Шопинг в воздушном замке - Дарья Донцова

— Заботливый муж! Ей небось сильно жгло спину.

— Ну, в конце концов, Жанна сама могла снять горчичники, — защитила Павла Косарь. — Он опомнился лишь после финального свистка судьи, пошел в спальню и нашел жену мертвой.

— Она не звала на помощь? Не кричала? — изумилась я. — Отек Квинке нарастает стремительно, но время на то, чтобы поднять шум, есть. Почему несчастная молча терпела удушье?

— Она пыталась привлечь к себе внимание — сползла с постели, сбросила на пол настольную лампу.

— И умерла, не дождавшись помощи? Павел ничего не слышал? У них с супругой был дворец площадью в несколько квадратных километров?

— Обычная «трешка», стандартный блочный вариант.

— И Брыкин не подошел к жене?

— Он ее не слышал.

— Вот уж смешно! В обычных московских квартирах чихнуть нельзя спокойно.

Нина объяснила:

— Павел включил телик, но, чтобы не беспокоить жену, которая лежала в соседней комнате, надел наушники — смотрел матч, а звук убавил.

— Отличная фишка! Он их убил.

— Кто кого?

— Брыкин избавился и от Зверевой, и от Жанны. Первая устроила мужа в институт и стала ему не нужна, а вторая… Из какой семьи происходила Жанна?

— Отец и мать инженеры, работали в одном НИИ.

— Значит, там богатством и не пахло.

— Да, — подтвердила Нина, — жили без особого шика. Родители приняли Павла в семью, поселили молодых в крохотной спальне. И ты не права насчет Алены!

— Почему?

— Мало поступить в вуз, в нем надо еще удержаться. В интересах Павла было сдувать с жены пылинки до получения диплома. Декан считал Алену второй дочерью, со смертью Зверевой Светлана потеряла лучшую подругу. Нет, убивать Алену не имело смысла.

— Откуда Брыкин взял деньги на бизнес?

— Родители Жанны разбились в автокатастрофе, вслед за ними очень скоро погибла и она сама, Брыкину досталась их хрущевка. Он рискнул — продал ее, остался фактически без жилья и стал поднимать свое дело.

— О! Квартира!

— Она незавидная.

— Людей в лихие годы убивали за сарайчики! И Павел ведь недолго вдовствовал.

— Да, ему встретилась Ксюша, дочь Ринга.

— А она отчего умерла?

— Утонула в речке, в деревне Гоптево, там у Павла был крохотный домик.

— От его бабушки, — сказала я. — Знаешь что, попробуй добыть на Брыкина все данные. А заодно поищи сведения о Быкине Павле Николаевиче.

— Убрать из фамилии «р»?

— Верно.

— Хорошо, прямо сейчас этим займусь.

— А я поеду в Гоптево.

— Зачем?

— Чует мое сердце, я найду там интересных людей. В частности, Нинку Косую, ее имя упомянули в одном весьма поучительном разговоре.

— Кого? — спросила Косарь.

— Потом объясню. Если больше ничего интересного нет, я помчалась.

— Стой! Ксюша Ринг в день своей кончины была больна.

— Чем?

— Простудой, она сильно кашляла.

— И пошла купаться?

— Ага.

— Очень странно.

— Просто глупо.

— Невероятный идиотизм.

Нина издала протяжный стон.

— Давай не осложнять ситуацию. Девушка захотела освежиться и полезла в речку.

— С температурой?

— Встречаются такие дуры на свете!

— И умерла?

— Да.

— И снова Павлу повезло. Его приголубил бывший тесть, абсолютно святой человек, поселил у себя в квартире.

— Молодые туда пришли после свадьбы. Кстати, Брыкин сейчас много зарабатывает, но от Исидора не уходит, заботится о нем, — похвалила бизнесмена Нина.

— Ах, какой замечательный мальчик! — воскликнула я. — Настоящий пионер, помогает старшим! Значит, на твой взгляд, в череде смертей жен ласкового мишки Гамми не прослеживается ничего криминального?

— На первый взгляд нет.

— Они все болели простудой!

— И что?

— Пили лекарство.

— Не вижу ничего странного.

— Заработали аллергию, и ку-ку.

— Пилюли были обычные — аспирин, средство от кашля и антибиотик в мизерном количестве. И, кстати, Ксения утонула. Хотя в ее крови нашли тот же набор средств.

— Какой антибиотик глотали несчастные?

— Определить не удалось.

— Почему?

— Нечто пенициллинсодержащее, скорее всего, импортного производства, название не определили. Наверное, его сняли с производства. И антибиотика в крови жен Брыкина было совсем немного.

— Он травил их пенициллином!

— Нет. Ни у одной из погибших не было аллергии на лекарство доктора Флеминга, — отбила подачу Нина, — в медицинских картах девушек никаких отметок об этом нет.

