Конский волос - Алексей Кротов

по середину сентября Таисия Игнатьевна маялась с радикулитом. Выздоровев, она побыла в деревне еще месяц и, уже собиралась уезжать в Ленинград, когда ей позвонил следователь Попов и попросил приехать в Лугу.

– Мы хотели бы уточнить некоторые моменты дела Дубкова-Кречетова и рассказать вам, какое завершение получила эта история.

Таисия Игнатьевна изъявила согласие и на следующий день приехала в Лугу.

Лейтенант Скворцов встретил Таисию Игнатьевну у автобуса и проводил до кабинета Дудынина.

Кабинет Владислава Анатольевича Дудынина был просторным по сравнению с кабинетом прокурора, но для шести человек и он был тесноват.

Когда они вошли, в кабинете находилось пятеро. Облокотившись о стол, дымил прокурор Ермолкин. Около стены вышагивал Дудынин. На самом удобном стуле сидел Еремей Галактионович Макушкин. Следователя уже выписали, но он еще не приступил к выполнению своих обязанностей. Напротив прокурора расположилась Кира Борисовна Авдеева, одетая легко, несмотря на прохладную осеннюю погоду. Дополнял обстановку следователь Попов, сидевший за столом, сложив руки как прилежный школьник.

Когда Таисия Игнатьевна показалась на пороге, Дудынин тут же галантно придвинул ей стул. Олег Константинович Ермолкин отложил трубку, поднялся из-за стола и осторожно стараясь не повредить хрупкую руку старушки, пожал ее.

– Давно мечтал с вами познакомиться, – любезно прохрипел он, еще не избавившись от остатков табачного дыма.

Таисия Игнатьевна с любопытством разглядывала Ермолкина.

– Очень рада, – просто сказала она и села на предложенный стул.

Владислав Анатольевич Дудынин продолжил играть роль радушного хозяина. Как по мановению волшебной палочки, в кабинете появилось кофе с печеньем. Прокурор Ермолкин, пребывавший в отличном настроении, что случалось с ним крайне редко, рассказал пару-тройку анекдотов про товарища Сталина.

Когда с кофе было покончено, полковник Дудынин обратился к Таисии Игнатьевне:

– Надеюсь, теперь вы просветите нас, как вычислили Сорокина, все присутствующие просто сгорают от нетерпения.

Однако, прежде, чем Сапфирова успела ответить прокурор Ермолкин поднял руку.

– Думаю, будет лучше, если сначала я проинформирую Таисию Игнатьевну, чем кончилось дело в суде.

– Мне бы очень хотелось это узнать, – сказала Сапфирова.

– Тогда слушайте. Единственно правильным я счел предъявить Сорокину обвинение в убийстве Павла Ильича Кречетова. Благодаря придуманному вами, Таисия Игнатьевна, гениальному плану, да-да, именно это определение больше всего подходит к вашей идее, мы смогли поймать Сорокина, ну можно сказать, на месте преступления. Я лично схватил его за руку. Сорокин надо сказать оказался очень крепким орешком. Он все отрицал. Абсолютно все. Твердил, что невиновен.

– Ну, и как же он объяснил ночное посещение больницы? – с интересом спросила Таисия Игнатьевна.

– Довольно ловко выкручивался, змееныш, надо отдать ему должное, – признал прокурор. – Свое присутствие в больнице он объяснил так: я, мол, хотел узнать, как здоровье Павла Ильича.

– А почему так поздно? – поинтересовался я.

– Никак не мог раньше вырваться, – ответил он.

– Ну а почему же у вас в руке был шприц? – сардонически усмехнулся я.

– Он, гаденыш, ответил, что нашел его в коридоре. Суд, однако, ничему этому не поверил и, его приговорили к 15ти годам.

– Надо было прямо к стенке, – злобно буркнул мстительный Макушкин.

– А каковы же мотивы преступления? – задала вопрос Кира Борисовна Авдеева.

– Я же вам объяснял, – недовольно поморщился Попов, – он убил Кречетова, чтобы жениться на Савицкой и заграбастать все деньги. Как мы выяснили, у него были материальные трудности.

