Киндрэт (Тетралогия) - Наталья Турчанинова

Дети гемофагов, те самые дампиры, о которых среди людей всегда ходило столько легенд, и стали предками настоящих ревенантов. Но Ричард не собирался ничего говорить об этом.

Разговор постепенно затих, и следующий час они ехали молча. Утомленная монотонными подъемами и спусками, девушка начала дремать, прислонившись боком к телохранителю, потом опустила голову ему на плечо и уснула. Он подвинулся так, чтобы ей было удобнее, обнял за плечи и подумал неожиданно, что она могла бы быть его дочерью. Эта мысль не вызвала ни огорчения, ни сожаления. Просто констатация факта.

Снова пошел дождь. Они задержались ненадолго на маленькой заправке, чтобы поесть в закусочной. Все посетители не отрываясь смотрели новости.

Последний репортаж из Столицы демонстрировал панику, пробки на дорогах, асфальт, как будто разодранный чьими-то гигантскими когтями, раскуроченные машины. Близкое зарево пожара… Три черные крылатые тени, пикировали на людей и жадно хватали их. В обзор камеры попали военные на танках. Одно из орудий выстрелило, но снаряд пролетел сквозь странных существ и попал в жилые дома. Красное облако взрыва осветило улицу…

Посетители реагировали на увиденное по-разному. Двое подростков были уверены, что это реклама нового фильма ужасов и живо интересовались, когда премьера. Пожилая дама с маниакальным блеском в глазах уверяла всех, будто они присутствуют на начале Апокалипсиса, а кем посланы эти существа, даже и объяснять не надо. Широкоплечий дальнобойщик с наколками от запястий до локтей мрачно внимал ей. Молодая пара скептически фыркала, уверенная, что ничего подобного не бывает и быть не может, а существа, наверное, просто сбежали из зоопарка.

Спутники Ричарда мрачно переглянулись и вылезли из-за стола. Расплатившись по счету, телохранитель потянул за собой Витторию, широко распахнутыми глазами смотрящую на экран.

Они вновь сели в машину и отправились дальше.

Глава 11

Досадная неизбежность

Орхидеи я себе не могу позволить, но на иностранцев денег не жалею — они придают гостиной такой живописный вид!

— Уйди-пуйди-уйди-ду, — пропел Миклош Бальза и скривился так, словно увидел родную сестрицу.

Это слащавое «уйди-пуйди-уйди-ду» привязалось к нему, когда какой-то черт дернул тхорнисха пройти поблизости от апартаментов, которые оккупировали даханавар. Надо думать, что у мормоликай не хватило мозгов ни на что, кроме того, чтобы слушать попсу. Миклош, на дух не переносящий современную музыку, про себя обругал новых соседей последними словами и только через несколько минут отметил, что сам напевает дурацкий мотивчик.

Спустя сутки ничего не изменилось, «уйди-пуйди» крутилось в голове, словно испорченная пластинка, нахттотер медленно зверел, уже начиная думать, что дело не обошлось без ментальной атаки даханавар.

Впрочем, и без этих мелких досадных неприятностей настроение его оставляло желать лучшего. Здесь, в Северной резиденции, он чувствовал себя точно в клетке, в которую вот-вот должен войти тигр. Благоразумие говорило господину Бальзе, что все надежды совладать с Основателем пойдут прахом и пора сматываться куда-нибудь подальше. Например, на другой континент. Но гордость кричала, что он не смеет бежать, когда рядом Фелиция. Иначе его поднимут на смех все кланы и в первую очередь проклятые даханавар. От былого уважения не останется и следа.

Поэтому Миклош ощущал себя самоубийцей и слонялся по огромному замку из угла в угол, стараясь не срывать свой крутой нрав на случайных встречных. Последних было чертовски много, и тхорнисх не мог избавиться от мысли, что он теперь вынужден жить, словно в норе вриколакосов, куда забилась вся стая, чтобы переждать суровое время года — того и гляди, чужие блохи перелезут на тебя.

Никто из других кланов не спешил общаться с Бальзой, хотя Рэйлен несколько раз говорила ему, что все частенько встречаются друг с другом. Миклоша это порядком бесило, но он решил не затевать скандал. Толку не будет никакого, проклятых блаутзаугеров исправит лишь солнце, чувство благодарности им совершенно не знакомо.

Половину дня нахттотер играл с Норико в шахматы, беседуя о секретах этрусской керамики, которые он разгадал двадцать лет тому назад, когда Йохан привез ему в «Лунную крепость» грузовик подходящей глины, и господин Бальза на гончарном круге создал несколько замечательных ваз и блюд, впрочем, затем разбитых во время очередного припадка неконтролируемой ярости.

Затем, когда шахматы опостылели, тхорнисх устроил Рэйлен маленький экзамен, проверяя, чему ее за это время научили Норико и Альехо. Прогресс был налицо, так что нахттотер решил в кои-то веки проявить благосклонность и скупо похвалил всех троих за достижения.

Затем он отправился на прогулку по Северной резиденции, и Рэйлен увязалась за ним. Она искренне продолжала считать, что нахттотеру грозит опасность, когда вокруг столько чужих кланов. Миклош полагал иначе, понимая, что тхорнисхи играют слишком важную роль в грядущем мероприятии, но цыпленку об этом говорить не стал. В конце концов, любому уважающему себя главе требуется сопровождение.

Коридоры резиденции были пусты и унылы, и, с тоской поглядывая на скучные картины, старые деревянные панели и пыльные портьеры, от которых за милю несло антисанитарией, господин Бальза подумал, что, будь это его дом, он бы радикально изменил интерьеры.

С лестницы в коридор вышли девушки фэриартос, увидели тхорнисха и упорхнули, словно перепуганные мотыльки.

Миклош скривился.

— Рэйлен! Вчера я видел, что ты общаешься с Вивианом. Не знал, что вы хорошие друзья.

— Скорее мы знакомые, нахттотер, — после некоторой заминки отозвалась девушка. — Мы случайно встретились в тот день, когда его обратили и у него возникли некоторые проблемы с асиманами.

— И что, ты спасла шкуру этого негодяя? — кисло произнес он.

— Да.

— Лучше бы тебе не делать ничего подобного. Быть может, его бы убили, и столь ужасного для всех нас никогда не произошло. Никакого Основателя, никаких проблем, никакой проклятой Северной резиденции. Гром и молния, дорого бы я дал, чтобы встретить его первым! Но теперь уже поздно предпринимать что-либо. Все мы оказались в одном дырявом тазу посреди беснующегося океана.

— Очень образно, Миклош. Браво. Тебе следовало бы стать одним из нас, — раздался молодой голос, и из полутемной ниши вышел рыжий конопатый мальчишка в черно-красном клетчатом костюме, таком же берете и с алым шарфом на шее.