Кто не боится молний - Владимир Сергеевич Беляев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Дочка! — позвал отец. — Где же ты, шалунья, вылезай из засады. Где наша Галя, мать?
Мать вошла в комнату.
— А где же ей быть? Дома. Гляди, ни валенок, ни шубейки нет на месте, вот озорная.
Мать засмеялась, выглянула в сени.
— Брось баловать, Галя.
Однако отец встревожился, надел шапку.
— Отчаянная голова, на горку убежала. Не простудилась бы. Я сейчас.
На дворе уже рассвело. Отец вышел на крыльцо и увидел на свежем снегу следы от детских валенок. Торопливо пошел по следу, вышел за ворота, потом через дорогу, к реке. Видно, ночью ударил крепкий мороз, снег хрустел под ногами. Отец прибавил шагу, наконец, побежал, не на шутку встревожившись. Перед ним за бугром открылась река, скованная морозом. Отец с ужасом понял, что Галины следы ведут прямо к реке, побежал изо всех сил, задыхаясь на холодном ветру. Следы отчетливо виднелись на забереге, где лед был потолще, вели дальше на тонкое поблескивающее ледяное зеркало, по которому ветер гонял и кружил снежинки.
След от валенок кончился здесь. Значит, взбалмошная девчонка прошла на реку и не возвращалась обратно.
— Галя! — вырвался из груди отца отчаянный крик. — Галочка! Галя!
Он огляделся вокруг, нигде никого не было, никто не ответил на его зов. Тогда он бросился по Галиному следу. Лед затрещал, заколыхался под ним, и он провалился в воду. Пошел вперед, пытаясь подняться на ледяной покров, но лед был слишком слабый и разламывался под тяжестью большого, грузного человека.
Промокнув по пояс, отец вернулся на берег. Выбежал на дорогу, остановил, к счастью, появившуюся здесь в такую рань грузовую машину. Шофер выслушал испуганного человека, впустил его в кабину и, круто развернувшись, помчался в объезд к мосту.
Когда отец вбежал в дом своей матери, Галя уже была там, держала в руках куклу, а бабушка растирала внучке ноги и поила ее горячим молоком...
Подобных случаев отчаянного упрямства и настойчивости в Галиной жизни можно вспомнить немало.
Вот и теперь настали тревожные дни, с Галей творилось что-то странное. Мать с затаенной опаской приглядывалась к дочери, боялась какого-нибудь неожиданного и необдуманного поступка. Чуткое материнское сердце подсказывало причину Галиного беспокойства: дочка полюбила.
Девушка напряженно думала о том, как помочь Андрею, мучительно искала выход. Она отправилась к Тоне, категорически наказала подружке:
— Завтра обязательно разыщи Киреева и приведи ко мне.
— А чего его искать, если он сам каждый день объявляется? Как узнал мой телефон, по пять раз в день названивает. Перед сном опять позвонит.
— Влюбился?
— Да уж не знаю. Последний раз три часа с ним прощались. То он меня проводит до дому, то я его провожу до автобусной остановки. Так и ходили до полуночи.
— А поцеловать пытался?
— Вот еще! У меня не забалуешься.
— Ладно, играйте в кошки-мышки. Однако не забудь, что я сказала: приходи с Киреевым ко мне завтра.
Киреев, Галя и Тоня собрались на экстренное совещание в Галиной квартире. Галина мать поставила на стол самовар, а сама ушла с соседкой в кино.
— Что же, мы так и будем сидеть сложа руки, ждать у моря погоды? — начала разговор Галя, обращаясь к Кирееву. — Ты, как мужчина, как друг Андрея и сам офицер, не имеешь права бездействовать. Обязан что-то предпринять, хотя бы посоветовать. Нельзя же так, я места себе не нахожу, готова горы перевернуть. Прошу тебя, Виктор, помоги.
— Надо прямо смотреть на вещи, — рассудительно сказал Киреев. — Сегодня я еще раз обращался к замполиту. Он внимательно выслушал и сказал то же, что и полковник: ничего, мол, нельзя изменить, дело зашло слишком далеко. Теперь все зависит от высшего начальства. Представляете ситуацию? Что мы с вами можем сделать?
— Кто-нибудь может повлиять? — настойчиво твердила Галя. — Или никто не властен?
Киреев хотел охладить Галин пыл, попытался свести разговор к шутке.
— Уверяю вас, девочки, это не нашего ума дело. Есть воинский устав, есть законы. А вообще с женщинами советуются, выслушивают их мнение и делают все наоборот.
— Не остри, пожалуйста! — оборвала его Галя. — Андрей страдает, а ты шута корчишь. Какой же ты друг?
Киреев рассердился, но сдержал себя. Отставил чашку, варенье, ответил серьезно:
— Дружба дружбой, а служба службой.
— Я, кажется, придумала верный ход, честное слово, Виктор. По-моему, все получится, если ты возьмешься за это дело.
— Какое? — заинтересовался Киреев.
— Ты должен слетать в округ. Понимаешь?
Виктор покачал головой.
— Я не имею права нарушать субординацию, Галя. Через голову начальства к генералу? Не положено...
— Андрей тоже не имел права летать под мостом, а полетел, — перебила его Галя.
— Мое «геройство» кончится тем же. Разве что вдвоем нам веселее будет сидеть на «губе».
— Он правду говорит, Галя, — вмешалась Тоня. — Надо что-то другое придумать.
— Боюсь, — сказал Киреев, — что генерал тоже не поддержит моей просьбы.
— Почему? — удивилась Галя.
— Далеко не все офицеры одинаково смотрят на «подвиг» лейтенанта Медникова. Очень многие осуждают, и я в том числе.
— И ты? — возмутилась Галя. — Вот это новость! А я думала, ты Андрею настоящий друг. А ты... Почему же ты против?
— Мы уже достаточно взрослые, чтобы уметь владеть собой и знать цену нашим поступкам. Для покорения девичьих сердец существуют тысячи других способов.
Галя вскочила из-за стола, сердито сжимая кулаки:
— Не смей так! Не смей! Теперь я вижу, какой ты. Уходи, нам не о чем с тобой говорить. Уходи!
— Не кипятись, Галка! — схватила подружку за руку Тоня. — Что ты пристала к Виктору? Он же не министр обороны, приказал — и все! Он ведь ходил к командиру.
Но Галя не хотела больше ничего слушать, схватила фуражку, сунула в руки Кирееву.
— Прощай!
Оскорбленный Киреев, еле сдерживая себя, взял фуражку, сквозь зубы сказал Гале, окинув ее уничтожающим взглядом:
