Русская колонизация - Матвей Любавский

Наконец, мелкие поселки в уездах украинных городов создавались и чисто народными средствами, были результатами вольной народной колонизации. Особенно в этом отношении замечательны пасеки, основавшиеся выходцами из Приднепровья в разных бортных ухожаях Московской Украйны. Бортные деревья с приливом русского населения на Украйну стали предметом хищничества, особенно со стороны служилых людей, которые выбирали мед, портили знамена на деревьях, надрубали самые деревья. Ввиду этого бортники, приходившие большей частью из Приднепровья, из Черкас, стали поселяться на своих ухожаях, подрубать бортные деревья и составлять из них свои пасеки. Эти пасеки скоро стали превращаться в хутора с постройками, пашнями, скотом и земледельческим хозяйственным инвентарем. Таких мелких поселков особенно много возникло в Путивльском и частью Белгородском уездах. Все эти поселки, возникавшие вне городов, непременно располагались в приречных лесах, которые, таким образом, были проводниками русской колонизации в ее распространении на юг.

Смутное время и внешние войны, которые велись в царствование Михаила Федоровича, приостановили постройку городов в степной Украйне Московского государства и, вместе с тем, дальнейшее движение русской колонизации в этом направлении. Только с окончанием второй польской войны московское правительство получило возможность продолжать прерванное дело. В 1686 г. оно распорядилось для защиты Рязанских, Шацких и Мещерских окраинных мест поставить в поле город, которым бы можно было в этих местах «войну от татар отнять». Построен был город Козлов на р. Воронеже, и в нем устроены были стрельцы, казаки и всякие жилецкие люди. От Козлова по направлению к Цне проведен был на протяжении 12 верст земляной вал, на котором поставлено три земляных городка с башнями. Этот вал должен был пересекать Татарский шлях, проходивший между верховьями Воронежа и Цны. Кроме того, на верхней Цне построен был город Тамбов, на р. Ломове, притоке Мокши, два города Ломова, Верхний и Нижний. Эти города доказали свою пользу уже на следующий год, когда татары по обычаю захотели прорваться внутрь России в этих местах. Воеводы из этих городов не пропускали неприятеля «и теми новыми городы и крепостьми, – оповещало правительство, – в Ряжских, Рязанских и Шацких во всех местах татарская война от приходов укреплена».

Ввиду этого правительство одновременно уведомляло о намерении своем продолжать постройку укреплений и в других местах на юге и на юго-востоке, «чтобы теми городами и острогами от крымских, от ногайских и от азовских людей войну отнять»[117]. И действительно, в следующие затем пять лет, т. е. в 1637–1641 гг., правительство воздвигло целый ряд городов на степной Украйне, и именно: Верхососенский и Усерд на р. Тихой Сосне, притоке Дона, пересекавшем Калмиусскую Сакму, Яблонов на Осколе выше Валуек, Чугуев на Донце, Корону, Вольный и Хотмыжск на верховьях реки Ворсклы. К соображениям стратегического характера при постройке этих городов присоединились и экономические. Оказалось, что казне выгоднее было производить единовременные расходы на постройку городов и устройство в них служилых людей на постоянное житье, чем платить ежегодное жалованье ратным людям, которых посылали на Украины для защиты от татар. Чем больше строилось городов на Украйне, тем меньше требовалось расходов на жалованье ратным людям. Те же служилые люди, которые поселялись на Украйне в городах, обеспечивались землей. В этом смысле составлен был в 1643 г. доклад царю и боярам. Поэтому постройка городов на Украйне продолжалась и в первые годы царствования Алексея Михайловича. В 1645 г. построен был Олынанск на р. Тихой Сосне, в следующие три года Карпов на верхней Ворскле, Усмань на притоке Воронежа того же имени, Н. Оскол на р. Осколе, Коротояк на р. Дон и Урыв близ него к северу, в 1652 г. Острогожск на р. Тихой Сосне. Чем больше возникало городов на Украйне, тем больше уменьшались расстояния между ними. Правительство пришло к мысли соединить их непрерывной чертой укреплений наподобие тех, которые мы видели в Поволжье. Осуществление этой мысли облегчалось тем обстоятельством, что, независимо от краткости расстояния между новопостроенными городами, между ними существовали еще вспомогательные, мелкие укрепления вроде острожков. К концу 50-х годов XVII столетия постройка этой черты была закончена. Она шла непрерывной линией, преграждая татарские шляхи, через города Вольный, Хотмыжск и Карпов на Ворскле, Белгород на Донце, Корочу на притоке Донца Короче, Н. Оскол на р. Осколе, города Усерд, Олынанск, Острогожск, Коротояк на р. Тихой Сосне, Урыв, Воронеж, Усмань; затем Сокольский, Добрый и Козлов на р. Воронеже. Если вы внимательно всмотритесь в направление этой черты, вы заметите, что она идет, придерживаясь линии р. Ворсклы, некоторых притоков верхнего Донца и Оскола, затем Тихой Сосны, Дона, Воронежа, Усмани и затем опять Воронежа. Такое направление укреплений обусловилось тем, что росшие по берегам перечисленных рек леса давали материал для постройки укреплений и, кроме того, реки сами по себе представляли естественные преграды, дополнявшие искусственные заграждения. Эта Белгородская черта примкнула к так называемой Симбирской черте. Симбирская черта проходила через города Тамбов, Верхний и Нижний Ломовы, Инсар, Саранск (после 1648 г.), Сурск на р. Суре, Корсунь на притоке р. Суры Барыше, Тагай и Симбирск. Симбирская черта построена была также в 50-х годах XVII столетия. Если вы примете во внимание, что Симбирская черта примыкала к Закамской, тянувшейся от г. Белого Яра до Уфы, вы увидите, что к началу 60-х годов XVII столетия вся юго-восточная Украйна Московского государства была защищена непрерывной линией укреплений, начиная от Ахтырки на Ворскле и кончая Уфой. Этот факт наглядно указывает, какого огромного напряжения государственных и народных сил требовала от Руси борьба со степняками. Те жертвы, которых требовала оборона от татар, вместе с ежегодными разорениями, постигавшими Русь, вместе с расходами на поминки татарским ханам и мурзам, в общей сумме едва ли были меньше, если не больше, того выхода, который некогда платила Русь в орду. Поэтому и татарское иго, перестав существовать юридически к концу XV в., фактически тяготело над Русью по крайней мере до начала XVIII в.

