Прошу руки вашей жены - Светлана Демидова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нет… Впрочем, не знаю…
– Как так? – удивился слегка уязвленный Архипов. – Все мои знакомые женщины… ну… до женитьбы… пытались повести меня под венец. Ты исключение?
– А я вообще никогда не хотела замуж.
– Вообще?
– Ну… если не считать юность, когда все девчонки грезят о принцах.
– То есть ты вообще больше не грезишь?
– Да. Отгрезила. Ни одной своей замужней подруге не завидую. Да и вообще не знаю ни одной счастливой пары. У всех сплошные заморочки. У одной подруги муж тихо спивается, а другой – делает то же самое, только буйно, у третьей – психованный сын, которого она уже переводит чуть ли не в пятую школу, поскольку учителя от него стонут, у четвертой – дочка вечно болеет. В общем, мрак!
– И ты не хочешь психованных сыновей и больных дочек?
– Ага! А еще мужей-алкоголиков, бабников и бездельников.
– То есть нормальных мужиков в принципе не существует, так, что ли?
Майя взяла у него из рук конек, аккуратно пристроила ролики на полу у стены, обняла его за шею и тихо сказала:
– Не сердись, Дима… Ты – это другое…
– И что же?
– Не разобралась еще… Понимаешь, я от всех своих мужчин очень быстро уставала и не могла дождаться, когда же они наконец от меня свалят… А сейчас я боюсь другого.
– Чего?
– Что ты заскучаешь по жене с дочкой и… уйдешь…
Архипов, сморщившись, закусил губу. Майя провела рукой по его щеке, будто пытаясь ее разгладить, и сказала:
– Не бойся. Несмотря на все, выше изложенное… – она улыбнулась, – …я не стану тебя удерживать, если ты решишь, что пора уйти.
– Может быть, стоит попытаться удержать?
– Ну… я стану действовать по обстоятельствам.
– Мы подали заявление о разводе…
– Я знаю…
– Мне тяжело…
– Я знаю…
– Я всегда буду любить Юльку!
– Я знаю…
– А ты не сможешь с чужим ребенком…
– Главное, чтобы ты с ней не порывал.
– Я и не порву. Я не отдам ее… жене… Отсужу!
– Зачем?
– Затем, что она моя дочь, чего тебе, как выяснилось, не понять!
Архипов высвободился из ее рук, сел на диван в неудобной напряженной позе.
– Я не о том, Дима, – начала Майя, присев на диван чуть поодаль от него. – Хоть у меня никогда не было детей, я по подругам знаю, что они значат для матерей. Катька, например… ну та женщина, у которой чудовищный сын… она даст себе руку отрезать, только бы ее с Коленькой не разлучали. А Танюша… это у нее болеет дочка… так от нее муж собирается уйти, потому что она все время возится с Лизочкой, а ему мало уделяет внимания. И хотя Таня любит своего мужа Валерку, но, думаю, выберет девочку, если он вдруг предъявит ей ультиматум. Вот я и спросила, зачем ты хочешь отсудить дочку у жены. Она этого не перенесет. Пожалей свою Дашу…
– Она так меня не пожалела, – сказал Архипов и опустил лицо в ладони.
Майя подвинулась ближе и опять обняла его за плечи.
– Как же мне тяжко, Майка… – проговорил он в свои ладони. – Удавиться охота…
– Все пройдет, Димочка… Вот увидишь… все, в конце концов, устроится… С Юлькой будешь видеться… будешь учить ее кататься на роликах…
– Но ведь Даша…
– Я постараюсь помочь тебе забыть Дашу… и всегда отпущу, если что…
Архипов резко откинулся на спинку дивана и с сарказмом бросил ей:
– Какая же ты добрая женщина, Майя!
– Нет… я не добрая… Я знавала по-настоящему добрых людей. Я обыкновенная… Но то чувство, что я испытываю к тебе, Дима, оно приподнимает меня надо всем мирским злом. Я хочу, чтобы тебе было хорошо.