— Но они умерли!

— Случайно.

— Три женщины подряд? А теперь еще и Вера!

— Ее задушили.

— Тоже случайно?

— Издеваешься? — обиделась Нина.

— Нет. Но почему бы не подумать о том, что проволоку на шее Путинковой затянули не по ошибке?

Не успела я произнести последнее слово, как в желудке стало холодно, по коже побежали мурашки. Право, в этом что-то есть… Но додумать мысль не удалось.

— Ну все, мне пора, пока! — буркнула Нина.

Я положила трубку в карман и пошла к машине. Надеюсь, в деревне Гоптево найду Нину Косую или кого-нибудь, кто помнит Павла Брыкина.

Если хотите получить исчерпывающие сведения о всех жителях села, зайдите в местный магазин или парикмахерскую. Гоптевское сельпо неожиданно оказалось закрыто, железную дверь украшала написанная от руки записка: «Уехала в Москву за товаром, открою после шести. За сахаром не ходите, берите мешками в Разуваево на складе. Изаура».

Экзотическое имя меня развеселило. Либо продавщица появилась на свет в те годы, когда по телеэкранам России победоносно шествовал сериал «Рабыня Изаура», либо какая-нибудь Лена — Галя — Таня, посчитав свое имя слишком простым, взяла «шикарный» псевдоним.

— Зарьки нет, — прохрипели сзади.

Я обернулась, у крылечка покачивался дед лет ста пятидесяти на вид.

— Зарька смылась, — сказал он. — Если молока хочешь, иди к Ленке, к Машке рыжей не ходи.

Я улыбнулась старику и спросила:

— Где я могу найти Нинку Косую?

— Сказано, ступай к Ленке, — нахмурился дед.

— Мне нужна Нинка.

— У Машки молоко дерьмо, Ленка хорошим торгует, — невпопад заявил дедуля.

— Пожалуйста, укажите дом Косой, — пропела я.

— Ах ты, дура беспонятливая, егоза курская, ехидна московская, акробатка из Дуркина! — заорал старик. — Добра ей желаешь, совет даешь, а она его за уши закидывает, мать вашу налево через перекресток, нехай тебе засунут яблоко в пасть, волчиха из Венского леса… Сейчас тебя уму-разуму научу, будешь знать, как старых людей не слушать, когда они тебе киселю с морковкой дают! Стриптизерка долбаная! Муха навозная!

Я притихла, поскольку никогда не слышала подобных ругательств.

— Жаба из парламента! — разошелся дедок. — Ведьма безголовая! У!

Старик взметнул палку, я опрометью кинулась к ближайшему забору, распахнула калитку и вбежала в чисто прибранный двор.

Глава 25

Не успела я перевести дух, как из-под свежевыкрашенного крылечка выбралась рыжая собака и пошла ко мне, повиливая хвостом-метелкой.

— Привет, — сказала я, — где твоя хозяйка?

— Мишка не злой! — прокричали из окна, занавешенного снежно-белым и, похоже, накрахмаленным тюлем. — Он не кусается!

Я увидела, как по ступенькам крыльца сбегает полная женщина в цветастом платье.

— Миша смирный, он приласкаться подошел, — сказала она.

— Я не боюсь собак, у нас дома целая стая живет, — улыбнулась я.

Хозяйка вытерла руки о светло-голубой передник.

— Вы из Москвы? Молочка хотите? Могу продать два литра. Вот творога и сметаны нет, их постоянные клиенты разбирают.

— Простите, пожалуйста, я забежала к вам от страха.

— Кто же вас напугал? У нас тут разбойников нет, разве что бык Николаевых, но его в поле угнали.

— Дед с палкой налетел, — пояснила я. — Спросила его, где Нина Косая живет, а он решил, что я хочу молока купить, посоветовал к Ленке зайти, а когда я вопрос повторила, стал браниться и клюкой замахнулся.

— Уж простите его, — удрученно вздохнула хозяйка. — Лена — это я, а дед — мой отец. Он решил на старости лет рекламным бизнесом заняться, пропагандирует наше молоко и простоквашу. Я ему сто раз твердила: «Не лезь! Нам постоянных клиентов хватает, творога на свою семью не остается». Нет, ему кажется, что я плохо работаю и мало денег добываю. Выходит на улицу, ползет к магазину, людей за рукава хватает и сюда ведет. Наши-то деда отлично знают и внимания не обращают. Отец только ругается да палкой трясет, вреда он не причинит. А вот приезжим, конечно, не по себе.

— Понятно, — кивнула я. — Может, вы скажете, где Нина Косая живет?

Женщина погладила пса Мишку.

— Она давно умерла, сарайчик ее тихо догнивает.

— А вы ее знали?