Истина - Эмиль Золя

Такимъ образомъ представители клерикализма обладали милліардами, являлись собственниками громадныхъ владѣній и, распоряжаясь большими деньгами, могли подкупать партіи, натравливать ихъ одну на другую и праздновать побѣду среди развалинъ и кровавыхъ междуусобныхъ распрей. Маркъ ясно увидѣлъ весь ужасъ подобной борьбы и впервые созналъ необходимость для Франціи побороть клерикализмъ, если она желала избѣгнуть неминуемой опасности обратиться въ рабу этого клерикализма.

Внезапно онъ увидѣлъ передъ собою Бонгаровъ, Долуаровъ, Савеновъ, Миломовъ; онъ слышалъ ихъ трусливый лепетъ, подсказанный жалкимъ умишкомъ, отравленнымъ и затемненнымъ; онъ видѣлъ ихъ умышленно скрывающимися въ своемъ невѣжествѣ, какъ въ покойномъ и мирномъ убѣжищѣ. И вотъ какою являлась теперь Франція: — загнанною, лишенною здраваго смысла, омраченною суевѣріями, подъ жестокимъ гнетомъ клерикализма! Чтобы еще быстрѣе обратить ее въ ничто, придуманъ былъ антисемитизмъ, пробуждена была средневѣковая религіозная ненависть; посредствомъ ея надѣялись вернуть народъ къ аббатамъ и наполнить покинутые храмы. Травля жидовъ — это было только начало, а затѣмъ должно было послѣдовать полное рабство и возвратъ къ мрачному прошлому. Для Марка было ясно, что современная Франція и вмѣстѣ съ нею всѣ Бонгары, Долуары, Савены и Миломы должны падать все ниже и ниже, должны погрязнуть во тьмѣ и лжи, если ихъ дѣти останутся въ рукахъ братьевъ и іезуитовъ на скамьяхъ конгрегаціонныхъ школъ. Недостаточно даже только закрыть эти школы: надо было еще преобразовать свѣтскія школы, вернуть имъ ихъ настоящее значеніе, освободивъ отъ тайнаго вліянія клерикализма, который понемногу простеръ на нихъ свою руку, помѣщая наставниками и наставницами своихъ прозелитовъ. На одного Феру, съ яснымъ и отважнымъ умомъ, но угнетеннымъ бѣдностью, на одну мадемуазель Мазелинъ, прекрасную воспитательницу сердецъ и умовъ, сколько приходилось никуда негодныхъ бездарностей, людей съ вреднымъ образомъ мыслей, подкупленныхъ врагомъ и способныхъ на самую унизительную роль: мадемуазель Рузеръ, напримѣръ, перешедшая на сторону сильныхъ, была пропитана крайнимъ клерикализмомъ; Миньо, человѣкъ безъ всякой воли, вполнѣ подчиненный средѣ; Дутрекенъ, честный человѣкъ, еще вчера искренній республиканецъ, но внезапно ставшій антисемитомъ и реакціонеромъ по недоразумѣнію и ложному патріотизму; а за ними шла въ хвостѣ еще цѣлая вереница людей, руководившихъ начальнымъ обученіемъ; всѣ они сбились съ пути и, незамѣтно приближаясь къ пропасти, готовы были увлечь за собою и дѣтей, ввѣренныхъ ихъ попеченію, все будущее поколѣніе. Холодъ проникъ въ сердце Марка; никогда еще опасность, угрожавшая его родинѣ, не казалась ему такою близкою и ужасною, и никогда еще имъ не овладѣвало сознаніе такой неотразимой, неотложной необходимости немедленно приступить къ борьбѣ.

Борьба должна была разгорѣться на поприщѣ народнаго образованія, потому что самый важный вопросъ заключался именно въ томъ, какое образованіе будетъ дано народу, призванному занять подобающее ему мѣсто. Въ 89 году буржуазія замѣнила разложившееся дворянство; она удерживала за собою всю добычу въ продолженіе цѣлаго столѣтія, отказывая уступить народу его законную долю. Теперь роль ея была окончена; она сама сознавалась въ томъ, что переходила на сторону реакціи, потому что ее пугала мысль подѣлиться своимъ богатствомъ, пугала возрастающая сила демократизма. Вчера еще буржуазія хвасталась своимъ вольтеріанствомъ, потому что еще чувствовала подъ собою почву; сегодня она обратилась въ сторону клерикаловъ, желая прибѣгнуть къ реакціонной защитѣ прошлаго; она обращалась въ прахъ, потому что злоупотребляла властью, которую должны были отнять у нея соціальныя силы, всегда находящіяся въ движеніи. Съ этого момента энергія будущаго должна была перейти въ народъ; тамъ дремали неисчерпаемыя силы, громадная воля и великій разумъ. Поэтому Маркъ основывалъ всѣ свои надежды на дѣтяхъ этого народа, которыя были поручены его заботамъ и которыя посѣщали начальныя школы съ одного края Франціи до другого. Это были нетронутыя силы будущей націи, которыя надо было обучить для того, чтобы создать изъ нихъ будущихъ гражданъ, просвѣщенныхъ, съ ясными стремленіями, освобожденныхъ отъ клерикальныхъ суевѣрій и ханжества, полныхъ сознанія собственнаго достоинства: вѣдь счастье нравственное и матеріальное — только въ знаніи.

