Истоки инквизиции в Испании XV века - Бенцион Нетаньяху

королевской казной от инквизиции на войну с Гранадой или на другие ее нужды. В любом случае, предположения по этому поводу к делу не относятся. Даже если оказалось, что доход инквизиции после первых лет ее деятельности был незначительным, это не означает того, что в момент ее основания у Фердинанда не было больших ожиданий в этом плане. Отсюда следует, что эти ожидания могли служить ему соблазном для создания инквизиционного трибунала. Считалось, что конверсо были очень богаты, и Фердинанд вполне мог разделять это мнение. Когда в 1478 г., вслед за войной за наследование он оказался лицом к лицу с опустевшей казной и истощенной страной, пресловутые сокровища конверсо могли усилить его склонность к введению инквизиции. Деньги не были главным фактором, но они склоняли чашу весов его различных расчетов.

Трудно усомниться в том, что монархи предвидели экономический ущерб, который должна была нанести инквизиция, и приняли это в расчет. Однако другие интересы, более существенные в их глазах, перевесили это важное соображение. Домингес по существу в этом созвучен с нами, за тем исключением, что, по его мнению, эти интересы были религиозными, в то время как по нашему — социальными и политическими.

Тогда встает вопрос о материальных ожиданиях Фердинанда от инквизиции в границах связанных с ней данных обязательств. От Фердинанда, как и от других правителей, в моменты денежных затруднений можно было бы ожидать предпочтения немедленной выгоды, которая пришла бы вместо благоприятной долгосрочной перспективы. Однако Фердинанд не стоял перед такой дилеммой. В любом случае он уже пожертвовал большей частью долгосрочной экономической ценности конверсо для своего королевства, и он был готов терпеть экономические потери, причиненные инквизицией гонениями на них. Огромное финансовое давление сосредоточило его мысль на оставшейся ему альтернативе, а именно — попытаться превратить, насколько возможно, финансовые обязательства в приобретения.

Этим приобретением, разумеется, был доход, который он надеялся получить от операций инквизиции, что, в свою очередь, зависело от его оценки богатства конверсо. Фердинанд, несомненно, мог получить надежную оценку состояния конверсо от своих налоговых откупщиков и казначеев, и на основе этих оценок он мог более или менее предвидеть возможные поступления от инквизиции. Поскольку мы не располагаем этой информацией, то можем попытаться проникнуть в его мысли с другого конца, то есть через то, что мы знаем или можем предположить о поступлениях в инквизицию от «новых христиан» Испании.

Домингес сильно ошибается, пытаясь преуменьшить поступления в Святую инквизицию во время периода ее деятельности. Действительно, в определенные времена и в некоторых местах доходы инквизиции не покрывали ее расходов, но это не значит, что большую часть времени и в большинстве мест ее доходы не превосходили, причем намного, ее расходов. Для того чтобы оценить поступления в инквизицию от «новых христиан», мы должны учитывать их общую сумму как минимум за первые полвека. Однако сегодня мы не можем вычислить эту сумму на основе подлинной адекватной информации, просто из-за отсутствия жизненно важных сведений за многие годы о ряде мест и о различных типах поборов. В этой области проделал превосходную работу Тарсисио де Аскона в своей книге «Изабелла Католическая» (1964) и тем самым определенно расширил наши знания по этому вопросу[3055], но все же осталось слишком много белых пятен на его карте.

На счастье, мы располагаем некоторыми общими цифрами, которые дают нам представление об интересующих нас суммах. Дон Хуан Мануэль, сеньор Бельмонте и посол Карла V при папском дворе, 5 июня 1552 г. написал императору, что конверсо Арагона и Кастилии хлопочут о получении решения папского апелляционного суда против конфискации имущества тех из них, кто добровольно признался в своих ересях. Посол предупредил короля, что, если такое решение будет получено, ему придется вернуть «более миллиона дукатов, полученных им таким способом»[3056]. Это указание может служить нам ключом к оценке. Трудно поверить, что посол говорил о суммах, изъятых самим Карлом у добровольно сознавшихся марранов в двух провинциях за первые пять лет его правления, но, с другой стороны, не более правдоподобно, что он имел в виду поборы той же категории, сделанные в этих провинциях с начала инквизиции. В любом случае, состояния, конфискованные у осужденных конверсо в королевстве Арагон (включая Валенсию) за тридцать пять лет деятельности инквизиции, должны быть гораздо большими, чем те, что собраны у конверсо, сознавшихся добровольно, и поэтому вряд ли будет преувеличением оценить общую сумму конфискаций в Арагоне в 2,5 миллиона дукатов. Суммы, отобранные у конверсо Кастилии, наверняка были втрое выше, так что общая сумма конфискаций в обеих странах должна вырасти до 10 миллионов дукатов. Именно такая сумма указана в другом источнике.

«В 1524 г., — говорит Генри Чарльз Ли, — лиценциат Тристан де Леон в подробной памятной записке, адресованной Карлу V, утверждал, что Фердинанд и Изабелла получили из этого источника [т. е. из денег, изъятых у жертв инквизиции] громадную сумму более чем в десять миллионов дукатов, которые очень помогли в войне против мавров»[3057]. Это, бесспорно, было огромной суммой, но отнюдь не превышающей ту, что указана в письме Хуана Мануэля, или ту, что можно вычислить, объединив сведения, полученные из различных источников. Это явно и не было слишком большой частью богатства конверсо. Тарсисио де Аскона был, безусловно, прав, когда сказал: «Против одного случая, такого как отца епископа Сеговии Хуана Ариаса Давила, в котором… была замешана сумма в 300 000 дукатов, мы можем найти дюжины грешников с небольшими средствами, достаточными только для их существования»[3058]. Однако семья Давила не была единственной семьей миллионеров, кроме них были десятки исключительно богатых «новых христиан», которые могли похвалиться огромными состояниями и обширными владениями, и были, разумеется, многочисленные представители среднего класса и совсем небогатые люди из низших классов. Инквизиция не гнушалась и доходами от конфискаций у этих людей. Маленькие суммы собирались с не меньшей жадностью и, вместе с большими, суммировались в огромный доход.

Льоренте не знал о тех десяти миллионах дукатов, упомянутых Тристаном де Леоном в качестве дохода инквизиции в период Королей-католиков, но, вспомнив о том, что мы выяснили из письма Мануэля, и, несомненно, имея в виду множество другой информации, он пришел к заключению, что финансовые соображения были главным мотивом Фердинанда для основания инквизиции. И Ранке тоже не знал о сумме, названной в памятной записке Тристана де Леона, но сведений, предоставленных Хуаном Мануэлем, оказалось достаточно для него, чтобы прийти к выводу о том, что финансовый фактор играл очень большую роль в решении Фердинанда[3059]. Кастильо и Кастро составили свое мнение, опираясь на