Совьетика - Ирина Маленко

– Ты сам виноват!- негодовал Сонни, – У тебя лицо такое…потенциальной жертвы. Привлекает всяких подобных типов.

Это было совсем не по-антильски – считать жертву саму виноватой в нападении на нее, но Сонни слишком уж проникся духом голландского протестантизма за эти годы. У протестантов бедные тоже всегда «сами виноваты» в том, что они бедные, а богатые ну непременно «заработали свое богатство честным трудом»…

Зато на Кюрасао по сравнению с Арубой – по общему признанию тех, кто пожил на обоих этих островах – больше традиционной, самобытной, не бейсбольно-гамбургерской культуры, а кроме того, там быстро и легко узнаешь местных людей, и не на поверхностно-туристском уровне официантов и горничных. Так что на Арубе я испытала смешанные чувства от увиденного. Слишком здесь было как-то все напомажено. Зато Ойшин влюбился в Арубу с первого взгляда.

– Это же надо, какая красота!- – восклицал он поминутно, пока мы добирались на место встречи. – Я такое только в кино видел. Вот бы по-настоящему, как следует отдохнуть здесь, на полную катушку!

Мне стало жалко его. Он ведь так до сих пор еще и не был в нормальном отпуске – с тех самых пор, как мы приехали на Антилы. Надо будет сказать товарищу Орландо, чтобы в следующий раз послали на Мальдивы его, Ойшина. С меня хватит и одного раза. У меня немного отличные от его понятия об «отдыхе на полную катушку». Дайте мне музеи и театры. А самое главное – людей, которые понимают меня!

Товарищ Орландо ждал нас на борту собственной яхты с красивым названием «Эсперанса». Мы узнали ее издалека – по алым парусам на ее мачтах: товарищ Орландо был большим почитателем одноименной повести Александра Грина…

– Иногда я воображаю себя капитамом Грэем, – признался он мне, – И когда я так себя чувствую, я поднимаю над «Эсперансой» алые паруса….Хотя моя Ингрид слишком практична и заземлена для Ассоли. Но в этом есть и свои плюсы. Не всем же быть романтиками. Садитесь, ребята, выпейте чего-нибудь прохладного…. Сегодня здесь жарче обычного. Я сам на Арубе бываю редко: слишком уж много здесь шуму и «гламуру». У нас на Бонайре гораздо спокойнее. И Ингрид тоже так думает. На Арубе у нас тоже есть несколько товарищей, которые наблюдают за здешней американской базой. Но все главные милитаристские игрища происходят не здесь… База здесь маленькая – так, для отводу глаз. Слишком большое количество американских F-16 в воздухе слишком сильно портило бы здесь отдых их же соотечественникам. Здесь гораздо больше происходит в сфере баров и дискотек, нежели непосредственно в военной сфере. Один из наших товарищей на Арубе, к слову, бармен, и он много чего интересного слышит на своем рабочем месте… Когда-нибудь я познакомлю вас с арубанскими товарищами. Но не сейчас.

– Спасибо, товарищ Орландо, – сказала я, – Вы нас так срочно сюда вызвали… Что-нибудь случилось?

– Пока еще ничего, -товарищ Орландо понизил голос, – Но наши венесуэльские товарищи перехватили интересную информацию, которая может иметь отношение к тому, что готовится на Антилах.

Лицо его посерьезнело, словно на небо набежала тучка.

– Готовится военная провокация, ребята. Серьезная, настоящая военная провокация. Таких же масштабов, что взрыв на американском корабле «Мэйн» в гаванской гавани в 1898 году во время кубинской войны за независимость. Установлено – в том числе и с помощью информации, полученной от вашей группы – что намечено осуществить ее еще до конца этого года. Сейчас у нас июль. Осталось почти полгода. Это только так кажется, что полгода – это много. Теперь у нас будет на счету каждый день. Необходимо как можно скорее выяснить, что именно замышляется и на когда. А еще нашим товарищам удалось узнать следующее: что в провокации будут задействованы самолеты, но самолеты не американские и не голландские. Но тогда какие – вот в чем вопрос? И суть провокации будет в том, чтобы вызвать жертвы среди гражданского населения и военного персонала, а потом обвинить в этом Венесуэлу. Это, по сути, достаточный предлог для того, чтобы развязать войну. Начать интервенцию в Боливарийскую республику. Само собой, это не афишируется. Наоборот, Вашингтон сейчас как можно больше твердит об Афганистане, о том, что именно туда будут переброшены основные американские военные силы из Ирака. То, что произойдет в Карибском море, случится якобы «совершенно неожиданно» для Соединенных Штатов, но будучи партнером Нидерландов по НАТО, они «сочтут своей священной обязанностью отразить ничем не спровоцированную агрессию, развязанную против Нидерландского королевства»- и так далее, ля-ля-ля в духе всех их прочих подобных войн. Тут же на помощь Штатам прискачет Колумбия – и Венесуэлу «зажмут в клещи». Потом… Мне не надо объяснять вам, что будет потом.

