Всё, что вы хотели знать о евреях, но боялись спросить - Андрей Буровский

Во-вторых, я рассказал эту байку многим русским… И представьте себе, никто не продемонстрировал реакции а-ля Померанц. Никого не взволновало, что теперь он не будет благородным славянином, происходящим от Святослава, Ратибора и Божа… Да! И от Кощея Бессмертного с Ильей Муромцем, как же я это забыл! Так вот, никто из моих русских знакомых не заволновался из-за этой «ужасной» перспективы. Реакция была разная — от веселого удивления до полного безразличия. Но вот реакции отторжения определенно не было ни в одном случае.

Почему? А потому, что среди русских почти нет расистов.

Ах, вы имеете в виду, что евреи, узнавшие про теорию Кёстлера!!!..

Минуточку, минуточку… А про евреев на этот раз я ничего не говорил.

И еще одна безумная гипотеза… Считается, что уж ничего более русского, чем пироги, быть на свете не может. Пирог — своего рода символ России, почти как самовар, матрешка, сарафан и Горбачев.

Когда некий японский буржуй стал продавать «исконно японские пиросики» (так уж произносили японцы это слово), его осудили и раскритиковали в самой Японии. Все знают, что «пиросики» придумали русские!

Но чуваши тоже считают, что «пирок» — это их национальное блюдо. Евреи-ашкеназим тоже полагали, что «пирогэс» — это их собственное изобретение. Чувашей и ашкеназим объединяет только одна линия общих предков: от хазар.

Действительно, что, если не чуваши и евреи заимствовали «пирогэс» от своих славянских соседей? Что, если славяне заимствовали пироги от тюркоязычных хазар-ашкеназим?

Хазары-жидовины ходили по русской земле отрядами, брали дань с русских городов и весей. Дань была «по белке за дым», то есть с каждого двора по беличьей шкурке. Могли за это научить пироги печь. И пословицу подарить, чтобы «сапоги тачал сапожник, а пироги пек пирожник».

Если все так, то получается вот что. Блины — последнее прости-прощай русского язычества. И каждый раз, когда едим блины, поедаем один из важнейших символов язычества, Солнечный знак.

Но точно так же получается и с пирогами. Каждый раз, запуская зубы в пирог, мы получаем привет от хазар.

Но откуда бы ни пришли евреи на Русь, получается — то, что можно назвать «русским еврейством» или «славянским еврейством», приходится отнести к самым ранним пластам истории Древней Руси.

В конце X в., когда Владимир выбирает веру, недостатка в евреях не было. Не возникало необходимости затевать дорогостоящее и опасное путешествие, чтобы поспорить с иудеем. Вон он, живет на Козарах.

По мнению Ю. Бруцкуса, во время массового насильственного крещения в Киеве 988 г. тогда же крестилась часть «козарских евреев» из Киева. Очень может быть, что из них, из «козарских евреев», происходит и Лука Жидята — первый новгородский епископ и духовный писатель.

Русских христиан этого времени евреи интересовали очень живо, и не только как соседи или партнеры по караванной торговле. Евреи становились оппонентами, носителями какой-то иной, не христианской духовности. Может быть, дело в том, что русские — очень уж недавние христиане? Или активные местные иудеи сами навязывали полемику, заставляли думать о всяких сложных предметах? По крайней мере, в первом религиозном сочинении на Руси, «Слове о законе и благодати», «полемика здесь так свежа и жива, как она представляется в писаниях апостольских»[150]. А это — середина XI в.

В это же время знаменитый монах Феодосий Печерский специально ходил к евреям, спорил с ними о вере и притом ругал их и обзывал беззаконниками и отступниками. Может, монах просто срывался на крик, не в силах переспорить иудеев? Действительно, все как в Египте или в Сирии времен первых христиан, веке во II или в III.

Есть и другое предположение — что Феодосий попросту искал мученической смерти. Мол, киевский монах Евстафий, проданный в рабство в Крым, был распят своим хозяином-иудеем за отказ признать закон Моисея. В самой по себе истории многие исследователи сомневаются: в ней слишком много от византийских житий святых. Похоже, историю страдальца за веру придумали, чтобы и на Руси были такие святые.

