Капитан Немо - Жюль Верн

– Вот славное местечко, – сказал Пенкроф. – На этом рейде мог бы стоять целый флот и свободно делать какие угодно маневры!

– Самое интересное здесь, – заметил Сайрес Смит, – по-моему, вовсе не это, а то, что этот залив образован двумя потоками лавы во время извержения вулкана. Посмотрите, как залив хорошо защищен со всех сторон, и кажется, что даже во время самой страшной бури здесь должно быть так же спокойно, как на озере в тихую погоду.

– Разумеется, – сказал Пенкроф, – ведь ветер может сюда проникнуть только через этот узкий проход между двумя грядами лавы, и, кроме того, северный мыс далеко выдается вперед, прикрывая южный, и не дает доступа никаким шквалам. Наш «Бонавентур» мог бы стоять здесь круглый год на одном месте даже без якоря, если бы только не было приливов и отливов.

– Здесь слишком много места для одного корабля, – заметил журналист.

– Э, мистер Спилет, это не беда, – ответил моряк, – я согласен, что для «Бонавентура» этот залив слишком велик, но не надо забывать, что как военному, так и торговому флоту Союза необходимо иметь надежное убежище в Тихом океане, и, по-моему, трудно найти где-нибудь лучшее местечко!

– Мы теперь как раз в пасти акулы, – заметил Наб, намекая на очертание берегов залива.

– В самой ее середке, дорогой Наб! – сказал Герберт. – Но надеюсь, ты не боишься, что она закроет свою страшную пасть?

– Нет, мистер Герберт, – ответил Наб, – а все-таки мне, признаюсь вам, этот залив не нравится. У него злая физиономия!

– Вот как! – воскликнул Пенкроф. – Приятель Наб ругает мой залив в ту минуту, когда я думаю подарить его Америке.

– Прежде всего нужно узнать, какова глубина этого залива, – возразил инженер, – потому что, если здесь достаточно глубоко для «Бонавентура», то это вовсе не значит, что здесь так же хорошо будет и нашим броненосцам.

– Это можно проверить, – ответил Пенкроф.

И моряк опустил в море длинную тонкую веревку длиной около пятидесяти брасов,[128] с привязанным к ней куском железа, которую он употреблял вместо лота. Размотавшись целиком, веревка так и не достигла до дна.

– Э-э! – воскликнул Пенкроф. – Наши броненосцы могут смело заходить сюда и не бояться сесть на мель!

– Теперь я и сам вижу, – сказал Сайрес Смит, – этот залив – настоящая бездна, хотя такое на первый взгляд странное явление очень легко объясняется вулканическим происхождением острова.

– Можно подумать, – заметил Герберт, – что эти стены отвесно идут в глубину, и мне кажется, что, если бы у Пенкрофа был лот даже в пять-шесть раз длиннее, он и тогда не достал бы до дна.

– Все это прекрасно, – вмешался Спилет, – но я не могу не заметить, Пенкроф, что вашему рейду не хватает одной важной вещи!

– Чего именно, мистер Спилет?

– Какого-нибудь уступа или выемки, что позволяло бы выйти на берег. Я тут не вижу ни одного места, на которое можно было бы ступить ногой!

И в самом деле, высокие берега из лавы, очень крутые на всем протяжении залива, не имели ни одного места, удобного для высадки на землю. Это был неприступный берег, напоминавший фиорды Норвегии, но еще более суровый. «Бонавентур» проходил так близко от этих высоких стен, что чуть не задевал их бортом, но пассажиры не увидели ни одного выступа, который позволил бы им сойти на берег.

Пенкроф утешал себя, говоря, что стоит только взорвать кусочек-другой лавы, чтобы устроить удобную пристань, когда это будет нужно, а пока здесь делать нечего. Он повернул свой корабль к выходу из залива и около двух часов дня снова был в открытом море.

– Уф! – удовлетворенно произнес Наб, вздыхая, как человек, вырвавшийся наконец на свободу. По-видимому, ему было не по себе в этой огромной пасти.

От мыса Челюстей до устья реки Милосердия нужно было пройти около восьми миль, и «Бонавентур», взяв курс на Гранитный дворец, при попутном ветре проследовал вдоль берега, держась на расстоянии одной мили от земли. На смену огромным глыбам лавы вскоре появились те прихотливо разбросанные песчаные дюны, где Набу удалось найти инженера и где в таком изобилии водились морские птицы.

Около четырех часов Пенкроф, оставив слева островок Спасения, вошел в пролив, отделявший его от острова Линкольна, а в пять часов якорь «Бонавентура» уже вонзился в песчаное дно устья реки Милосердия.

Прошло трое суток с того дня, как колонисты покинули свое жилище. Айртон ожидал их на песчаном берегу, а мастер Юп весело побежал им навстречу, издавая приветливое ворчанье.

Итак, колонисты объехали вокруг острова и подробно исследовали его берега, но не заметили ничего подозрительного. Если какое-нибудь таинственное существо и обитало здесь, то оно могло скрываться под зеленым сводом непроходимых лесов Змеиного полуострова, где колонисты еще не были.

Гедеон Спилет долго говорил об этом с инженером, и они решили рассказать все, что знают, своим товарищам и обратить их внимание на более чем странный и даже таинственный характер некоторых происшествий, случившихся на острове. Последнее из них было самым загадочным.

Сайрес Смит, вспоминая о костре, зажженном рукой неизвестного на берегу, не мог сдержаться, чтобы не переспросить журналиста в двадцатый раз:

– Но уверены ли вы в том, что видели именно огонь? Может быть, в это время вылетали раскаленные камни из жерла вулкана или же, наконец, пролетел какой-нибудь метеор?

– Нет, Сайрес, – ответил Спилет, – я уверен, что это был огонь, зажженный рукой человека. Впрочем, спросите Пенкрофа и Герберта. Они его видели так же хорошо, как и я, и подтвердят мои слова.

Спустя несколько дней, вечером 25 апреля, когда все колонисты по обыкновению собрались на плато Дальнего Вида, Сайрес Смит устроил нечто вроде совещания.

– Друзья мои, – начал он, – я считаю своим долгом обратить ваше внимание на некоторые странные события, которые произошли на острове, и обращаюсь к вам с просьбой высказать свое мнение по этому поводу. События эти не только странные, но даже сверхъестественные…

– Сверхъестественные! – воскликнул моряк, выпуская клубы дыма. – Тогда, значит, и наш остров сверхъестественный?

– Нет, Пенкроф, ему больше подходит другое название – «таинственный остров», – ответил инженер. – И я откажусь от своих слов только в том случае, если кто-нибудь из вас сумеет объяснить мне то, что до сих пор ни я, ни Спилет не можем себе объяснить.

– Говорите, мистер Сайрес, – сказал Пенкроф.

– Так вот… Можете ли вы объяснить мне, как это случилось, что после того, как я упал в море, меня нашли в четверти мили от берега, в дюнах? При этом я не помню, каким образом очутился в пещере.

– Может быть, вы потеряли сознание и… – сказал Пенкроф.