Аритмия чувств - Мария

Дорота. Но если мы узнаем, что это — симфония или кантата, и сможем сыграть ее, что тогда?

Януш. Тогда мы поймем, какую роль играют гены в том, что можно назвать «святой троицей». Я сознательно употребляю религиозную аналогию. Так как есть свидетельства, что в Библии Бог, или Создатель, под Святой Троицей имел в виду нечто иное. Святая Троица — великолепная аналогия. От гена берутся три буквы из четырехбуквенного алфавита ДНК (А-Т-С-С)', которые кодируют одну букву в двадцатибуквенном алфавите белков (существует только двадцать аминокислот, из которых состоят все белки). Вот святая троица: ген, аминокислота и белок. Последние решают все: потеешь ли ты, испытываешь ли возбуждение, болен ты или здоров, какой у тебя цвет глаз, какая комплекция. Именно белки отвечают за данные характеристики. Сегодня все хотят знать, как использовать эту святую троицу, чтобы научиться воспроизводить определенные белки, на которые можно было бы влиять, например в процессе лечения. Вот почему сейчас так много внимания уделяется обучению биоинформатиков. Мы находимся лишь в самом начале пути — все взахлеб говорят, например, что «у того-то анорексия, потому что так влияет на организм его ген», а это абсолютная чепуха. Обычная журналистская утка. Нет такого гена, который сам по себе мог бы на что-нибудь влиять.

Дорота. Тебя не пугает, что мы копаемся в Божественных делах?

Януш. А кто должен в них копаться, если не человек? Во-первых, я не уверен в том, что мы понимаем под словом «Бог». Я рассматриваю Бога как первого программиста, хорошего программиста, который написал первую программу и запустил ее. Но в этой программе есть ошибки, приведенные в действие. А у меня есть опасения, которые подтверждает история, что, запустив свою программу, Бог перестал следить за ней. Порой мне кажется, что он просто занят написанием других программ и не замечает всех тех печальных и недобрых вещей, которые творятся теперь на его земле, таких как Освенцим например. Не могу смириться с недостатком времени или же с равнодушием Бога. Я часто пишу в своих произведениях об этом. В одной из глав моей книги «Интимная теория относительности» раввины проводят суд над Богом и тем самым дают ему второй шанс. Я часто плачу, когда пишу. Но в этот раз мне не хватило слез. Впрочем, здесь мы уже вторгаемся в вопросы этики, которая даже более относительна, чем обе теории относительности Эйнштейна, вместе взятые,— специальная и общая. Кроме того, я не готов отдать монополию природе. Мы живем в таком невероятном мире, в котором предполагаем, что если что-то возникло из природы, то оно обязательно идеально. Почему? Природа заливает бедный Бангладеш и разрушает его, она чудовищна и жестока, убивая миллионы людей. Даже природа, не искаженная нами. Я не считаю, что самым главным мусором во Вселенной является человек и что его надо подвергнуть ресайклингу, что если бы не было человека, то не было бы всех этих катаклизмов. Однако несомненно, именно мы являемся самым существенным нарушением природы.

Дорота. Но одно дело разогнать тучи, как это сделал мэр Москвы, когда хотел, чтобы парад прошел в прекрасную погоду, и совсем другое — копаться в генах и белках, программируя человека согласно собственным представлениям.

Януш. Это спорный вопрос. Кто-то рождается с одной видоизмененной парой аминокислот по причине того что был облучен, находясь еще в утробе матери, у кого-то из-за несовершенства ДНК развилась болезнь Дауна. Если бы эти неправильности, эту одну пару аминокислот изменили во время пренатальной фазы, то не было бы стольких несчастных. Тут природа допустила ошибку, и мы вынуждены вносить свои поправки.

Дорота. Но ведь любой верующий скажет: «Так хотел Бог». Должен быть и здоровый, и больной, и этот с синдромом Дауна...

Януш. Попробуй убедить в этом родителей ребенка-дауна. Я не решился бы. Впрочем, я тут же поплакал бы вместе с ними. Это академическая философско-этическая дискуссия. Я прекрасно знаю, что есть естественный отбор, и, хотя это исключительно жестокое явление, стараюсь его понять. Но Бог одарил нас также впечатлительностью, знанием и естественным желанием уменьшить до минимума страдание матери такого новорожденного, а потом и его самого, когда он уже родится. Я не согласен с тем, что «так хотел Бог». Я с этой аксиомой совершенно не согласен. Кроме того, я не сторонник евгеники, которую использовал фашизм для генетических манипуляций с целью создания чистой и идеальной расы «сверхчело-веков». Но если можно исправить природу, поскольку по какой-то причине в программе этого программиста допущена ошибка, то мы должны такую возможность использовать. Эта ошибка как «червяк» — ошибки программы я называю именно «червяками». В каждой программе есть ошибки, противные спящие «червяки», их можно обнаружить в любую минуту, стоит только вызвать определенную комбинацию. Ошибка возникает потому, что что-то не было предусмотрено, либо потому, что ее допустил при запуске программы первый программист. Что священного в том, что он был первым? Если мы эту ошибку обнаружили и в состоянии ее исправить, то почему бы этого не сделать? По моему мнению, отказ в данном случае является преступлением. Наш разговор вдруг стал

очень серьезным и философским. Продолжим его, но уже не на уровне Библии. У меня тоже есть вопросы, они касаются несколько иной, но ничуть не менее серьезной области. Например, отношения в Польше к пластическим операциям. Никто не имеет ничего против применения кремов за четыреста евро, которые через кожу вводят в организм самые разные химические субстанции, такие как липосомы, фруктовые кислоты или ретинолы. Но если сделать операцию и ввести себе под кожу ботокс, то есть яд (ведь ботокс — это токсин ботулина, или «колбасный яд»), то такая процедура будет рассматриваться как нечто совершенно ужасное. Ведь в данном случае речь идет о вмешательстве в природу. В то же время крема, которые также вводят в кожу химические субстанции, пусть и не столь глубоко, считаются чуть ли не натуральными средствами.

Дорота. Ты за то, чтобы делать операции?

Януш. Да. То есть нет. Не совсем так. Я за то, чтобы рассматривать вмешательство в природу равнозначно. Я за то, чтобы одинаково оценивать тех, кто делает себе подкожные инъекции, и тех, кто втирает себе химические субстанции в кожу с кремом. Я также не даю программисту монополии на написанную им программу. Не знаю ни одного специалиста по информатике, которому не казалось бы, что он может значительно улучшить программу коллеги (смеется). Просто у ее создателя программа не заработала так, как надо. Почему бы ее не исправить?