Аритмия чувств - Мария

Дорота. А из физики, которую ты изучал в вузе, тебе что-то пригодилось?

Януш. Аналитическое мышление, умение делать выводы, математический аппарат. Очень часто в своей работе при интерпретации химических структур, которые иногда являются графами, я использую знание математики — в математике есть теория ориентированных графов. Так что математика мне очень пригодилась. Моя магистерская работа на физическом факультете, написанная на тему перенастройки цветных лазеров, не имеет абсолютно ничего общего с тем, чем я занимаюсь сегодня. Но физика учит умению учиться. Очень часто по жизни тебе приходится заниматься совсем не тем, чему ты учился. Самое важное во время учебы в вузе — научиться учиться, знать, как и где найти информацию, если тебе ее не хватает. Это, пожалуй, самая большая польза от учебы в вузе. В моей фирме работает блестящий системщик, по образованию он - - историк, а информатику изучил самостоятельно. Я тоже сам выучил информатику. Я окончил физический факультет, затем работал в вычислительном центре, а потом изучал химию — одиннадцать лет без преподавателя осваивал весьма специфическую науку. Теперь все труднее быть образованным в одной области. Популярны пограничные области, такие как химиоинформатика или биоинформатика — это направление, которым интересуется моя дочь. В настоящее время у специалистов по информатике в Германии не большие шансы найти хорошую

Дорота. А что будет делать твоя дочь, когда окончит свой факультет?

Януш. Вероятнее всего, она станет менеджером, руководителем проектов. Такова цель. Знаю, что так будет, и не потому, что я самоуверенный и наглый. Она изучает биоинформатику, то, о чем мы говорили. Она будет понимать и биолога, и информатика. В мире пока еще работу. Что с того, что кто-то является хорошим программистом, если он не знает химии? Мы решаем конкретные химические проблемы, и этот кто-то должен был бы в качестве помощника постоянно иметь при себе химика. Не слишком плодотворно, ведь химик ожидает от программиста, что тот сотворит чудо, а программист, не зная химии, хотел бы, чтобы химик объяснил ему, о чем идет речь. Поэтому такие науки, как биоинформатика или химиоинформатика, так интересны. От специалистов такого рода не ожидают больших знаний в области программирования. Надо сказать, что само по себе обучение программированию является довольно несложным. Не утверждаю, что этому можно научить обезьяну, но после двухмесячного курса вполне реально овладеть одним из языков программирования настолько успешно, чтобы писать собственные программы. Но что с того? Какие именно программы? Если программируется биржа, то надо знать ее механизмы, а если программируется химия, то надо знать механизмы химии.

Мало биологов, которые умеют программировать. В связи с этим в фирмах постоянно работают и биологи, и информатики. Она должна разбираться и в биологии, и в информатике, ее задачей, в частности, будет составление требований, или ^е^т^етпеп^5, к программам, с которыми я так мучусь. Она будет своего рода коммуникатором, переводчиком между двумя областями.

Дорота. Ей это интересно?

Януш. Да, биоинформатика — это очень интересная область. Где сейчас применяются компьютеры в биологии? Главным образом в генетике. Люди расшифровали геном. Об этом в восхищении трубил весь мир. А что это такое, этот расшифрованный геном? Пользуясь метафорой, можно сказать, что просто открыли, какие ноты есть на нотном стане, — полунота, целая нота... Каково их расположение, никто не знает. Симфония ли это Баха или пиликанье какого-то пьяного уличного музыканта, который только учится играть? Видишь перед собой по отдельности нотный стан и ноты, но это еще не музыка. Мир сегодня сосредоточился на генетике. В геноме содержится примерно 3,5 миллиарда оснований («генетических букв»), составляющих многие десятки тысяч различных генов. Каждый ген кодирует структуру и свойства всего организма. 3,5 миллиарда нуклеотидов, последовательно расположенных друг за другом. Чтобы открыть это, потребовался огромный труд, огромные денежные средства, инвестированные в исследования, и еще большая гордость, потому что в случае удачи можно было попасть во все энциклопедии. 3,5 миллиарда нуклеотидов! Только представь! Если бы каждый из этих нуклеотидов был всего лишь один миллиметр шириной, то, уложенные тесно, один к другому, они составили бы протяженность Голубого Дуная. Эта река вовсе не грлубая, но очень длинная. Отличное сравнение, чтобы пИйять, как много в геноме этих нуклеотидов. Но без компьютеров расшифровать геном было бы невозможно. Кроме того, в последнее время очень актуальной стала эпигенетика. Оказалось, что шум между генами столь же важен, как и так называемая информация, или единичные гены; что все большее число однояйцевых близнецов существенно отличаются друг от друга, хотя имеют идентичные гены. Они имеют одну и ту же последовательность в гене во всех сорока шести хромосомах и все же отличаются друг от друга. Иногда очень существенно. Один является, например, судьей, а другой ждет в камере экзекуции, осужденный за жестокое убийство. Таким образом, существует обоснованная вероятность того, что не только зависимости между генами, но и зависимости внегенетические, которые мы игнорировали, имеют огромное значение. Этим и. занимается эпигенетика.

Дорота. Но если мы узнаем, что это — симфония или кантата, и сможем сыграть ее, что тогда?

Януш. Тогда мы поймем, какую роль играют гены в том, что можно назвать «святой троицей». Я сознательно употребляю религиозную аналогию. Так как есть свидетельства, что в Библии Бог, или Создатель, под Святой Троицей имел в виду нечто иное. Святая Троица — великолепная аналогия. От гена берутся три буквы из четырехбуквенного алфавита ДНК (А-Т-С-С)', которые кодируют одну букву в двадцатибуквенном алфавите белков (существует только двадцать аминокислот, из которых состоят все белки). Вот святая троица: ген, аминокислота и белок. Последние решают все: потеешь ли ты, испытываешь ли возбуждение, болен ты или здоров, какой у тебя цвет глаз, какая комплекция. Именно белки отвечают за данные характеристики. Сегодня все хотят знать, как использовать эту святую троицу, чтобы научиться воспроизводить определенные белки, на которые можно было бы влиять, например в процессе лечения. Вот почему сейчас так много внимания уделяется обучению биоинформатиков. Мы находимся лишь в самом начале пути — все взахлеб говорят, например, что «у того-то анорексия, потому что так влияет на организм его ген», а это абсолютная чепуха. Обычная журналистская утка. Нет такого гена, который сам по себе мог бы на что-нибудь влиять.