Капсула времени - Анна Драницына
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Понимаете, уважаемый ученый, – говорил Валера, – поначалу все шло очень круто. Бабки текли рекой, от клиентов отбоя не было. В основном все хотели, конечно же, разбогатеть. Вы же понимаете, откуда бы иначе столько миллионеров в девяностые возникло, – подмигнул он Кострову, как сообщнику, правым глазом. – И все бы ничего, но появилась одна проблемка. Этот маленький засранец из будущего, Доминик, перестал исполнять желания моих клиентов. Точнее, он их исполняет, но как бы это сказать… с нагрузкой, что ли. Уже поступило несколько жалоб, и я не знаю, как теперь быть. Я просто в шоке.
– Что за нагрузка?
– Например, хочет мой клиент сказочно разбогатеть. Становится миллионером, его жизнь резко меняется, некоторое время он наслаждается богатством. А потом – бах! – диагноз рак. Одного вот недавно киллеры подстрелили. Если так дальше пойдет, придется закрывать бизнес. Для меня это катастрофа, я же начинал фактически с нуля. Всю душу в него вложил, а тут такое!
– Причинно-следственная связь, мальчик. Ты плохо читал мой научный труд про связь с будущим. Я же сам из-за этих дольменов горя хапнул. Любимую потерял, в тюрьме отсидел. Меняя прошлое, ты меняешь настоящее. Так что с желаниями надо быть осторожнее.
Валера сразу загрустил, допил коньяк и сказал Кострову:
– Слышь, дед. Я же понял, что ты великий шаман. Давай я тебе платить буду каждый месяц, а ты выясни у этого пацана, что он хочет. Что за войну просит остановить. Я бы и сам спросил у него с удовольствием, но как?
Костров отказался от шальных денег. Что-то подсказывало ему, что не надо связываться с таким скользким типом, как Валера, когда речь идет о будущем всей планеты. Наверное, где-то там, через несколько сотен лет, бушует война, и лишь один маленький мальчик пытается все изменить и предупредить неразумных предков. Валера отдал Марку Леонидовичу письма Доминика и слезно умолял связаться с ним, если вдруг люди из будущего выйдут на связь. Костров обещал ему продолжить свои опыты.
Выйдя из офиса, он первым делом сел на электричку и поехал в лес. Там соорудил дольмен, лег спать у костра, а утром получил ответ от Доминика. В письме были указаны координаты и надпись:
«Будь в этом месте, это очень важно. Жди дальнейших указаний. Надеюсь на тебя.
Доминик».
Марк тут же поехал по указанным координатам. По его словам, более странного пожелания человека из будущего невозможно было представить. Это была заброшенная деревня, недалеко от Петербурга. Раньше туда ходила одноколейная железная дорога, теперь же все заросло бурьяном. Марк топал по рельсам километров десять, прежде чем показалась табличка: «Поселок Номер Один». Вокруг торчали остовы старых кирпичных домов, некоторые выглядели еще вполне пригодными для жизни, но Костров не стал туда даже соваться – выбитые окна напоминали глазницы мертвецов. Дома-призраки стояли стеной и с подозрением смотрели на него. Он сверился с координатами и прошел немного вглубь бывшей деревни. Когда-то она процветала. Посредине площади угадывался фонтан и разбитый памятник Ленину. Рядом стоял покосившийся Дом культуры. Костров прошел еще километра два и наткнулся на небольшой домик, заросший зеленью. Туда его привел Доминик. На удивление бедствующего Кострова, в доме он нашел теплую одежду и обувь своего размера, в подвале – запасы консервов, банки с соленьями и вареньями, а также тонну картошки и дрова. В полуразвалившемся сарае обнаружился генератор и запас бензина. Таким образом можно было подключить в доме свет. Короче, Доминик позаботился о нем, и там было все, чтобы пережить надвигающуюся зиму. Счастливый Марк растопил печь и, мысленно поблагодарив мальчика, завалился спать.
Так он прожил целый месяц. В огороде сделал небольшой дольмен, с которым экспериментировал с большим удовольствием. В процессе переписки он узнал, что мальчик из будущего – сирота, его родители погибли на войне. По словам мальчика, это был где-то 2117 год. То есть их разделяло ровно сто временны́х лет. Когда началась война, Доминика подобрал на улице и приютил у себя сторож Музея Прошлого. Малыш с трех лет жил в музее и знал его так же подробно, как иной ребенок знает свою детскую комнату. Особенно его привлекал зал Посланий. Под стеклянными витринами в нем пылились капсулы времени разных лет. Доминик любил иногда открывать и читать письма из прошлого. Конечно, это было запрещено, ведь они были очень ветхими, но мальчик умел обращаться с экспонатами и читал послания только в специально оборудованной лаборатории. Самые любимые были от одного и того же человека – Марка. Он знал их наизусть и очень хотел помочь ему найти свою любовь. Когда Доминику было восемь, он решил попробовать изменить ход событий и отменить мировую войну, которая убила его маму и папу. Как и Костров, он тоже знал про дольмены. Один из них, закрытый стеклянной витриной, занимал половину зала. Надпись на экспонате гласила, что люди прошлого пытались наладить через дольмен связь с будущим. Благодаря дольмену в музее теперь есть уникальные экспонаты, некоторые послания появлялись время от времени до сих пор. Собственно, с них и началась история Музея Прошлого. Как правило, в дольмен приходили письма, иногда небольшие старинные предметы. Больше всего Доминик любил игрушечного медвежонка Мимику. Конечно, так нельзя было вести себя смотрителю музея, но иногда он брал медвежонка с собой в постель. Вещь из прошлого согревала ребенка, и жить было не так страшно, когда за стеной бушевала смерть. Маленький Доминик обожал проверять дольмен вместе со Сторожем. Это было все равно что находить подарки под елкой на Новый год. Сердце сжималось от волнения, когда Сторож открывал дверцу, ведущую к экспонату, и разрешал мальчику первому засунуть руку в дольмен и вытащить оттуда новое послание. Так происходило пару лет после начала войны, а потом связь резко прервалась и больше не возобновлялась. Словно в машине времени вдруг села батарейка. Мучимый жутким любопытством, Доминик однажды разбил стеклянную витрину, окружавшую дольмен, и провел свой эксперимент. Он написал Кострову письмо и положил его в камень. Несколько лет подряд мальчик проверял свой дольмен. Но там было пусто, и даже пауки перестали плести внутри камней свои паутины. Каково же было его