– А что это за план? – вдруг спросил Макушкин. – Я тоже хочу приобщиться к великим идеям.

– Гениальный план, – восхищенно повторился Ермолкин. – Слушайте. Когда Таисия Игнатьевна рассказала следователю Попову и лейтенанту Скворцову правду о смерти Дубкова, наш бдительный Кирилл Александрович тут же заметил отсутствие доказательств. И тогда Таисия Игнатьевна предложила следующее. Пригласив Сорокина рассказать ему, что Кречетов вот-вот придет в сознание. Так и было сделано. Наш герой-любовник не на шутку испугался, но умело скрыл это. Выздоровление Кречетова означало для него катастрофу. Ведь Павел Ильич наверняка видел его. Это тогда было лишь наше предположение, но Сорокин знал это наверняка. Теперь ему необходимо было устранить Кречетова.

– Именно поэтому он и хотел ехать один в фургоне скорой помощи, – вставила Таисия Игнатьевна. – Если бы Савицкая не настояла на своем, Кречетов не доехал бы живым до больницы.

– Но ведь внутри был еще врач.

– Ну, врача бы Сорокин как-нибудь отвлек, – убежденно заявила Таисия Игнатьевна, – но при двоих свидетелях он не стал бы рисковать. Между прочим, что было в шприце или… – проницательно добавила Таисия Игнатьевна, – он был пустой?

– Пустой, – подтвердил лейтенант Скворцов, ошеломленный правильностью предположения Таисии Игнатьевны, – но как вы догадались?

– Об этом я расскажу чуть-чуть попозже, – улыбнулась Таисия Игнатьевна, – а то Еремей Галактионович сгорит от нетерпения.

– Ну так вот, – продолжил прокурор, – он дал Савицкой снотворное и уложил спать, ничего не сказав о том, что услышал от следователя. Сазоновым он объявил, что едет в Ленинград, сам же естественно поехал в Лугу. Машину оставил на лесной дороге за несколько километров до города. Хорошо, что нашелся свидетель, видевший эту машину и опознавший ее на суде.

– А почему вы не следили за ним, когда он поехал в Лугу? – недоуменно спросил Макушкин.

– Боялись спугнуть его, – пояснил Попов, – зато в больнице приготовили теплый прием.

Роль Кречетова сыграл лейтенант Скворцов, – перехватил эстафету Дудынин. – Кирилл Александрович сказал Сорокину, что Кречетова переселили в отдельную палату. Около одиннадцати появился Сорокин, мы дали проскользнуть ему с заднего крыльца. Старшая медсестра, посвященная в наш план, ждала в палате сигнала по рации. Минут через десять после его появления я приказал дать Сорокину зеленую улицу, то есть уйти из палаты. Я лично командовал операцией, – гордо вскинул голову Дудынин.

– А я лично арестовал его со шприцем, – петушиным тоном заявил Ермолкин.

– Ладно вам, не ссорьтесь, – примирительно попросила Сапфирова, – оба хороши.

– Ну и дальше? – нетерпеливо спросил Макушкин.

– А дальше все, – ответил прокурор, – он вытащил шприц и наклонился над Скворцовым, я не стал дожидаться, что он предпримет. К чему рисковать? Сразу ухватил его за руку и заставил выпустить шприц. Тут вошли милиционеры и скрутили его. Вот и вся история.

– Но почему он не воспользовался подушкой? – удивился Макушкин.

– Откуда я знаю? – пожал плечами Ермолкин. – Шприц этот, честно говоря, довольно странный. Видимо, он собирался использовать его как кинжал.

– Совершенно верно, – вступила в разговор Таисия Игнатьевна. – Я сейчас вынесу на ваш суд свои соображения по поводу этого шприца, если вы не против.

– Будем только рады, – заверил старушку Попов.

– Так вот, – деловито произнесла Таисия Игнатьевна, – я собираюсь говорить о падении Бобрикова с лестницы. Теперь абсолютно ясно, что жертвой должен был стать Кречетов. Но где была гарантия, что он погибнет, упадет на