Тонкий полутролль. Часть 1: Тринитротолуол из Перистальтики - Константин Твердянко

день под прикрытием сляпанной на коленке роли миновал… На его исходе я, по мере сил вежливо отказавшись от трапезы с домочадцами алхимика, заснул в выделенной «опочивальне» уже почти умиротворенно. До безмятежности было еще, мягко говоря, далеко, да и есть хотелось жутко — не поужинал же, — но в кои-то веки мысли о будущем перестали вызывать одно лишь темное ледяное отчаяние. Забрезжила смутная надежда…

Так я и прожил несколько дней в Торлопе. Понемногу делал вылазки на улицу, даже купил тот самый отвратительный шарф и заказал более приличную одежду. Мерки портной делал почти на глазок — уж простите, более точных я позволить не мог. А деньги вынужден был одолжить у паренька-алхимика. Просить не решался, но он сам предложил — догадался, что у благородного эльфа может не быть с собой местной валюты, а траты необходимы. Он приблизительно так и сказал, сопроводив реплику сотней извинений и оговорок. Мол, так неловко предлагать высокорожденному презренный металл, не сочтите за оскорбление, это отнюдь не взятка и не мелочное выражение благодарности за ваше любезное согласие помочь городу, а всего-навсего средства на первичные надобности… И ясное дело, что благородный волшебник не нуждается в этих подачках, ведь горожане обеспечат его комфорт и так, но скромному алхимику крайне неловко не выразить свое гостеприимство хотя бы таким низменным образом… Ну и все в таком духе. Я благосклонно покивал и с показной небрежностью забрал кошель, в котором звякали монеты. Не знаю, какая там набиралась сумма, но мешочек был увесистым. И на одежду хватило с лихвой. Подозреваю, что меня еще и нехило обжулили торговцы: в номинале здешних денег я, само собой, не понимал ровным счетом ничего. Потому молча высыпал небольшую горку монет на прилавок и жестом предлагал отсчитать потребное. Забирали обычно почти все, оставляя пару-тройку самых крошечных и затертых.

Завтракать я старался гораздо позднее, чем тут было принято: в этом случае вполне логично просить принести еду в комнату. С обедом — примерно такая же история, а с ужином не получалось: бродить по дому ночью в поисках слуг было как-то не ахти. Поэтому спать ложился обычно слегка голодным. Ничего, с лесом все равно не сравнится.

Все это, кажется, из образа нелюдимого эльфа не выбивалось. По крайней мере, с вопросами и удивленными замечаниями никто не лез. Воспринимали как должное.

Беспокойство по поводу твари меня не оставляло, но я попытался загнать его в дальний закуток сознания — изменить пока ничего не могу. Нужно понемногу вливаться в общество. Насколько это вообще возможно в моем случае.

Кстати, по поводу вживания. После некоторых осторожных и до крайности косноязычных расспросов удалось прояснить социально-политическую обстановку в Торлопе. Не идти же на прием непонятно как. Точнее, понятно — как малограмотный растерянный дурачок не от мира сего. Причем вовсе не фигурально выражаясь.

Короче говоря, как я с удивлением узнал, городом управлял не какой-нибудь феодал или наместник, назначаемый по воле монарха. Нет, тут во главе был не дворянин, а некто вроде бургомистра. Еще больше меня удивило то, что должность эта была не пожизненной, да еще и выборной. Выборы проходили, если я правильно определил, раз в шесть лет. Хотя, конечно, правом голоса обладали далеко не все горожане — никто и не думал давать его всякому быдлу. Только самые влиятельные персоны, входившие в некий аналог муниципального совета, могли влиять на политическую обстановку. Как бы мне не пришлось еще и со всеми ними лично договариваться…

И только я начал привыкать к новому ходу жизни, как одним прекрасным утром мне ярко напомнили, что стоит расслабиться — и она, жизнь лесного отродья, станет дешевле ломаной копейки. Все с ног на голову перевернули услышанные случайно на улице пересуды:

— Говорят, в… днях пути от Торлопа… сражались с чернокнижником! А он призвал… Тьмы и перебил их! Только трое выжили! И то наслал он на них такую порчу, что жутко смотреть!

И вот ведь забавно: слова «чернокнижник» на этом языке я не знал, но восстановить по обрывкам смог. И уверен, что правильно. Только меня это совсем не порадовало.

Потому что я понял, о ком идет речь.

Глава 11

Тайны благородного гостя

Я застыл на полушаге. Уши нервно подергивались, ловя каждый звук. Спустя пару минут, убедившись, что разговор вполне безобидный, медленно выдохнул через шарф.

В город пока не стягивались сводные дружины карателей, жители еще не бегали в панике, стараясь скрыться от колдуна — или, наоборот, найти и спалить его вместе с домом. Вообще, происшедшее обсуждалось отстраненно, просто как интересная и жутковатая сплетня. А если судить по количеству озвученных догадок и попросту откровенного бреда, то было очевидно, что сплетник узнал о чернокнижнике далеко не из первых рук.

А значит, что в Торлопе, скорее всего, никто из летунов в балахонах не появлялся. И ориентировки, что тролль скрывается именно здесь, у них нет.

Тут же я осознал, насколько глупо и примечательно мог выглядеть, замерев и прислушиваясь. Ладно хоть, стоял, привалившись к стене и не выходя из проулка. Лениво потянулся, медленно озираясь по сторонам, проверил, хорошо ли прилегает капюшон, и направился дальше. В груди наконец-то успокоилось лихорадочное биение. Вот меня проняло-то. А все потому, что забываться стал! Нельзя, нельзя мне так! Конечно, чего бояться — мирные люди кругом, подсознательное напряжение уходило потихоньку. Но сам-то я не человек.

В тот день я сразу вернулся в жилище семьи алхимика, забросив подальше идеи изучить город и заказать себе еще что-нибудь для маскировки. Лучшая маскировка — это в комнате запереться. Сделать заказы, забрать покупки могут и слуги — не думаю, что мастер Яцек мне в этом откажет.

Жизнь в средневековом особняке текла день ото дня неспешно и размеренно. Мне пока удавалось более-менее удерживаться в ней, пусть и в очень странной роли. Сидеть чуть ли не круглыми сутками в комнате было скучно и психологически крайне утомительно. Я изучил каждый сантиметр стен и потолка, уже не говоря о статуэтке, слепленной колдовством. И совершенно не знал, как еще тут можно убивать время. Сенсорный голод начал мучить похлеще настоящего. Даже в лесу бывало поинтереснее.

У алхимика наверняка имелись какие-нибудь книги — все-таки он ученый, пусть и с местной культурной спецификой. Они могли бы очень скрасить мое добровольно-принудительное заточение, да и послужить ценным источником знаний об этом вывернутом мире. Но пока я о них не спрашивал. Не столько потому, что