Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй (金瓶梅) - Автор неизвестен

– Никогда я не думала, Юнь Лишоу, что у тебя за приятной наружностью скрывается звериное нутро! — воскликнула она. — Ведь мой покойный муж никогда с тобой дурно не обходился. Как же ты позволяешь себе грубить со мной, по-скотски!

Юнь Лишоу захихикал и, подойдя к Юэнян, обнял ее.

– Сударыня! — умоляющим голосом заговорил он. — Жили бы там у себя, к чему вам понадобилось приезжать сюда! Как исстари ведется: кто с товаром входит в дом, у того и торговля бьет ключом. Не знаю, что со мной. Только увидал я вас, и отняли вы у меня и душу и сердце. Сам не свой. Нечего тянуть, давайте свадьбу играть.

Он принес вина и хотел выпить с Юэнян.

– Пойди позови брата, — велела Юэнян. — Мне надо с ним переговорить.

– Какого брата! — Лишоу засмеялся. — Я их обоих с Дайанем прикончил. — И он крикнул подручных. — Покажите сударыне.

Те в одно мгновенье поднесли к зажженному светильнику окровавленные головы У Второго и Дайаня. Юэнян побелела от ужаса и без памяти упала на пол. Ее поднял подбежавший Юнь Лишоу.

– Не бойтесь, сударыня! — успокаивал он ее. — Вашего брата больше нет в живых. А вы станете моей женой. Я — военачальник, вашу честь не запятнаю.

«Разбойник загубил брата и слугу, — размышляла Юэнян. — Он, чего доброго, и меня прикончит, если противиться буду». И Юэнян с деланной улыбкой сказала:

– Я согласна стать вашей женой, но с условием.

– Каким? — спросил он. — Говори!

– Давай сперва соединим узами брака наших детей, а потом свою свадьбу сыграем.

– Согласен! — воскликнул Лишоу и велел позвать барышню Юнь и Сяогэ.

Их поставили рядом и велели выпить свадебный кубок вина. Так соединив свои сердца узами брака, они стали мужем и женой. После этого Юнь Лишоу схватил Юэнян и потащил было на постель, но Юэнян решительно воспротивилась его грубым домогательствам.

– Ах ты, негодница! — заорал он, выйдя из себя. — Меня обманывать, да? Думаешь, если твой сын женат на моей дочери, так я не решусь с ним разделаться, а?

Он достал меч и, подлетев к Сяогэ, одним взмахом отсек ему голову. На несколько шагов вокруг брызнула кровь.

Да.

Лишь над головою блеснул острый меч,Как вырвалась кровь из груди, будто смерч.

Увидев обезглавленный труп сына Сяогэ, Юэнян всплеснула руками, пронзительно закричала… и проснулась. На счастье, то был только сон. После пережитого кошмара вся она покрылась потом.

– Вот странно, вот странно! — повторяла она.

– Отчего вы плачете, матушка, что с вами? — спрашивала разбуженная ее криком лежавшая рядом с ней Сяоюй.

– Мне приснился дурной страшный сон, — проговорила Юэнян и рассказала его служанке.

– А мне, матушка, что-то не спалось, — поведала в свою очередь Сяоюй. — Приоткрыла я потихоньку дверь и подсмотрела монаха. Он же, оказывается, целую ночь с душами умерших разговаривал. Приходили к нему покойный батюшка, матушка Пятая, матушка Шестая, зять Чэнь, начальник Чжоу, Сунь Сюээ, жена Лайвана и госпожа Симэнь. Сама только что видала. Поговорил с ними монах, и они исчезли.

– Ведь многие из них тут рядом, за монастырем, похоронены, — пояснила Юэнян. — Как им не приходить! Это все больше казненные да самоубийцы. Только наступит ночь, и улягутся люди, так они из могил и выходят.

На этом их разговор и кончился.

Пробили последнюю ночную стражу. Запели петухи. У Юэнян умылась и причесалась, а потом проследовала в залу для медитации, где она сотворила молитву и воскурила благовония перед изваянием Будды.

– Урожденная У! — громко позвал ее монах Пуцзин, остававшийся в медитационной позе. — Ну как? Озарило тебя нынче прозрение?

Юэнян опустилась на колени и отвесила наставнику земной поклон.

– Досточтимый наставник! — обратилась она к монаху. — Разве могла я, ваша ученица из рода У, простая смертная, увидеть в вас, отец наставник, досточтимого будду!? Сон этой ночи дал мне прозрение.

– Тогда не ходи туда, куда путь держала, — сказал монах. — Ибо там ждет тебя то, что видала. Ни один из вас пятерых не уцелеет в живых. А сыну твоему на роду написано было встреться со мной. Потому что семена добра посеяла ты в дни жизни прошедшие. Не посей ты их, тебе грозило бы неминуемое расставание с сыном своим. Твой покойный супруг Симэнь Цин творил зло, отвергал добро. В это дитя воплотился он и в перерождении явился на свет у тебя. Он развеял бы в прах состояние твое и уничтожил дело твое, а умер бы обезглавленный, но я пришел спасти его. Я беру его себе в ученики. Как говорится, уйдет в монахи один, а девять предков вознесутся на небо. Тогда и грехи твоего мужа будут ему отпущены. Если ты сомневаешься, иди за мной. Я тебе сейчас покажу.

