Особо сильный противник - Сергей Зверев

– Они, наверное, уже далеко. Можем не успеть их догнать.

– Догоним, – Лавров крепко сжал руль и опустил на глаза прибор ночного видения, выключил фары, – сколько у тебя осталось патронов?

Сержант хлопнул по нагрудному карману жилетки.

– Один рожок и три гранаты.

– У меня не густо, – процедил сквозь зубы Лавров.

– Так, сейчас посмотрим, что у них есть, – сержант на ходу заглянул в багажный отсек.

– Ни фига себе. «Калаши», рожки к ним. Гранатомет…

– С таким арсеналом останавливаться не стоит, – присвистнул Лавров.

Ехать по горной серпантинке ночью с выключенными фарами, да еще на скорости занятие рискованное, даже если есть прибор ночного видения. Лавров через каждые пять секунд выворачивал руль до упора то в левую, то в правую сторону, чтобы вписаться в крутые повороты.

– Не видишь их? – спрашивал, всматриваясь в ночную дорогу, сержант.

– Нет. И съехать им было негде, – отвечал сквозь зубы майор.

От тряски прибор то съезжал с глаз, то поворачивался.

– Бензин кончается, – сержант посмотрел на показатель уровня топлива, стрелка почти воткнулась в ноль, – еще и этого не хватало.

– Дальше пойдем пешком, – огрызнулся Лавров, – должна быть канистра в багажном отсеке. Здесь заправки не на каждом шагу.

– Если у нас кончается бензин, значит, может кончиться и у них… – сержант выдержал паузу и глянул на Лаврова.

– Приготовься к неожиданностям.

Преодолев очередной поворот, майор резко нажал на тормоз. Дорога, по которой они ехали, переходила в развилку. Заглушив мотор, Лавров выбрался из машины. Его примеру последовал и сержант.

– Куда они поехали? – Панов озадаченно посмотрел на майора.

– Сейчас посмотрим, – присев на корточки, Лавров стал осматривать следы от протекторов.

– Кажется, они поехали направо, – высказал мнение сержант.

– Нет, налево, тут более свежие следы, – майор поднялся, – в машину, они близко.

Проехали совсем недалеко, Лавров проговорил:

– Вижу…

– Где?

– Съехали с дороги, у них выключены фары. Боевик переливает топливо в бак. Остальные скорее всего в машине, – черт, нас заметили.

Лавров выскочил из машины, вскинул «Кипарис» и увидел, как из люка джипа поднялся силуэт с базукой на плече.

– Сержант, в сторону, – успел крикнуть он.

В падении майор еще успел заметить, как кто-то выскочил из джипа, прижимая что-то к груди.

«Он убегает, по нему стреляют. Кто же там убегает?»

Лавров перекатился, прикрыл голову руками. Полыхнуло, прогремел сильный взрыв. Приподняв голову, Лавров увидел, что джип, в котором они сидели несколько секунд назад, превратился в груду металлолома. Огромные языки пламени торжествующе обнимали кусок железа, который до недавнего времени еще был машиной.

У него еще хватило сил глянуть, где сержант. Тот лежал по другую сторону от горящей машины и еще пытался вести огонь. Но тут рвануло что-то из арсенала в охваченной пламенем машине. Пришлось вновь вжаться в землю. Но чуть только пронесся над головой огненный вихрь, майор открыл огонь. Он уже не видел перед собой ничего. Но бандиты, оказавшиеся в джипе, не знали, кто им противостоит. У страха глаза велики!

Раздался гул мотора, джип тронулся и исчез за поворотом. Лавров опустил голову.

«Наверное, решили, что лучше уйти. Но кто же выскочил из джипа?» – еще успел он подумать и потерял сознание.

Вежновец с трудом дожидался рассвета. Осматривать место боя ночью было небезопасно, вполне можно было нарваться на раненого или затаившегося боевика.

«Если верить телефонному разговору, то приехать должен был сам Омар. Лавров, конечно, отчаянная голова, сам взялся преследовать джип. А толку? Где он сейчас? Где старлей?»

Десантники расступились, пропуская Вежновца внутрь ангара.

Чекисту показалось, что прапорщик занимает слишком много места. В одной руке десантник держал банку консервов, а в другой нож. Банка чуть ли не полностью пряталась в кулаке, так что Вежновец сначала даже не понял, откуда тот подцепляет мясо на нож, перед тем как отправить его в рот. На соседнем ящике стояла полевая рация. Рядом сидел радист в наушниках.

«С майором связаться пытается. Связался бы, сразу мне доложил. Неизвестность».

Прапорщик оставался сидеть, отправив в рот очередную порцию мяса, лишь поднял руку с ножом в приветственном жесте. Затем, не поворачивая головы, отвлекся от своего занятия лишь на секунду, загудев гулким басом встрепенувшемуся радисту:

– Ну что?