Хотя на дворе был, как справедливо подметил товарищ Орландо, даже более жаркий чем обычно карибский день, я почувствовала, как по спине у меня поползли холодные мурашки. Это не фильм, не книга какого-нибудь Тома Кланси – все это происходит наяву. И не просто происходит, а предотвратить происходящее зависит не от кого-нибудь, не от Супермена, не от Ильи Муромца и не от голландского мальчика, заткнувшего пальцем дырку в дамбе, а от нас. От меня, от Ойшина и от наших товарищей. Если честно, то в тот момент мне стало страшно. Я почувствовала себя почти как Иван Васильевич Бунша, когда ему дают на подпись царский указ: «Я не имею права подписывать такие исторические документы!»

Я постаралась взять себя в руки. В конце концов, я же здесь не одна. «Нас много, всех не перевешаете!»- как сказала когда-то Зоя Космодемьянская. И осознание того, что я не одна, что рядом есть и Ойшин, и Тырунеш, и товарищ Орландо, и сержант Марчена, и Любеншка, и Рафаэлито, и все остальные действительно помогло. Холодные мурашки исчезли. Боятся пусть те, в чьем обществе «герои» больше похожи на психов-одиночек – выросшие в мире Рэмбо, Рокки и примкнувшего к ним Терминатора!

– Одного не понимаю, – сказала я, – Как они смогут убедить кого-то, что Чавес напал на Кюрасао? Это же такая глупость! Зачем ему это делать?

– Это мы с вами понимаем, что это глупость, – возразил товарищ Орландо, – А капиталистический обыватель запуган образом «диктатора Чавеса». В Голландии многие расисты-горлодерики кричат о том, что готовы уступить Антилы Венесуэле «voor 2 kwartjes » (хотя Венесуэла никогда не высказывала желания присоединить к себе Антилы). Но как только случится что-то подобное, те же самые горлодерики начнут что есть мочи вопить, что «латиноамериканский диктатор» посягает на нидерландскую территориальную целостность, что Антилы уже много веков принадлежат Нидерландам, что у Нидерландов в этом регионе экономические и стратегические интересы, и так далее. Ради такого они могут даже временно перестать называть антильцев антильцами и начать именовать их «гражданами Нидерландов» (о чем в Голландии так любят забывать). А предлог придумают. Скажут, например, что Чавес «хочет объединить всю Латинскую Америку военной силой» (недаром же он столько русского оружия накупил, а?), что Венесуэла боится потерять контракт с кюрасаоским нефтеперерабатывающим заводом, что Чавес хочет «проучить этих американцев», наконец, что он просто «сошел с ума», как давно уже на полном серьезе утверждает венесуэльская оппозиция… Что-нибудь да придумают! Если те же обыватели всерьез поверили, что Саддам Хуссейн «может поразить Британию своими ракетами за 45 минут»- таким можно впаривать что угодно!

Я вспомнила британские таблоиды и ту публику, что читает их в обеденный перерыв. Да, такая проглотит любую собачью чушь – под гарниром из развесистых сисек «девочек с 3-ей страницы».

– А что нам делать, если нам удастся что-то узнать? Передавать по обычным каналам или сразу связываться с Вами? – спросила я.

– Да, в таком случае первым делом связывайтесь со мной. Сейчас я обьясню вам, как.. Как вы сами считаете, ребята, кто это готовит? Сколько людей знают об этих планах? Главное – на когда намечена операция, и в чем именно, конкретно она заключается? Любые подозрительные передвижения на базе, любые перемены в настроении ваших там знакомых, доставка любых необычных контейнеров, прибытие на базу любых новых военных, особенно высших чинов… Надо будет замечать даже малейшие детали. От этого зависят жизни огромного количества людей, от этого во многом зависит судьба венесуэльской революции, а значит, и будущее латиноамериканского континента. И в большой степени – мировое революционное движение. Ведь на Венесуэлу смотрят сейчас с надеждой люди всех континентов… Вы не бойтесь, ребята, – сказал товарищ Орландо, и глаза его потеплели, – Да, со стороны это может выглядеть, как крутая гора, на которую не подняться. Но я помню, как говорил мне в Советском Союзе один из наших преподавателей, когда я работал в стройотряде: «Глаза боятся, а руки делают!»…

– Это же любимая поговорка была у моей бабушки! – воскликнула я.