то взял ответственность за решение на себя. Он плавно остановил машину, не доезжая шагов двадцать до мертвяков. Я распахнул дверь, вышел наружу. Огляделся. Нет, никто за мной не наблюдает, и опорный пункт национальных гвардейцев скрылся из виду.

Пистолет в правой руке вытянут вдоль расслабленное большого пальца, подушечка указательного на предохранительной скобе. Оружие сидит самым затыльником на ладони, до упора. Левая рука с чуть развёрнутой вниз кисть придерживает правую. Целиться почти не надо — достаточно указать большим пальцем прямо на цель. Такая вот правильная стойка и такой вот правильный хват. Как в тире…

Мертвяки обернулись на звук открывшейся двери. Постояли пару секунд, нерешительно оглядываясь, после чего синхронно шагнули, направившись ко мне. Краем глаза заметил, как Серхио в кабине вцепился в дробовик. Я сдвинул рычажок предохранителя, поднял оружие.

Оба мертвяка были мексиканцами. Один был толстяком с усами, погиб он от многочисленных укусов. Его джинсовая рубашка была изорвана в клочья, под ней виднелось тело с жуткими рваными ранами. Кровь уже запеклась, кожа мертвяка приобрела какой-то синевато-бледный оттенок. Второй был маленького роста подростком. Лет пятнадцати, наверное, в широченных джинсах и просторной майке. Умер он, похоже, от единственного укуса в руку. Умер недавно — кровь была ещё красной и блестела на солнце.

Я взвёл курок, чувствуя, как спуск подался под пальцем. Теперь его чуть тронь… Пошел вперёд плавными скользящими шагами. Когда осталось метров пять, остановился. Почти весь вес на правой ноге: «целиться» начинаешь ею, если передвигаешься. А с левой снова пойдёшь, если потребуется.

А они издают какие-то звуки… Мычание или скулёж… Как так? Они же не дышат? Не должны, они же мёртвые.

Три точки прицела остановились на середине лба тучного усача, и я плавно потянул спуск. Хлопнуло, пистолет брыкнулся, вышвырнув сверкнувшую гильзу. В центре лба мертвяка появилась чёрная дырка, и он грузно упал навзничь, подняв облако пыли с дороги. И больше не шевелился.

Подросток на стрельбу никак не среагировал, а лишь заметно ускорился. В него пришлось выстрелить трижды, одиночным и «дабл-тапом» — первая пуля лишь чиркнула его по голове. Зато вторая и третья угодили в переносицу и над глазом, закрутив его и свалив на асфальт. Всё.

Эхо выстрелов быстро стихло, а краем глаза я заметил, как катится по асфальту, постепенно останавливаясь, одна из гильз. Два тела лежали неподвижно, вокруг головы подростка появилась маленькая лужа крови. Я подошёл чуть ближе к нему, заглянул в лицо. Вторая смерть никак его не изменила, выражение так и осталось тем самым, с каким он шёл на меня. Но глаза… глаза стали покойными, иначе и не скажешь.