Гидра (СИ) - Максим Бондарчук

Он чуть не сплюнул на пол, когда увидел это, но все же смог сдержаться. Злость в такой момент была излишней и могла навредить всем, поэтому он просто отвел глаза в сторону.

Однако было кое-что, что все же заставило его продолжить смотреть на происходящее. Группа двигалась слишком медленно. Так сильно, что за несколько минут они преодолели только половину пути, которую бы он смог пройти за несколько секунд. Этому была причина: одна из женщин, находившаяся в самом центре, в окружении остальных, хромала и двигалась с большим трудом. Она делала шаги, преодолевая боль, и не могла самостоятельно справиться с этой задачей. Обхватив ее, две женщины держали ее за руки, одновременно держа небольшие подносы.

— Что с ней? — спросил кто-то Локта.

— Не знаю, но явно произошло что-то странное.

Музыка продолжала играть. И чем ближе группа идеологов подходила к трибуне и генералу, тем сильнее она становилась в самом зале.

Наконец, путь был преодолен. Женщины остановились.

Генерал сделал несколько шагов навстречу и, обхватив своими могучими руками хромавшую женщину, подвел к Лангарду.

Ее лицо скрывалось за неким подобием фаты. Настолько плотным, что даже глаза были спрятаны от чужого взгляда.

Женщина подошла ближе и, подняв руки, скинула ее на землю, оголив всю голову до самой шеи.

Тяжелый вздох прошелся по заполненным трибунам. Офицеры смотрели на нее.

Филина стояла возле трибуны, опираясь на его деревянный край, и смотрела в изумленные глаза Лангарда.

Он не был готов к такому, но большим усилием воли взял себя в руки и не подал испуганного вида.

— Госпожа Филина — Корнеленко обратился к ней.

— Генерал. — вежливым голосом ответила женщина.

— Трибуна в вашем распоряжении.

Грозный мужчина отошел в сторону, уступив место женщине-идеологу.

Она встала на его место и громко заговорила.

— Сегодня действительно знаменательный день, который войдет в историю этой планеты и учебники по военному искусству. Еще ни в одной войне, в которой мне доводилось участвовать, я не видела столь простой и в тоже время гениальной операции по захвату вражеского города. Без единого выстрела, без жертв среди мирного населения и армии. Идеально. Разве это не есть показатель высокого мастерства и выучки солдат и офицеров нашего штаба? Уверена вы поддержите меня, но сейчас, когда настал момент истинны, где заслуженные награды должны найти своих обладателей, я хочу поблагодарить всех вас за проявленное мужество, стойкость и храбрость, которую так часто можно наблюдать среди вас. Это редкость сегодня, поверьте мне.

Она медленно развернулась. Вторая женщина подошла к ней и протянула блестящий поднос с наградами.

— Офицер Лангард, — она посмотрела на него, — прими из моих рук эту награду, которая станет для нас всех символом уважения и признания воспитанников Шелвера твоих боевых заслуг.

Филина взяла с подноса медаль в виде многогранной звезды обрамленной в золотистую окружность.

«Звезда Шелвера» — награда, присуждавшаяся за боевые заслуги. Она вручалась исключительно солдатам, чья помощь и услуги оказанные идеологам, привели к значительному положительному результату, и оказали серьезную помощь в работе с идеологами.

Отойдя в сторону, женщина посмотрела на генерала. Тот стоял позади всех и ждал своего череда. Наконец, когда главная из женщин уступила место, он взял с подноса погоны и вложил их в руки офицеру.

— С этого момента, полковник Лангард, вы пребываете в новом звании. Это значит не только власть, но и ответственность, которая тяжелым грузом упадет на твои плечи. Надеюсь, все то, что мне довелось услышать о вас за последнее время было ложью, и вы полностью оправдаете возложенное на вас доверие.

На трибунах послышались редкие хлопки. Сначала в самом верху, а затем, подхватываемые остальными рядами, они переросли в настоящие аплодисменты. Солдаты поднялись со своих мест. Нехотя, но правила заставляли их сделать это. Все понимали, что их обманули и, что все досталось только одному человеку, Лангарду.

Локт сидел на своем месте. Он не последовал примеру остальных и демонстративно осталось при своем. Свет не падал на него, и никто из стоявших внизу не заметил этой выходки, но другие офицеры косились на озлобленного пилота как на приведение.

Он просто не мог поверить в это и высматривал в присутствующих одного единственного человека, которому в данный момент он хотел задать множество вопросов.