До тѣхъ поръ, пока на свѣтѣ будутъ существовать нищіе духомъ, послушныя жертвы рабства, до тѣхъ поръ не переведутся и негодныя упряжныя клячи, которыхъ эксплуатируетъ меньшинство воровъ и разбойниковъ; но настанетъ день, когда счастливое человѣчество будетъ человѣчество просвѣщенное, одаренное энергичной волей. Счастливы тѣ, которые знаютъ, счастливы интеллигентные люди, увѣренные въ благости своихъ стремленій! Такъ думалъ Маркъ, и душа его наполнилась вѣрой и восторгомъ.

Въ эту минуту въ немъ созрѣла и рѣшимость: онъ долженъ принять предложеніе Сальвана, онъ долженъ поступить преподавателемъ въ училище въ Мальбуа, онъ долженъ бороться противъ отравленія народа ядомъ клерикализма, образчикъ котораго онъ видѣлъ сегодня утромъ. Онъ посвятитъ свой трудъ возрожденію нищихъ духомъ; онъ попытается сдѣлать изъ нихъ гражданъ будущаго. Все это народонаселеніе, которое онъ видѣлъ подъ гнетомъ невѣжества и лжи, — его надо было захватить вновь въ нарождающемся поколѣніи и обучить это поколѣніе, вселить въ него любовь къ правдѣ и понятіе о справедливости. Это была первая и наиглавнѣйшая обязанность, самое необходимое дѣло неотложной важности, отъ котораго зависѣло спасеніе отечества, его слава, его сила: только такимъ путемъ можно было вернуть Франціи ея способность выполнить свое призваніе освободительницы народовъ, которое она исполняла столько вѣковъ подрядъ. Въ одну минуту Маркъ рѣшилъ то, надъ чѣмъ думалъ три дня; онъ боялся потерять свое счастье, боялся, что у него отнимутъ любовь его Женевьевы, — и въ то же время именно эта мысль, что женщина является первою рабою клерикаловъ, желаніе освободить ее и дало главный толчокъ къ устраненію послѣднихъ колебаній. Всѣ эти дѣвочки, которыхъ мадемуазель Рузеръ водила къ капуцинамъ, — какія это будутъ жены и матери? Клерикалы завладѣютъ ими; они подчинятъ себѣ эти юныя души, потакая ихъ слабостямъ, снисходя къ ихъ страданіямъ, и, не выпуская изъ своихъ рукъ, обратятъ ихъ въ послушныя орудія, которыя впослѣдствіи развратятъ своихъ мужей и дѣтей. До тѣхъ поръ, пока женщина, въ своей вѣчной борьбѣ съ мужчиною изъ-за неравенства передъ законами и несправедливости нравственныхъ обычаевъ, останется оружіемъ въ рукахъ клерикаловъ, до тѣхъ поръ соціальное счастье недостижимо, и война грозитъ затянуться до безконечности. Женщина только тогда явится свободнымъ существомъ, достойною подругою мужчины, она только тогда получитъ возможность располагать собою для блага любимаго человѣка и семьи, когда перестанетъ быть рабой аббатовъ, которые портятъ и развращаютъ ее своимъ вліяніемъ. Въ сущности, въ душѣ самого Марка жила боязнь, въ которой онъ не смѣлъ признаться, боязнь, что въ его семьѣ можетъ разыграться ужасная драма; опасеніе потерять счастье заставило его колебаться и отступать. Принявъ внезапное рѣшеніе, онъ какъ бы выходилъ на борьбу у своего собственнаго очага, рискуя погубить свое благополучіе, но исполняя свой долгъ по отношенію къ ближнимъ. Онъ теперь ясно видѣлъ, что поступокъ его дѣйствительно геройскій, и онъ все-таки рѣшался исполнить свой долгъ просто и съ радостью, потому что сознавалъ всю пользу приносимыхъ жертвъ. Самая высокая, самая благородная роль въ нарождающейся демократіи — это роль школьнаго учителя, бѣднаго, часто презираемаго, на обязанности котораго лежитъ просвѣщеніе нищихъ духомъ, съ цѣлью создать изъ нихъ счастливыхъ гражданъ, созидателей справедливости и мира. Онъ внезапно увидѣлъ предъ собою свое истинное призваніе, свою апостольскую миссію, къ которой онъ стремился съ тѣхъ поръ, какъ научился любить истину и объяснять ее другимъ,

Маркъ поднялъ голову и взглянулъ на желѣзнодорожные часы: четырехчасовой поѣздъ уже ушелъ, — надо было ждать до шести; въ ту же минуту онъ увидѣлъ Женевьеву, которая спѣшила къ нему, держа за руку свою дочь Луизу.

— Прости, мой другъ, я пропустила поѣздъ… бабушка была недовольна и сердилась, что я тороплюсь къ тебѣ, такъ что я просто стѣснялась взглянуть на часы и пропустила время.

Она сѣла около него на скамью, держа Луизу на колѣняхъ… Маркъ, улыбаясь, нагнулся къ дѣвочкѣ, которая протягивала къ нему ручонки, и поцѣловалъ ее. Затѣмъ онъ спокойно проговорилъ:

— Мы подождемъ шестичасового поѣзда, моя дорогая. Никто намъ не помѣшаетъ посидѣть здѣсь и поболтать… У меня къ тому же есть о чемъ съ тобою поговорить.

Но Луиза не была этимъ довольна: ей хотѣлось играть; она вскочила на колѣни отца и затопала ножонками.