В то самое время, когда строилась Белгородская черта, на степную Украйну Московского государства направилось сильное переселенческое движение из Малороссии. Я уже упоминал вам, что с конца XVI в. московское правительство селило в городах степной Украйны черкас, покидавших Малороссию после неоднократных казацких восстаний и их усмирения. Черкасы приходили небольшими партиями, человек по 10–20, с женами, детьми, скотом и домашним скарбом. Вследствие недостатка людей московское правительство охотно принимало этих выходцев и предписывало своим воеводам как можно мягче обращаться с людьми, чтобы не оттолкнуть и привлечь новых переселенцев. В 1638 г., после усмирения мятежа Гуни и Остранина, на степную Украйну Московского государства явился целый казацкий полк с гетманом Яцком Остраниным во главе. Казаки изъявили желание служить Московскому государю и поселены были с женами и детьми на Чугуевом городище. Всех их было около 1000 человек. Им были выданы деньги для дворового обзаведения, хлебное жалованье на пропитание и семена, и, наконец, отведены были земли на пашню. За все это они должны были нести ту же самую службу, которую вообще отправляли служилые люди украинных городов, т. е. сторожевую, станичную, осадную, погоню за татарами и т. д. Но большая часть этих черкас, вследствие тягости военной службы и неудовольствий на московских воевод и служилых людей, поселенных вместе с ними, убежала обратно в Польшу в 1643 г. после убийства гетмана Остранина. Малорусская колонизация степной Украйны Московского государства пошла успешнее при Алексее Михайловиче, со времени восстания Хмельницкого.

После поражения Хмельницкого под Берестечком, по Белоцерковскому договору число реестровых казаков с 40 тысяч уменьшено было до 20 тысяч. Оставшиеся за штатом казаки должны были вернуться в сословие посполитых и давать стадии, т. е. кормы расставленным по Украйне жолнерам. Хмельницкий, избегая народного неудовольствия, дал разрешение казакам сходить с мест своего жительства и идти в Полтавщину и на московские грунты и там оседать городами и селами. Так рассказывают малорусские летописцы Самовидец и Грабянка, приурочивая факт к 1651 г. Грабянка прибавляет к этому: «и от того часу стали оседати: Суми, Лебедин, Харьков, Ахтирка и все слободы даже до реки Дону Козацким народом»[118].

Это известие подтверждается и данными великорусских источников о возникновении названных и других городов. Тот же Грабянка сообщает о новом значительном переселении малороссов в Московское государство, имевшем место в 1659 г., во время вторичного гетманства Юрия Хмельницкого. По его словам, «зо всего за Днепра, даже из-за Днестра, люди бесчисленние на сюю сторону Днепра повольно для там всегда будучих от ляхов и от татар войн под царскую руку пущенни, котории не заместившися у Малой России, а далей за границу у Великую Россию пустивши, многие пустие земле даже за реки Донец и Дон великими градами и селами густо населили»[119].