В голове все помутилось — ярость наполнила ее. Обида за невыполненное обещание и брошенные на ветер слова очень сильно задели его.

«Ланковский заплатит мне за это» — пронеслось у него где-то внутри.

Церемония продолжилась, но теперь это была лишь протокольная часть. Хвалебные речи, награждение тех, кто заслужил этого меньше всего. Люди вставали и уходили. Мало кто мог вынести подобное, но правила оставались прежними. Генерал не врал, они все были под одним колпаком и обида была лишь вопросом времени. Когда десятки часов проводишь в кабине боевой машины, тянешь победу из последних сил, видеть, как медали оседают на груди людей никогда не знавших удара фугасного снаряда о броню робота, становилось просто противно.

Гонг завершил церемонию.

Люди встали со своих мест и медленно побрели к выходу. В воздухе висело чувство разочарования и обиды. Солдаты молчали. Офицеры тихо перешептывались. Никто даже не обратил внимание на стоявшего в падающих лучах света полковника Лангарда, довольно рассматривающего свои награды и погоны.

Первые отголоски перемен появились в сердцах людей. Даже сейчас еще не все осознавали всю серьезность произошедшего. Кто-то пытался шутить, но безуспешно. Кто-то вовсе старался уйти как можно быстрее, врезаясь в колонну молчавших солдат и прорываясь наружу, словно позади них горел огонь, а впереди находился единственный выход. Одно было общее для всех — никто не радовался увиденному и причин для этого было предостаточно.

Локт стоял в дверях и никуда не уходил. Его взгляд, как хищная птица, метался среди идущей толпы, выискивая знакомое лицо. Сперва жадно, будто вгрызаясь в кусок твердого мяса, потом слабее. И лишь когда последние приглашенные на эту церемонию шагнули в дверной проем и исчезли в коридоре, оставив после себя едва слышимое эхо, он расстроено последовал за ним.

Ненависть. Она правила балом в его голове и он нисколько не пытался помешать ей. Наоборот. Он чувствовал удовлетворение во всем этом. Как она заполняла его, разжигала огонь мести, которым он питался как вампир, впервые укусивший свою жертву. Она дурманила, кружила ему голову и всячески поощряла его поведение.

Локт думал о ней. Хотел ее и стремился всячески удовлетворить. Мозг генерировал десятки картин, как он расправлялся с Ланковским, как вбивал его голову в бетонное покрытие взлетно-посадочной полосы, как наслаждался видом его мертвого тела. Это все не могло не радовать его и он всячески искал встречи с ним.

В наступившем ледяном мраке опустившейся ночи, он не чувствовал холода — ненависть согревала его. Обходя каждый закоулок, каждое здание, где он мог находиться, Локт как изголодавшийся зверь, пытался найти свою жертву, настолько сильно было это чувство. И в конце концов, в тот самый момент, когда он уже потерял надежду увидеть его, знакомый силуэт мелькнул между корпусом арсенала и хранилищем.

«Он!»

Словно взрыв ручной гранаты, призыв возник у него в голове и толкнул напряженное тело вдогонку пропавшей из виду цели.

Осторожно преодолев расстояние до арсенала, пилот шмыгнул в проем и зашел за угол, из-за которого должен был появиться тот самый человек, которого он видел несколькими секундами ранее.

Шаги послышались неподалеку. Время! Но он ждал, нужно было сделать все тихо, не привлекая лишнего внимания. Когда же шаги приблизились на расстояние всего нескольких метров, а корпус человека вот-вот был готов появиться перед ним, Локт, словно не ощущая почти сотни килограмм веса в своем теле, вынырнул из-за угла и бросился на человека.

Глаза раскрылись. Теперь все стало ясно. Ланковский находился перед ним и держал в своих руках обнаженный офицерский кортик, который всегда брал на подобные церемонии.

Однако достичь своей цели лезвие так и не смогло. Сжатое запястье, словно в тисках было вынужденно остановиться, схваченное большими пальцами Локта.

— Что теперь скажешь? — он прошипел, глядя на лежавшего перед ним офицера разведки.

Но тот лишь простонал не в силах что-то ответить.

Оставалось дело за малым — не дать ему крикнуть и позвать на помощь. Собрав всю силу в единый мощный удар и немного приподнявшись, пилот обрушился на Николая, придавив своим телом, словно металлической наковальней.

Послышался хруст и нечто твердое уперлось в грудь Локта.