Но возможно, что на Древней Руси попросту придали форму византийского жития вполне подлинной истории — такое ведь тоже вполне возможно. Весь антиеврейский пафос в житиях святых Древней Руси — явственно византийского происхождения. Кстати, в переложении церковного устава Ярослава Мудрого есть прямые заимствования из византийских кодексов — например, запреты на половые связи христиан с евреями.

Если так, то Феодосию Печерскому вполне определенно не повезло: как отругивались иудеи и как они обзывали в ответ Феодосия, история умалчивает, но вот распять святого они вполне определенно не распяли. Жалеть ли об этом?

Историкам известны случаи принятия иудаизма князьями и вождями славян и германцев в раннем Средневековье. Явление, впрочем, было массовым: язычники часто не видели особой разницы между разными единобожными религиями.

Еврейство привлекало язычников высокой степенью взаимопомощи и социальной справедливости. Еврейская благотворительность часто распространялась на неевреев. Недаром христианская церковь всегда старалась отвратить свою паству от нее. Наиболее ранние призывы против еврейской филантропии принадлежат жившему в V в. легендарному переводчику Библии на латинский язык блаженному Иерониму. Его призывы отказаться от опасной еврейской щедрости напоминают некоторые современные писания против благотворительных программ, вроде «Фонда Сороса».

Принимали иудаизм также жены и мужья евреев. В замечательном сочинении Сэфер хасидим (Книга благочестивых ивр.), вышедшем в Регенсбурге в 1217 г., рабби Йегуда а-Хасид пишет вещи, вводящие в смущение современных поборников расовой чистоты евреев. В частности: «Жениться на хорошей христианке лучше, чем на плохой еврейке». Вероятно, среди прозелитов всегда было много женщин. Разумеется, тогда, как и сегодня, до единства было далеко и среди раввинов имелись прямо противоположные взгляды на смешанные браки.

Интересно, что среди женских еврейских имен значительно больший процент небиблейских и заимствованных из других языков, чем среди мужских. Женщины могли носить небиблейские имена, поскольку их не вызывают к чтению Торы в синагоге, как мужчин. Интересно еще, что и в современном иврите в Израиле женщины значительно чаще, чем мужчины, носят заимствованные и новосозданные ивритские имена. Существует поверье, что Бог узнает еврея по его библейскому имени, поэтому к Торе, которую читают перед Богом, вызывают так, чтоб Бог узнал молящегося. Поверье это между прочим странным образом перекликается с древним языческим поверьем у славян о том, что все потусторонние силы слепы. Недаром Баба-Яга чует Ивана носом, «русским духом пахнет», а нечисть поднимает веки Вия, единственного среди них зрячего, чтоб овладеть Хомой Брутом.

«Книга благочестивых» примечательна не только мудростью и гуманизмом. Особенности синтаксиса книги дают возможность предположить, что родным языком рабби Йегуды был какой-то славянский язык либо книга является переводом со славянского языка. Рабби Йегуда а-Хасид поминает в книге славянские названия языческих духов, в частности волколака-оборотня, вышедшие из употребления уже в его время.

Много новообращенных в иудаизм было среди слуг и рабов в еврейских домах и хозяйствах. Не случайно церковь постоянно выпускала грозные эдикты, запрещающие евреям держать христианских работников, особенно женщин.

И еще одна, самая, вероятно, интересная группа новообращенных состояла из языческих жрецов. Ко времени прихода христианства на славянские земли многие славянские племена самостоятельно пришли к идее монотеизма.

Делал ведь это и князь Владимир — пытался установить единый и централизованный культ Перуна в качестве государственной религии. Исследователи истории западных славян тоже отмечают у них элементы единобожия.

Поразительно сходство в архитектуре ранних синагог в Восточной Европе с языческими храмами.

Относительно скромный статус раввинов в раннее Средневековье в Восточной Европе больше похож на статус жреческого сословия у славян, чем на обычаи евреев Иберии и мусульманских стран. В еврействе волхвы могли сохранить не только свои обычаи носить бороду или не есть свинину, но и личную свободу[151].

Еврейские источники сохранили свидетельства перехода славян в иудаизм. Младший современник рабби Йегуды а-Хасида Йомтов Липман, служивший раввином городов Кракова и Праги, в своей книге Сэфер ницахон (Книга победы, вышла в 1410 г.) благословляет новообращенных в еврейство и призывает своих читателей всячески их поддерживать.