Сердце Стужи - Яна Летт

Химмельборга? Ульм вспомнил слова Луделы о том, что в Нижний город невозможно хотеть вернуться. Что ж, вероятно, человек с деньгами может очень неплохо устроиться где угодно… Может, Веррану даже вольнее живётся здесь, вдали от взглядов так называемых порядочных людей – и охранителей.

У дверей особняка со скучающим видом стояли трое вооружённых людей – ещё нескольких Ульм заметил, пока шёл за худощавым по коридору.

– Без фокусов, не то отсюда не выйдешь.

Унельм хотел было пошутить, но передумал.

Его привели к чёрной высокой двери.

– Можешь заходить, – сказал хуощавый. – О тебе сообщили. Говори быстро, по делу. Господин Верран – занятой человек. В глаза не смотри… Он этого не любит.

Унельм не успел ответить – худощавый толкнул его в спину, и дверь за ним закрылась.

Ульм очутился в полумраке – едва мерцали на стенах валовые светильники, на большом столе из чёрного дерева горели свечи. Над камином Унельм заметил кусок хаарьей печени. Печати владетеля на нём не было.

Очертания предметов в комнате едва угадывались – тяжёлые шкафы на гнутых ножках, глубокие кресла, невысокие чайные столики. Здесь было тепло, даже жарко, и Унельм расстегнул куртку, жалея, что не может снять свитер.

Хозяин комнаты сидел в самом большом кресле, утопая в нём. Мужчина лет пятидесяти с длинными седыми косами, с носом, явно ломанным не один раз, в очках с чёрными стёклами – непонятно было, какой прок от них в и без того тёмной комнате. Он курил длинную сигару, и только долгие часы, проведённые в компании Мем, помогли Унельму не закашляться. Одет Верран был в чёрную шляпу с широкими полями и чёрный же камзол, расшитый золотой нитью – никогда прежде Ульм не видел, чтобы кто-то одевался так богато у себя дома.

– Ты знал пароль, – сказал мужчина низким глухим голосом, обойдясь без приветствия. – Что тебе нужно? Не советую лгать.

– Спасибо, что согласились поговорить, – сказал Унельм, глядя себе под ноги. Мужчина за столом был опасен, эта опасность витала в воздухе, и шутить с нею не следовало. – Вы, наверное, слышали об убийствах в…

– Разумеется. Дальше.

– Я ищу того, кто это сделал. Я знаю, что убитые бывали в Нижнем городе… Мне сказали, вы можете помочь… И вот я здесь.

– Вот как. – Верран выпустил облако едкого дыма, поморщился – подняв взгляд, Ульм заметил это и вновь поспешно опустил глаза. – Что ж… Убитые мальчишки и вправду бывали в моих владениях… если бы их убил кто-то из здешних, я бы знал. Если бы это было так… ты что же, хотел бы, чтобы я предподнёс его голову Охране в подарок?.. В знак того, как я ценю наше долгое и плодотворное сотрудничество?

Верран молчал, и Унельм решился сказать:

– Я знаю, что такое уже случалось. Вот и подумал… кто, как не вы, мог бы сделать это снова?

Унельм почувствовал улыбку Веррана так, будто видел её собственными глазами.

– О да. Мог бы. Но, увы… Его убил препаратор… один из твоих друзей, не так ли? И всё же ты здесь.

Унельм кивнул:

– Я был в «Хладе». Мне нужно узнать, кто продавал и покупал глаза ормов в последнее время… Если узнаю, смогу выйти на след убийцы и понять, как он был связан с жертвами. Почему выбрал именно их…

– Выбрал? – Верран тихо засмеялся. – О, юноша… Думаешь, этот твой убийца действует с холодной головой? Выбирает молодых диннов, как товар в мясной лавке? Впрочем, неважно. Понять, как работает его голова – твоя забота. Что до глаз… Да, я могу помочь. Мне действительно известно, кто продавал глаза… и был настолько глуп, что частенько хвастал тем, какую большую партию ему удалось увести из-под носа у Кьертании.

Сердце Унельма дрогнуло, и он забылся – поднял взгляд.

– Правда? Спасибо!

– Глаза в пол! – рявкнул вдруг Верран, и Унельм почувствовал, как по спине покатилась капля пота.

– Простите.

– Я никому не помогаю просто так, юноша. Тут тебе не Сердце города. Чем холоднее, тем твёрже должны быть люди – иначе им не выжить.

– Я знаю, – решился сказать Унельм. – Я приехал с окраины.

– Вот как. Тогда ты тем более знаешь, как устроен мир, побольше многих дурней из Верхнего города. Ты, молодой охранитель…

– Я не…

– Я говорил не лгать мне, препаратор, – сказал Верран, и Унельм осёкся. – Ты окажешь мне услугу. Двоих моих людей вот-вот отправят в крепость…

Унельм вспомнил своё первое раскрытое дело в Парящем порту, схваченных благодаря нему контрабандистов… и понадеялся, что Белый Верран не следил за его лицом.

– …Их будут перевозить поездом – на окраину. В крепости, куда их везут, содержатся люди… Я не хочу, чтобы мои люди с ними встретились. То, что они знают обо мне, о моих делах… ценный товар не только на воле. Я хочу освободить своих людей, чтобы и они, и то, что они знают, были в безопасности.

– Я бы рад помочь, – осторожно произнёс Унельм. – Но не знаю как. Я…

– Знать не требуется, юный препаратор. Мне нужно только, чтобы ты заглянул в бумаги охранителей. Чтобы узнал, каким поездом, в каком вагоне, когда их повезут. И шепнул мне. Остальное сделают без тебя… О твоей роли в истории никто никогда не узнает… Взамен – получишь имя того, кто продал твоему убийце глаза. Идёт?

– Идёт, – ответил Унельм, потому что хорошо понимал: никакого другого ответа Верран не примет.

– Очень умно, юноша. Возвращайся с новостями для меня как можно скорее. У тебя неделя. Поспеши. Успеешь – будем друзьями. Не успеешь – узнаешь, что случается с тем, кого я называю врагом.

– Я успею, – ответил Унельм. – Спасибо вам. – Он не знал, как лучше попрощаться с Верраном, и решил неглубоко поклониться – так, как их в Коробке учили кланяться высокородным диннам. Кажется, «владетелю» Нижнего города это понравилось. Он тихо рассмеялся:

– Иди. И будь осторожен… чтобы никто не поломал тебя ненароком. Было бы так обидно… с учётом нашего уговора.

Омилия. Сомнения

Одиннадцатый месяц 724 от начала Стужи

Омилия давно не заходила в покои отца. Он не приглашал её с тех пор, как окончательно утвердился в том, что она теперь – всецело в руках матери. Во всяком случае, Омилия так думала.

Когда-то, совсем ребёнком, она проводила тут немало времени. Отец обожал механизмы – сложные, драгоценные игрушки из Рамаша и Вуан-Фо. Он показывал ей крохотные модели летательных аппаратов, поднимавшихся в воздух и пересекавших огромные расстояния без препараторов и дравта, который сердца-двигатели качали по