Пуцзин быстрыми шагами направился в келью, где все еще спал Сяогэ. Монах слегка коснулся своим посохом головы Сяогэ, тот повернулся, и Юэнян увидела лежащего в постели Симэнь Цина. Шея у него была закована в тяжелую колодку, а тело опутано цепями. Монах опять коснулся спящего своим посохом, и перед Юэнян снова лежал Сяогэ. Юэнян громко зарыдала. Стало быть, Сяогэ и есть Симэнь Цин в перерождении, поняла она.

Через некоторое время Сяогэ пробудился. К нему подошла мать.

– Ты последуешь за отцом наставником и станешь монахом, — сказала она сыну.

Перед изображением Будды монах Пуцзин совершил над Сяогэ обряд пострижения. Сяогэ принес монашеский обет и получил о себе пророчество. Бедная Юэнян обняла сына и опять разрыдалась. Тяжело ей было смириться с уходом Сяогэ. Ведь отнимали у нее родного сына, которого она растила и лелеяла до пятнадцати лет. Рушились ее надежды — она теряла наследника и продолжателя рода. Дядя У Второй, Сяоюй и Дайань были тоже не в силах подавить овладевшую ими скорбь.

Так монах Пуцзин взял к себе Сяогэ и дал ему монашеское имя Минъу, то есть Просветленный. Перед уходом Пуцзин наказывал Юэнян:

– А вам советую вернуться домой. Ведь не пройдет и десяти дней, как отступит чужеземное войско, разделится страна на Север и на Юг и Срединная равнина вновь обретет императора. Утихнет брань, и воцарится мир. Так что возвращайтесь домой и живите спокойно.

– В который же год и день дано будет вновь свидеться матери с сыном после обращения его в монахи? — спросила Юэнян.

Она еще раз обняла сына и громко зарыдала.

– Не оплакивай сына, женщина! — проговорил монах. — Гляди! Вон явился вам другой почтенный инок.

Юэнян и ее спутники повернули головы, а монах Пуцзин тем временем обратился в порыв ветра, и взяв с собою ученика, исчез.

Да,

Так, смертных трижды посетив,вознесся он мгновенно,Незримый на Восточный пикгоры Тайшань священной.

Однако оставим Пуцзина и обращенного им в монахи Сяогэ.

Расскажем про У Юэнян, ее брата У Второго и остальных беженцев. Не прожили они в монастыре Вечного блаженства и десяти дней, как чжурчжэньское царство Цзинь и в самом деле возвестило о воцарении в Восточной столице Чжан Банчана, которого величало императором. Были также объявлены имена тех, кто назначался на высшие гражданские и военные посты в стране. Плененных императоров Хуэй-цзуна и Цинь-цзуна отправили на север.

Князь Кан, оседлав статую коня, переправился через реку Янцзы[25] и взошел на престол в Цзянькане[26]. Его провозгласили императором Гао-цзуном. Цзун Цзэ был пожалован пост верховного главнокомандующего.

Пришло освобождение и на земли Шаньдуна и Хэбэя. В Поднебесной воцарился мир, и народ вернулся к повседневному мирному труду. Воротилась и У Юэнян со своими спутниками. Когда они отперли ворота и двери дома, то все — имущество, вещи и утварь — оказались на своем месте.

Впоследствии наследником Симэнь Цина стал Дайань. Юэнян дала ему имя Симэнь Ань, а в народе его величали господин Симэнь Младший. Он и ухаживал за хозяйкой в старости. В семьдесят лет У Юэнян тихо скончалась. Таково было воздаяние за ее добрые дела и молитвы.

Тому свидетельством стихи:

Книга эта может принестиразочарованье, отрезвленье.Стало непреложным, как закон,вечное людей коловращенье.Необуздан был Симэнь в страстях —не продлил он собственного рода.И Цзинцзи беспутный сам себяк гибели привел в младые годы.Юэнян, Юйлоу много летправедно на свете жили.А судьба Пинъэр или Чуньмэй? —Рано их излишества сгубили.Злою карой взыскана Цзиньлянь,что жила неправедно, лукаво.Странно ль, что из уст в уста идетмного лет о ней дурная слава.

ПРИМЕЧАНИЯ

ПРЕДИСЛОВИЕ К «ЦЗИНЬ, ПИН, МЭЙ» (I)

1

Это «Предисловие к “Цзинь Пин Мэй цыхуа”» предпослано только к обнаруженному в 1932 г. наиболее раннему, признаваемому ныне первоначальным, тексту романа, который и положен в основу данного перевода.

2

Под семью страстями подразумеваются: радость, гнев, печаль, страх, любовь, ненависть и сладострастие.