Конец всех песен - Майкл Муркок

- Путешественники во времени и в космосе не знают еще о присутствии друг друга, - сказала она. - Не сказать ли им? Ведь только несколько ярдов разделяет их!

- Оставим их всех, Амелия. Нам нужно уединение.

Выражение ее лица смягчилось. Она пододвинулась к нему ближе.

- Конечно, дорогой Джерек.

Он расцвел от удовольствия.

- Будет жаль, - сказала немного позже меланхолическим тоном, умереть, когда мы признались друг другу в чувстве.

- Умереть, Амелия?

Что-то вроде мертвого дерева, но сделанного из мягкого камня, начало мерцать. На стволе появился экран. На нем изображение мужчины заговорило, но звука не было. Они понаблюдали немного перед тем, как продолжить.

- Умереть? - сказал он.

- Ну, мы должны принять неизбежное, Джерек.

- Быть названным по имени! Ты не знаешь, Амелия, каким счастливым делаешь меня!

- Кажется нет больше смысла отказывать себе в выражении моих чувств, так как у нас осталось мало времени.

- У нас есть вечность!

- В каком-то смысле возможно. Но всем ясно, что город должен скоро погибнуть.

Будто опровергая ее слова, под ногами началось устойчивое пульсирование. Оно обладало силой и означало присутствие большого количества энергии, в то же время свечение от окружающих руин приобрело вокруг более здоровый оттенок - ярко-голубого цвета.

- Вот! Город восстанавливается! - воскликнул Джерек.

- Нет, просто видимость выздоровления, которая всегда предшествует смерти.

- Что это за золотистый цвет там? - он показал на линию от все еще вращающихся цилиндров. - Он похож на солнечный свет, Амелия!

Они побежали к источнику света. Скоро они могли ясно видеть что лежит впереди.

- Последняя иллюзия города, - сказал Джерек. Они оба с благоговением смотрели на простое, не слишком соответствующее окружению зрелище. Это была маленькая травянистая поляна, полная цветов, покрывающих пространство только в тридцать футов, хотя, совершенных до мельчайших подробностей, с бабочками, пчелами и птицами, сидевшими на невысоком вязе. Они слышали как они поют, чувствовали запах травы.

Держась за руки они шагнули в иллюзию.

- Будто память города воспроизвела последний образ земли в ее прелести, - сказала Амелия. - Что-то вроде памятника.

Они присели на холмик. Руины и призрачный свет видны были все еще ясно, но их можно было игнорировать.

Миссис Ундервуд показала поддерево.

Где на траве была разложена ткань в красно-белую клетку, на которой стояли тарелки, кувшины, фрукты, пирог.

- Не проверить ли нам, съедобен ли пикник?

- Сейчас, - он наклонился и понюхал воздух. Может быть, запах гиацинтов, который он почувствовал раньше, пришел отсюда.

- Это не продлится долго, напомнила ему она. - Мы должны воспользоваться им, пока сможем. - Она легла так что ее голова оказалась на его коленях. Он погладил ее голову и щеку. Она дышала глубоко и ровно с закрытыми глазами, слушая насекомых, наслаждаясь теплом невидимого несуществующего солнца на коже. - О, Джерек...

- Амелия, - он наклонил голову и нежно поцеловал ее в губы во второй раз с тех пор, как они пришли в город, и она без колебаний ответила. Его прикосновение к ее голому плечу, ее талии, только заставляли ее прижиматься ближе к нему и целовать его более крепко.

Я как юная девушка, - сказала она, спустя некоторое время. Все так как должно быть.

Он не понял ее слов, но не спросил ее. Джерек просто сказал:

- Теперь, когда ты зовешь меня по имени, Амелия, означает ли это, что мы женаты, что мы можем...

Она печально покачала головой.

- Мы никогда не сможем, никогда не будем мужем и женой...

- Нет?

Нет, дорогой Джерек. Слишком поздно для этого.

- Я вижу, - он печально потянул за травинку.

- Ты знаешь, развода не было. И нас не связывает никакая церемония. О, я многое могла бы объяснить, но не будем терять минуты, которые у нас есть.

- Эти... эти условности. Они достаточно важны, чтобы запретить нам выражение нашей любви?

- О, пойми меня правильно, дорогой, я знаю теперь, что эти условности не универсальны, что они не существуют здесь - но не забывай, что я подчинялась им годы. Я не могу в своей душе восстать против них в такое короткое время. Я и так ношу вину, которая угрожает заполнить меня.

- Вина? Снова?

Да, дорогой. Если я пойду против моего воспитания, я подозреваю, что сломаюсь полностью. Я не буду Амелией Ундервуд, которую ты знаешь.

- Хотя, если бы было больше времени...

- О, я знаю. В конце концов, я смогла бы преодолеть чувство вины... В этом ужасная ирония всего происходя его!

- Это ирония, - согласился он.

Джерек встал, помогая ей подняться на ноги.

- Давай посмотрим что нам предлагает пикник.

Песня птицы продолжала звать с дерева, когда они подошли к клетчатой скатерти, но вместе с песней послышался другой звук, пронзительные свистки, знакомые им обоим. Затем вырвавшись из мрака города на солнечный свет иллюзии появились капитан Мабберс, Рокфрут и остальные Латы. Они тяжело дышали и вспотели, похожие теперь на ярко-красные ожившие свеклы. Их зрачки дико вертелись в глазах, когда они увидели Джерека и Амелию и сконфуженно остановились.

- Мибикс? - сказал Рокфрут, узнавая Джерека. - Дрексим флуг руди?

- Вас все еще, как я вижу, преследует полиция? - Амелия была более чем холодна с незванными гостями. - Здесь негде с прятаться.

- Хрунг круфруди, - капитан Мабберс оглянулся назад, откуда послышалось громыхание сапог, и дюжина одинаково одетых полицейских, явно так же усталых, как и Латы, ворвались в натуральную иллюзию. Они помедлили мигая глазами и начали приближаться к своей добыче. Капитан Мабберс выкрикнул отчаянно: - Феркит! - и повернулся к ним лицом готовый драться против превосходящих сил.

- О, в самом деле, - воскликнула Амелия Ундервуд. - Офицер, так не годится! - она обращалась к ближайшему полицейскому.

Полисмен ответил внушительно:

- Вы все находитесь под арестом. Вы спокойно должны подчиниться.

- Вы намерены арестовать и нас? - возмутилась миссис Ундервуд.

- Строго говоря, мадам, вы находитесь под арестом с самого начала. Так вот, ребята...

Но он заколебался, когда раздались два хлопающих звука, и на пригорке материализовался Лорд Джеггет Канарии и Железная Орхидея.

Лорд Джеггет был великолепен в своей любимой светло-желтой накидке с высоким воротником, обрамляющим черты лица патриция. Он оказался в хорошем настроении. Железная Орхидея в пышном белом платье необычного покроя была так же счастлива, как и ее сопровождающий.

- Наконец-то! - сказал Лорд Джеггет с явным облегчением. - Это была, должно быть, пятидесятая попытка.