– Пока ничего.

– Думаешь, не вернется майор? – Вежновец слегка прищурился.

– Ну почему? Вернется. Если до лагеря нагонит их, то обойдется.

«Да-а, нелегко их будет убедить штурмовать лагерь», – мысленно Вежновец уже похоронил Лаврова и Панова.

Вежновец на некоторое время впал в отчаяние, и было из-за чего: бандиты уже знали реальное положение дел, опытный командир, хоть и строптивый, но знающий свое дело, и тот исчез.

«В одном из джипов ехал Омар? Скорее всего. Контейнер он уже получил – то-то в трубке голос довольный был. Да и не искал он его долго, а подполковник Загорский ему его отдал – сука. Если человек получит желаемую вещь, о которой он мечтал, которая делает его неуязвимым, дает ему власть, разве оставит он контейнер в лагере? Там, где полно полудиких неуправляемых талибов и алчных, завистливых соратников? Нет! А это значит… Это значит, что контейнер был вместе с ним. Если только…»

Когда рассвело, Вежновец сказал:

– Мне понадобится одноглазый, которого майор захватил.

Прапорщик, за этот короткий срок, видимо, забыв о существовании Вежновца, удивленно на него посмотрел:

– Зачем?

– Для опознания. Трупы осмотреть, – чекист еле себя сдерживал, – делать будете то, что я скажу.

Прапор невозмутимо поднялся:

– Талиба забирай – он мне не нужен. На то ты и чекист, чтобы пленными заниматься. А ребята будут подчиняться только майору, лейтенанту, а в их отсутствие мне лично.

На секунду капитан ФСБ Павел Вежновец почувствовал, как из груди поднимается и нарастает скользкое, омерзительное чувство страха, который он тут же постарался отбросить.

«Они не осмелятся. Глупости. Тут я и сам виноват – нечего было нарываться. И так уже все волками смотрят».

– Сержант, проводите товарища капитана.

Бросив последний взгляд на занятого радиста и угрюмого минометчика, который за все время даже не шелохнулся, чекист выскочил на улицу.

Провожатый сразу же зашагал к крайнему ангару, возле которого никого не было.

«Наверное, часовой внутри».

Вежновец не ошибся – часовой сидел в ангаре, у самого выхода, держа на коленях автомат. Чуть поодаль, на куче тряпок, лежал Мустафа, а еще дальше – мальчишка-снайпер, который, наверное, боялся приближаться к своему грозному командиру.

– Пошли со мной, – сказал Вежновец по-таджикски.

Мустафа покорно дал надеть на себя наручники и направился к выходу. Когда он подходил к двери, охранник отошел в сторону, не забывая держать пленника на прицеле.

Солнце поднималось над длинной чередой гор. Утренняя дымка рассеивалась, в ее уходящей пелене просматривалась дорога. Дымился искореженный кузов машины. Лавров пришел в себя на самом рассвете. Рожок автомата был пуст. Рация при падении раскололась, и майор так и не смог ее оживить. Еще два часа назад его жизнь висела на волоске. Если бы не прибор ночного видения, то наверняка его останки дымились бы сейчас внутри обгоревшего джипа.

Поднявшись с земли, на которой он пролежал последние несколько часов, Лавров огляделся. Прохладный ветерок пробежался по лицу. Почувствовав неприятный озноб, он провел рукой по своей жилетке. На ней прожженные дырки, материя пахла так, словно еще продолжала дымиться от сильного взрыва, прогремевшего в десятке метров от Батяни.

«Хорошо, что не зацепило. Еще бы немножко…» – предварительно вынув разбитую рацию из нагрудного кармана, майор снял жилетку и со злостью бросил ее на землю.

Оставшись в одной майке, Лавров почувствовал еще больший холод. Посмотрев на горизонт, из-за которого выплывало солнце, Лавров вспомнил, что через полчаса-час начнется невыносимая жара. Подняв с земли автомат, он повесил его на плечо.

«Надо найти сержанта Панова. Если он еще, конечно, жив», – при этой мысли Лаврову стало не по себе. Он не собирался терять своих людей.

– Эй, сержант? – громко крикнул Лавров.

Слова эхом прокатились по горам. Майору показалось, что его слышат даже на аэродроме.

– Панов! – еще громче закричал Лавров.

Все как будто вымерло. Майору показалось, что он находится посреди пустыни и его никто не слышит. Единственный звук, который удавалось слышать, было потрескивание останков автомобиля, вспыхивал огонь и гас.

«Может, потерял сознание», – строил домыслы Батяня.

Подходя к груде металлолома, майор внимательно смотрел под ноги. Острые куски железа были разбросаны в радиусе двадцати метров.