Краткая всемирная история - Герберт Уэллс

XLVII. ФРАНЦУЗСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ И ВОССТАНОВЛЕНИЕ МОНАРХИИ ВО ФРАНЦИИ

Не успела Британия потерять тринадцать колоний в Америке, как невиданный социальный и политический катаклизм в другой великой монархии с еще большей наглядностью показал Европе всю неустойчивость ее политических систем.

Мы уже говорили, что французские короли на европейском континенте оказались самыми успешными. Их государство было предметом зависти многих соперничавших друг с другом второстепенных королевских дворов. Но его процветание основывалось на социальной несправедливости, что и привело к роковой катастрофе. Блестящая и агрессивная французская монархия совершенно не заботилась о своих подданных. Духовенство и дворянство были свободны от налогов, а значит, вся тяжесть содержания государства ложилась на средние и низшие классы. Поборы стирали крестьян в порошок; дворянство попирало и унижало средние классы.

В 1787 г. монархия оказалась банкротом и была вынуждена созвать представителей всех сословий для рассмотрения дефицитного бюджета и сокращения чрезмерных затрат.

В 1789 г. в Версале открылись заседания Генеральных Штатов — собрания дворянства, духовенства и податного населения, некое подобие ранней формы Британского парламента. Генеральные Штаты не собирались с 1610 г.[48] Все это время Франция оставалась абсолютной монархией, но теперь у народа возникла возможность выразить давно уже зревшее недовольство. Сразу же возникли споры из-за стремления третьего сословия занять главенствующее положение. Оно одержало верх, и Генеральные Штаты преобразовались в Национальное собрание, вставшее на путь ограничения абсолютизма по примеру Британского парламента Король (Людовик XVI) приготовился к борьбе и вызвал войска из провинций. В ответ на это Париж и Франция восстали.

Падение абсолютной монархии произошло чрезвычайно быстро. Парижане взяли мрачную Бастилию, и мятеж тут же распространился по всей Франции. В восточных и северо-западных провинциях крестьяне жгли дворянские замки и уничтожали владельческие грамоты, а самих хозяев убивали или прогоняли. Прогнившая аристократическая система старого режима рухнула за один месяц. Многие принцы и придворные бежали за границу. В Париже и других крупных городах установилась местная муниципальная власть и сформировалась Национальная гвардия, открыто предназначавшаяся для противостояния монархии. Национальному собранию предстояло создать новую социальную и политическую систему совершенно нового мира.

Подобная задача подвергала Францию жесточайшему испытанию. Разом были устранены самые вопиющие несправедливости абсолютизма: налоги, крепостное право, аристократические титулы и привилегии. Дело шло к установлению конституционной монархии. Король сменил версальское великолепие на более скромный дворец Тюильри в Париже.

В течение двух лет сохранялась надежда создать обновленную и эффективную систему управления. Многое из сделанного было рационально и сохранилось до сих пор, хотя от некоторых нововведений пришлось отказаться. Был пересмотрен Уголовный кодекс, упразднены пытки, бессудные аресты и преследования за ересь. Прежние провинции (такие как Нормандия, Бургундия и другие) заменили восьмьюдесятью департаментами[49]. Высшие чины в армии стали доступными независимо от происхождения. Однако прекрасная и простая система судов была испорчена частой выборностью судей, что делало толпу своего рода апелляционной палатой, а судьям, как и членам Национального собрания, приходилось, заискивать перед галеркой. Подлежала конфискации вся церковная собственность. Религиозные учреждения, не связанные с образованием и благотворительностью, упразднялись, а содержание духовенства переходило на счет государства. Для низших клириков это оказалось не так и плохо, поскольку их доходы зачастую были скандально малы. Вводилась выборность священников, что подрывало принцип римского католичества, в котором иерархия выстраивалась сверху вниз, начиная от папы и кардиналов. Национальное собрание хотело одним махом превратить французскую церковь, если не по доктрине, то по организации, в протестантскую. Повсюду возникали споры и конфликты между государственными и ортодоксальными священниками, сохранявшими верность Риму.

В 1791 г. эксперимент с конституционной монархией резко оборвался вследствие сговора короля и королевы со своими друзьями за границей. К Рейну стягивались иностранные армии, и наконец июньской ночью королевское семейство бежало из Тюильри, чтобы присоединиться к аристократам-эмигрантам. В Варение их задержали и возвратили в Париж. Францию охватил патриотический энтузиазм. Была провозглашена республика и объявлена война Австрии и Пруссии; короля предали суду и по примеру Англии приговорили как предателя народа к смертной казни (январь 1793 г.).

