Красавец горбун - Шахразада

Нескольких движений широким костяным гребнем было довольно, чтобы длинные серебрящиеся волоски из гривы остались на зубьях.

– Благодарю тебя, моя крылатая мечта! – тихо произнес Бедр-ад-Дин.

– Теперь тебе, юноша, надо оплести этими волосками ловушку. Я помогу тебе, но ты должен сделать это сам.

И пришлось юноше осторожно, почти не дыша, оплетать конским волосом клетку, завязывая узелки на крошечных крючочках так, как подсказывал Дайярам.

Вскоре ловушка была готова. Все трое замерли.

– Но что делать теперь, о мастера?

Ответа на этот вопрос не знал никто. Молчал и мудрец Тети. Хотя, быть может, он и подсказал бы.

Долгую паузу нарушил серебристый смех Тилоттамы.

– О мастер из мастеров! Оказывается, есть то, чего ты не знаешь…

– Увы, теперь я тоже знаю, что есть такие удивительные вещи… Я знал, что такую ловушку можно создать, я знал, как изготовить каждый прут. Но что сделать для того, чтобы призвать сюда дочь магического народа, я не ведаю.

И тут Бедр-ад-Дин услышал голос Тети. Но, к его удивлению, сегодня все было иначе: голос этот был слышен не ему одному. Сейчас в мастерской его слышали все.

– Смертные! Отойдите в стороны! Закройте глаза, спрячьте в ладонях лица. Страшной магии призыва не должен видеть ни один живой человек…

«Аллах милосердный! Да будет с тобой сила всех богов, о мудрец из мудрецов!» – подумал Бедр-ад-Дин, закрывая лицо ладонями. Но был он молод и потому решил подсмотреть, что же будет происходить с железной клеткой, опутанной серебристо-белым конским волосом.

«Не подсматривай, мальчик…» А вот эти слова мудреца были слышны только юноше. Тети не вещал, а, скорее, бурчал.

И Бедр-ад-Дин послушно закрыл глаза.

В воздухе запахло свежестью. Юноше показалось, что вот-вот сверкнет молния. Странное шипение сменилось свистом, который становился все громче. И наконец свист этот оборвался. Тишина после него казалась просто оглушительной.

– Открой глаза, зачарованный путник! – услышал Бедр-ад-Дин. – Вы, смертные, тоже можете смотреть.

Юноша поднял взгляд на ловушку и удивился тому, что каждый волосок из тех, что опутывали клетку, горел своим особым светом. Будто тысячи солнечных лучей запутались в прутьях волшебной клетки.

– Подойди ближе, Бедр-ад-Дин! А теперь возьмись за любые два прута клетки. Не бойся, ты не обожжешься – этот огонь смертелен только для детей магического народа. Правоверным вреда причинить он не может.

Юноша словно одеревенел. Он, как огромная кукла, сделал несколько шагов и послушно взялся за два прута клетки.

– А теперь вспомни свою обидчицу! Вспомнив ее лик, произнеси вслух ее имя! И что бы ни случилось, не отрывай рук от ловушки!

Бедр-ад-Дин, прикрыв глаза, вспомнил обольстительно прекрасную, но такую коварную джиннию. И произнес ее имя, стараясь успеть, пока перед глазами стоит ее образ.

– Зинат…

О нет, в мастерской не сверкнула молния, не ударил гром, лишь резкий порыв обжигающего, будто зимнего, ветра влетел в распахнутые ворота. Качнулось пламя в факелах, поежилась от безжизненного холода Тилоттама. Потом ветер замер прямо напротив Бедр-ад-Дина. И из холода соткалась прекрасная джинния, обольстительная Зинат. Именно такая, какой запомнилась она Бедр-ад-Дину.

Юноша хотел дотронуться до нее, но вспомнил слова мудреца и удержал руки на прутьях ловушки.

И в этот миг джинния взлетела в воздух и… исчезла. Юноша с изумлением перевел глаза на ловушку и окаменел. Ибо Зинат была там. Крошечная, она старалась стоять неподвижно, ибо при малейшем движении ее касался один из длинных, загнутых шипов.

– О Аллах милосердный, свершилось!.. – почти простонал Бедр-ад-Дин. Ибо только сейчас он понял, какую страшную силу разбудил своим желанием освободиться от проклятия коварной Зинат.

– О боги, свершилось… – вслед за юношей проговорил Дайярам.

– Нет, смертные, ничего еще не свершилось. Просто джинния попалась в клетку. – В голосе мудреца звучала хорошо различимая насмешка. Но смеялся он не над смертными, а над дочерью магического народа. – Она еще не знает, что попала сюда навеки, она еще попытается выскользнуть между прутьями клетки, ибо ее сила осталась при ней. Но путанка удержит ее. И в тот момент, когда обожжется она о горящий колдовским огнем конский волос, поймет, что это навсегда.

– Но почему говоришь ты, о неизвестный? И почему молчит джинния?

Голос Дайярама предательски дрожал. Ведь мастер из мастеров был всего лишь человеком, пусть и самым умелым.

– Мое имя тебе, мастер, ничего не скажет. Я – древний маг, о котором ты вспомнил и которого когда-то пленил. И потому я знаю, как избежать твоих ловушек. Но знаю я и то, как такая ловушка может захлопнуться. Причем захлопнуться навсегда.

Бедр-ад-Дин вовремя сообразил, что мудрецу Тети перечить не следует. Ибо ясно, что говорил он более всего для самой джиннии. Юноша же прекрасно помнил рассказ мага о таком же пленении. И о том, что магический металл преградой для него не стал.

– Юный смертный, сейчас ты можешь снять ладони с ловушки. Джинния поймана, и ты можешь смело требовать для себя всего, что тебе хочется от этой несчастной дочери магического народа. Быть может, тебе нужны алмазы? Изумруды? Реки серебра? Любовь прекрасных женщин? Сейчас она отдаст тебе все. Верно, слабая джинния?

– О нет, кто бы ты ни был! Я ничего не сделаю для этого презренного глупого мальчика!

– Ты хочешь спорить с великим магом… Ты не боишься боли? Не знаешь страха заточения? – Голос мудреца сейчас звучал даже нежно. Но от этой нежности веяло невероятным холодом и почти вселенским ужасом. – Тогда я покажу тебе, что стоит мне только захотеть, и ты не сможешь произнести и простейшего заклинания. Твоя магия останется лишь в тебе, будет заключена внутри тебя. Она разъест тебя изнутри, словно кислота. Ты хочешь этого, глупая джинния?

Джинния посмотрела по сторонам со страхом. Но ее характер не позволял ей сдаться вот так сразу, без боя.

– Кто ты, невидимый? Почему грозишь мне вещами столь страшными? Даже если ты в силах сделать это, то знай, что я тебя не боюсь…

Джинния пыталась сказать еще что-то, но более не было слышно ни слова. И очень скоро она поняла, что невидимый враг лишил ее голоса. Глаза джиннии расширились от ужаса.

– Так ты хочешь узнать, кто я? Или теперь тебе нужен только твой голос? Быть может, ты хочешь также испытать и проклятие неподвижности?

Джинния так отчаянно начала жестикулировать, что любому стало бы ясно, что ей необыкновенно страшны и неподвижность и молчание.

– Ну что ж, юный Бедр-ад-Дин. Чего же ты хочешь от этой джиннии?