Дети Земли - Павел Ганжа

В зобу дыханье сперло, сердце принялось совершать конвульсивные прыжки и перевороты. И накатил приступ разноцветно-пестрого зрения. В тонкостях эмоционального фона Селин пока разбирался едва ли лучше, чем аптекарь – в сортах селедки, поэтому вообще старался не смотреть в сторону девушки. А, если учесть, что стук сердца отдавался в ушах грохотом, сопоставимым с шумовым сопровождением в кузнечном цехе крупного завода, то общение с Викторией, мягко говоря, не задалось. К тому же Никита свои душевные силы тратил на то, чтобы ничем не выдать мысли и чувства. Поскольку подозревал (здесь не обошлось без чудо-интуиции), что милая девушка Вика и ее высоколобый дружок, способна улавливать эмоции, а может быть и читать мысли. Кто их знает этих масонов проклятых, вдруг они телепаты поголовно. Селин старался ни о чем не думать, выкинуть мысли, очистить разум.

Вопреки расхожему мнению, не думать вообще, в принципе, не получалось. Так же как и размышлять на посторонние, не относящиеся ни к девушке, ни к слежке, ни к поискам Ящера, ни изучению истории тайных обществ, темы. В голову постоянно лезли мысли об ашерах, загадочных альфах, о том, какая Виктория красивая, и что с ней неплохо бы поближе познакомится. Лезли нагло, беспардонно, их вышвыривали из дверей, они начинали ломиться в окна, выбрасывали их окон, они проникали через чердак. Тысячу раз был прав Ходжа Насреддин! Как ни пытайся запретить себе думать о белой обезьяне, она будет вертеться перед глазами, замасливать мысленный взор, бесстыже вертеть красным задом перед носом, и избавиться от нее выше сил человеческих. Возможно, некий мистик или знаток медитации способен на подобные подвиги, но обычному человеку и даже не вполне человеку, вроде Селина, это не по зубам. Наверное, самодисциплины не хватает.

Благо, мысли мелькали бессвязно, отрывочно, одна сменяла другую почти мгновенно. В ситуации с Ходжой Насреддином и незадачливым купцом это выглядело бы примерно так: Ходжа запретил думать о красной, черной и белой обезьянах, но они ежесекундно сменяют друг друга в купеческой голове, то белая задом вильнет, то красная рожу скорчит, то черная на уши встанет. Радовало одно (где-то глубоко-глубоко, на самом дне сознания), что разобраться со столь беспорядочным мышлением, а тем более прочитать мысли, будь ты четырежды телепат и пятнадцать раз Вольф Мессинг… затруднительно. Да что там, бесполезно!

Девушка не отставала и то задавала разные нелепые вопросы, то принималась городить какую-то чушь. Никита никогда не сталкивался с экстрасенсами, магами и прочими чудесниками (Ящер не в счет, в пещере он спал-бредил-медитировал), но смутно догадывался, что его таким образом прощупывают. Ментально. Пусть никаких ощущений, ни телесных, ни душеных он не испытывал. И сверхинтуиция помалкивала в тряпочку. Мол, делай выводы сам, мальчик.

Мальчик их делал. И выводы эти нашли непосредственное подтверждение. В ощущениях. После очередного Викиного вопроса, Никита вдруг почувствовал желание нагнуться. Нагнуться и поднять с земли… вещицу, хотя Селин ничего у ног не видел. Желание было размытым и до конца не оформившимся, словно навязанным извне. За мгновение до этого на том уровне селинского восприятия, которое он называл "пестровидением" разноцветную фигуру девушки накрыла ярко-алая вспышка. Накрыла волной, смыв всю цветовую гамму и схлынула.

Желание же не пропало. Казалось, за плечом стоит пропагандист-агитатор и монотонным голосом бубнит: "Наклонитесь, пожалуйста, поднимите… нечто маленькое и блестящее. Поднимите, находка принесет Вам удачу. Наклонитесь, пожалуйста…". И так по кругу. Муторно и назойливо, но не слишком эффективно. По крайней мере, выбор у Никиты имелся. Мог наклониться и подобрать, а мог и проигнорировать.

Рыбкой в пруду плеснулась мысль, что это очень похоже на внушение. Наведенное красавицей Викторией или ее лохматым дружком. Нет, скорее Викторией, поскольку очкарик далеко и почти не смотрит в их сторону. Изредка поглядывает, не более. Никита не представлял механизм свого гипнотического дара, но едва ли он действовал так же, как внушение зеленоглазой собеседницы (или, что менее вероятно, лохматого очкарика). Иначе бы черта с два не обремененный грозными ксивами обыватель гулял по спецхранам и архивам не хуже чем по собственной гостиной. "Сотрудника" чрезвычайно авторитетного ведомства давно бы изобличили. Селинский гипноз действовал безотказно, на него не наплюешь. Ни один из тех, кого Никита "просил" помочь, даже не задумывались, не говоря уже об отказе. Брали под козырек и бросались исполнять просьбу. А тут что-то не срасталось, внушение не столь сложно было проигнорировать, кроме того, ничего блестящего на земле, невзирая на уверения голоса за плечом, Никита не увидел. То ли Вика недостаточно квалифицирована, то ли Селин плохо поддается внушению по той причине, что сам гипнотизер отменный. С недавних пор.

Колебался Никита недолго, решил не накалять обстановку и не провоцировать девушку на другие – радикальные – меры. Если дама хочет, чтобы мужчина ей поклонился, следует исполнить ее желание. Поскольку ничего подходящего у ног не нашлось, Селин просто нагнулся и мазнул рукой по асфальту. Вроде как поднял нечто несуществующее. И изобразил на лице удивление, не обнаружив в руке "поднятой" вещицы. Дабы не нервировать и не огорчать даму. Сыграл, право, преотвратно. Сам себе бы не поверил, не то что Константин Сергеевич.

Виктория поверила. Или сделала хорошую мину. По крайней мере, отстала. Буркнула что-то, и попрощалась. Очень вовремя. А то сумбур в расплавленных селинских мозгах стал уменьшаться, мысли постепенно упорядочились, и возникла реальная угроза, что некто, обладающий телепатическими или эмпатическими способностями, сумеет узнать планы и устремления Никиты. Интуиция подсказывала, что "Николсон" наверняка бы что-нибудь унюхал. Его, к счастью, рядом не оказалось, но и со славной зеленоглазой мечтой поэта тоже не все просто. Как выяснилось. И изменение фона "пестровидения" и позыв нагнуться и подобрать нечто несуществующее об этом недвусмысленно заявляли.

Мечта поэта и ее лохматый товарищ сели в "Фольксваген" и укатили. Исподволь наблюдая за посадкой в авто, Селин испытывал почти физиологическое облегчение. Последние минут двадцать его корежило от напряжения, а сейчас словно гора с плеч, нет, не падала, сползала. Не торопясь. Эх, сейчас бы коньячку, грамм сто, как бывало, полегчало бы сразу. Несбыточные фантазии. После турецких приключений хоть три литра выдуй, толку не будет. Ничего страшного, можно расслабиться и другим способом. Отдохнуть, поспать, покушать вволю, раз того организм требует.

Блажен, кто верует. Мысли об отдыхе и расслаблении, едва возникнув, испарились. Снова гималайским медведем навалилось напряжение. И все из-за пустяка.