Далее в истории Франции последовал странный период. Ярко разгорелось патриотическое пламя, подогреваемое призывами положить конец любому соглашательству, поставить роялистов и всех недовольных вне закона, взять под защиту революции в других странах. Европа и весь мир должны стать республиканскими. Французские юноши толпами стекались под знамена. Повсюду звучала новая вдохновляющая песня — «Марсельеза», которая и до сих пор, подобно вину, горячит кровь. Под ее звуки французы прогнали иноземцев гораздо дальше пределов завоеваний Людовика XIV и повсюду стояли на чужой земле: в Брюсселе, Савойе, Майнце и на Шельде в Голландии. Но французское правительство совершило один необдуманный шаг: оскорбленное изгнанием своих представителей из Лондона после казни Людовика, оно объявило войну Англии. Это было крайне неблагоразумно, потому что революция, создавшая вдохновленную энтузиазмом пехоту и блестящую артиллерию, разрушила (избавившись от офицеров-аристократов) дисциплину на флоте, а англичане оставались владыками морей. Вся Англия сплотилась против этого вызова, хотя поначалу там возникло влиятельное движение в поддержку Французской революции.

У нас нет возможности подробно говорить о происходившей в последующие несколько лет войне Франции против европейской коалиции. Австрийцы были изгнаны, и уже навсегда из Бельгии, Голландия стала республикой[50]. Замерзший на Текселе голландский флот сдался без единого выстрела отряду кавалерии. В Италии французский напор на некоторое время приостановился, и только в 1796 г. новый генерал Наполеон Бонапарт с триумфом провел свою оборванную и голодную армию через Пьемонт в Мантую и Верону.

Более всего союзников поражали численность и быстрота республиканцев. Ничто не останавливало их импровизированную армию. Из-за отсутствия денег не хватало палаток, да их все равно не на чем было перевозить, и солдаты 1793—1794 годов стойко переносили те тяготы, от которых разбежались бы профессиональные военные. Для снабжения новых, неслыханных по численности войск не годились конвои, и французы вскоре научились жить «на подножном корму». Таким образом, в 1793 году родилась современная стратегия: быстрые марши, полное напряжение всех сил народа, биваки, реквизиции — все это заменило осторожное маневрирование, малочисленные профессиональные армии, палатки, полный рацион. Системе малых рисков ради малых выгод был противопоставлен дух смелых решений…[51]

Но в то время когда толпы оборванцев-фанатиков с пением «Марсельезы» сражались за свою la France, не разбирая, освобождают они или грабят страны, куда занесла их война, республиканский энтузиазм парижан явил себя далеко не в столь благородном обличье.

Революция развивалась под эгидой нового фанатичного вождя — Робеспьера. Трудно дать оценку этому самодовольному и вместе с тем робкому педанту. При слабом здоровье он обладал необходимым для властителя даром — несокрушимой верой и был уверен, что республику может спасти только его власть. Живой дух революции поддерживался убийствами роялистов и казнью короля. Впрочем, были и восстания: одно на западе, в Вандее, где народ поднялся против рекрутского набора и преследований духовенства; другое на юге, в Лионе, Марселе и Тулоне, куда роялисты впустили английский и испанский гарнизоны. Здесь уже не было иного выхода, как продолжать поголовные убийства роялистов.

Революционный трибунал принялся за дело, началась бойня, значительно облегчившаяся благодаря изобретению гильотины. Под ее нож пошли и королева, и противники Робеспьера, и атеисты, отрицавшие бытие Верховного Существа; день за днем, неделя за неделей адская машина не переставая рубила головы. Царствование Робеспьера питалось кровью: подобно курильщику опиума, он нуждался в ней все в больших и больших количествах.

Наконец летом 1794 г. сам Робеспьер был низвергнут и попал под нож. Его сменила Директория Пяти, которая продолжала оборонительную войну за границей и в течение пяти лет удерживалась у власти. Их правление было своеобразным перерывом в эпохе жестоких и яростных перемен. Революционный энтузиазм привел французские армии в Голландию, Бельгию, Швейцарию, Южную Германию и Северную Италию. Повсюду они свергали королей и устанавливали республики, что не мешало им грабить сокровища освобожденных народов для облегчения финансовых трудностей французского правительства. Войны становились все менее освободительными и все больше напоминали агрессивные войны при старом режиме.