– А тебе?
– А мне хорошо, когда хорошо тебе!
– Ну… вот ведь врешь же! Альтруистов не бывает! Это все сказки! Легенды!
– Я нормальная среднестатистическая эгоистка. Когда тебе хорошо, ты меня целуешь, а потому делается хорошо и мне! Все просто.
Архипов наконец улыбнулся и уже почти освобожденно сказал:
– Если бы все на самом деле было так просто…
– А все так и есть! – Майя приблизила к нему свое лицо. – Поцелуй меня, Димочка… и, по крайней мере, на сегодняшний вечер все действительно будет просто и хорошо…
Даша спа€ла с лица и очень похудела. Она смотрелась в зеркало и сама себе казалась временно сползшей со смертного одра. Вот она сейчас простирнет Юлькино бельишко, сварит любимую дочкину вермишель и опять уляжется туда, откуда, в общем-то, не встают. Ей вставать приходилось, потому что у нее – ребенок. А ребенок постоянно куксился, дулся и говорил, что лучше было бы навсегда остаться в лагере. Даша каждый раз отвечала, что в лагерях, к сожалению, не учатся, на что Юлька бубнила, что она и в школе учиться не хочет. И действительно, училась из рук вон плохо. Особенно безобразно обстояли дела с математикой. Девочка, надув губы и борясь со слезами, утверждала, что без папы не может решить ни одного примера и ни одной задачи. Даша пыталась ей помочь, но Юлька с перекошенным злобой лицом вырывала у нее тетрадь или учебник и уходила в свою комнату рыдать. Даша оставалась там, где находилась, и принималась делать то же самое, то есть рыдать.
После развода Митя не вернулся в свою собственную квартиру даже за оставшимися вещами. Как уехал на «Желтом такси» с одной сумкой на плече, так Даша его больше и не видела, если не считать саму процедуру развода. В суде Архипов держался подчеркнуто вежливо и очень отстраненно. Даше хотелось крикнуть ему на весь зал: «За что ты со мной так?! Ведь это ты живешь с другой женщиной, а я одна!!! И всегда буду одна!!!»
Разумеется, ничего подобного она ему не крикнула. Она молчала, если не считать ответы, которые обязана была давать в ходе бракоразводного процесса.
Когда все закончилось, они с Митей вместе вышли на крыльцо здания суда, которое находилось на первом этаже обычного жилого дома. Даша успела подумать о том, как удобно его жителям разводиться, и вздрогнула от голоса Архипова, который показался ей совсем чужим.
– За Юлькой я заеду в следующую субботу, – сказал он, глядя мимо уже бывшей жены. – Пусть ждет.
– Она учится по субботам, – жалко пролепетала Даша.
– Я знаю. Буду часа в три, – бросил он ей и поднял руку. Возле него вжикнула тормозами маршрутка. Буркнув: «Прощай», Архипов исчез в нутре «Газели».
С тех пор он действительно заезжал за Юлькой в три часа дня каждую субботу, но в квартиру никогда не входил. Ждал дочку в таком же «Желтом такси», в каком тогда уехал от Даши вместе с приятной белокурой женщиной. Накануне, в пятницу, от возбуждения перед предстоящей встречей Юлька всегда с трудом засыпала, плохо завтракала и отказывалась обедать, возвратившись из школы. Она переодевалась в спортивный костюм, укладывала новые роликовые коньки в специальную сумку и ждала отца, сидя на подоконнике кухонного окна. Ни на какие вопросы не отвечала и пресекала все попытки матери с ней заговорить. Когда дочка уезжала, Даша ничком валилась на диван и дышала в подушку до тех пор, пока она не нагревалась до неприятного состояния. Слез почему-то не было. Колодец пересох. Пустыня. Сплошной песок и труха рассыпавшегося сруба.
