Скрытая жизнь братьев и сестер. Угрозы и травмы - Джулиет Митчелл

я: если для мальчика это означает, что он никогда не будет рожать (а в случае кастрационного комплекса у девочки, что она никогда не будет отцом), то для девочки это временная невозможность. С точки зрения латеральных отношений такой запрет может быть неактуальным, так как сексуальность брата и сестры может не быть связана с репродуктивными желаниями (см. главу 5). Запрет здесь относится к тому, чтобы не считать других «такими же, как.», чтобы не переносить нарциссизм и грандиозность в социальные области.

Сын г-жи X был до некоторой степени партеногенетическим ребенком и идеализировался как ее собственное уникальное достижение. Но поскольку он жил, он был тем, от кого она могла со временем отделиться и, таким образом, отказаться от желания убить своего брата. Прекращение мастурбационной фантазии, возможно, стало предпосылкой к тому, чтобы отказаться от воображаемого убийства брата. У девочки, которую г-жа Х родила следом, были большие проблемы с образом себя. А у г-жи Х были сомнения в отношении гендера своей дочери не только потому, что она привыкла воспитывать сына, но и потому, что она думала, что она была матерью своего брата, и потому, что она видела себя отраженной в своем брате, будто бы являясь своим братом. Поэтому в своей дочери она часто видела своего брата. Мелани Кляйн предполагает, что в своих старших детях матери видят своих сиблингов. Я полагаю, что такое видение со всей сопутствующей амбивалентностью существует с момента зачатия, а на самом деле и раньше, с зарождения мысли о самой возможности зачатия, как в случае г-жи X.

В 1922 году Карл Абрахам написал очерк о женском кастрационном комплексе, предпоследний абзац которого стал знаменитым. В нем содержалось важное наблюдение: «Анальный эротизм матери является самым ранним и самым опасным врагом психосексуального развития детей, тем более что в самые ранние годы жизни мать оказывает на них большее влияние, чем отец» (Abraham, 1922, p. 28). То, что женщина все еще наслаждается анальными удовольствиями, указывает на то, что она не разрешила свой эдипов комплекс, и поэтому она может использовать своего ребенка в своих фантазиях в качестве сексуального объекта. Такой психический сценарий вполне может быть опасен для ребенка, но в логике этого утверждения есть узкое место: бессознательные фантазии человека не предсказывают его фактического поведения. И это имеет отношение к понятию «характер». Абрахам приходит к выводу, что, если мы сможем освободить таких матерей от бремени их кастрационного комплекса, мы поможем освободить грядущие поколения от их неврозов6. В том же году в кратком обращении, опубликованном в «Международном журнале психоанализа», президент Британского психоаналитического общества Эрнест Джонс привел три аргумента в подтверждение тезиса Абрахама (Jones, 1922). В первом, которым я и ограничусь здесь, описана девочка, которая завидовала старшему брату и ревновала его. У мальчика от рождения была деформирована нога. Отец был поглощен тем, чтобы сын получал медицинскую помощь; в результате дочь была оставлена без внимания. Она постоянно играла с куклами. Когда ей исполнилось три года, в семье ее лучшей подруги родился ребенок. После этого девочка отказалась от кукол и перестала проявлять какой-либо интерес к детям, даже когда счастливо вышла замуж. В описании случая несчастной маленькой девочки у нас есть сценарий с участием брата, отца и лучшей подруги, мать не упоминается.

В статье «Ребенка бьют» Фрейд, последовательно отвергая идею Альфреда Адлера о главенстве «маскулинного протеста» и «комплекса неполноценности», опирался на симптом как на свидетельство работы бессознательных процессов. С точки зрения обыденного мышления протест против того, чтобы быть девочкой, и чувство неполноценности легко объяснимо в отличие, например, от истерической слепоты. Понятие бессознательных процессов нужно для объяснения второго, а не первого случая. Фрейд указал, что не следует путать формирование неврозов (с симптомами) и формирование характера. Однако через год после публикации эссе Абрахама Франц Александер опубликовал статью «Комплекс кастрации в формировании характера» (Alexander, 1923). Комплекс кастрации может быть исключительно бессознательным. Статья Александера в «Международном журнале психоанализа» последовала сразу же после статьи Фрейда под названием «О некоторых невротических механизмах ревности, паранойи и гомосексуализма» (1922). Фрейд завершает эту короткую статью новым открытием о природе гомосексуализма: интенсивное соперничество и ревность обычно в отношениях со старшим братом были обращены в противоположность, так что некогда ненавистный объект стал объектом гомосексуальной любви. Далее он утверждает, что социальные чувства возникают как промежуточный пункт на пути этого изменения: они являются сублимацией братских гомосексуальных чувств. Социальная порядочность и забота находятся между однополым сиблинговым соперничеством и сиблинговой любовью. Я бы добавила, что социальная проблема с большой силой проявляется на войне. Является ли то, что происходит в войне и в подобных ситуациях, десублимацией и возвращением к соперничеству и ненависти по отношению к сиблингам?

Комплекс кастрации – это совокупность бессознательных идей (и сопутствующих им чувств), формирующихся вокруг страха быть кастрированным за настойчивое проявление инцестуозных эдипальных фантазий. Хотя девочка не менее подвержена кастрационному комплексу, чем мальчик, ее переживания отличаются: она является девочкой потому, что «уже кастрирована». Вместо этого она испытывает зависть к пенису. Боязнь кастрации у мужчин столь же типична, как и убежденность в нехватке фаллоса у женщин; подверженность кастрационному комплексу является условием человеческого существования. Это отличается от выдвинутого Абрахамом, Джонсом и Александером понятия о женском кастрационном комплексе, которое слишком напоминает распространенное представление о женщине как исполнительницы акта кастрации. Точнее говоря, женский кастрационный комплекс подразумевал бы, что женщина все еще является психически бисексуальной девочкой, которая боится потери своего пениса так же, как мальчик. Технически, это можно было бы отнести к наваждению, но не к характеру7.

Статьи, на которые я ссылаюсь, были написаны сразу же после «Великой войны», когда травмированные солдаты с обеих сторон внесли большой вклад в переосмысление и переформулирование психоаналитической теории. Часто утверждают, что психоанализ появился благодаря истерической пациентке. Я бы добавила, что изменениям способствовала мужская военная истерия и травмированные братья. Вопросы, которые меня здесь интересуют, составляют неотъемлемую часть этого пересмотра, хотя они не стоят на первом месте и зачастую не обсуждаются. Основные изменения в теории связаны с так называемой второй метапсихологией, которая включает Ид, Супер-Эго и Эго, а также пересмотром представлений о месте тревоги. Тем не менее скрытая тема, на которую я обращаю внимание, – это последствия незаметного перехода от невротического симптома (чей характер можно проследить по особому искаженному выражению эдипальных желаний и зависти к пенису) к женщине, характер которой определяет женский кастрационный комплекс; иными словами, от невротической истерической девочки до характера кастрирующей мамы. Это тема важна сама по себе;