Три года в Соединённых Штатах Америки - Александр Абердин

– Это же ждать целых три года! Я так не согласна! Можно этот срок сократить хотя бы на один год? К тому времени я как раз закончу школу и поступлю в институт. Вера улыбнулась и сказала дочери:

– Ну, на это я ещё соглашусь, если твой жених не передумает. Всякое ведь в жизни бывает. Жорка парень не промах, сразу же заявил:

– Вера Борисовна, если вы позволите ухаживать за Тонечкой и по-пионерски дружить с ней, то ничего такого не произойдёт!

Хотя разговор и был шуточным, тем более его слышали все, намерения у Жоры явно вырисовывались серьёзные. Однако, Гена тут же воскликнул весёлым голосом:

– А я это буду контролировать, Верочка. Жора же теперь, как и мы все, в милиции служит, ему скоро погоны лейтенанта вручат, хотя настоящим милиционером он никогда не будет. Галочка тоже поддакнула:

– Да, Верочка, разреши ему ухаживать за Тонечкой. Жора ведь главный инженер команды, он подтянет её по физике и математике и тогда ей прямая дорога в политех. Вера рассмеялась и сказала:

– Я не против, но чтобы никаких вольностей.

А вот на этот счёт я сразу же подумал: – «Ну-ну, если дело так и дальше пойдёт, то до шестнадцати лет Жорка её ещё побережет, а вот следующим летом Тоня сама его изнасилует». В любом случае глядя на то, как у них обоих заблестели глаза, я понял, что между ними действительно начали завязываться отношения. Ну, а Жорка тем временем рассудительно сказал:

– Нет, Тонечка, в семнадцать лет девушкам ещё рано выходить замуж. Поэтому, девочка, мы будем только дружить, ну, и можем себе позволить влюбиться в друг друга, но чуть-чуть, не переходя границ. Зато я к двадцати семи годам окончательно встану на ноги, построю дом и научусь точно так же выращивать помидоры и другие овощи, как и Боря.

Тоня от этих слов вся так и просияла, да, и Верочка радостно заулыбалась. Гена подошел к нему, хлопнул по плечу и сказал:

– Жора, если ты научишься у Бориса всему, что этот уникум знает о машинах, то не волнуйся, денег на дом ты заработаешь. Генерал Булганин мне так и сказал: – «Парни, я для вас ничего не пожалею, вы только чешите всех в хвост и гриву.» А он слов на ветер не бросает. Расти выше ему уже некуда, в Москву Георгий Иванович ни за что не поедет, а гонки это его страсть.

Скосив глаз на Веру и увидев, что та улыбается, я немедленно поддакнул для усиления:

– Да, Тонечка, если я увижу, что Георгий ведёт себя, как настоящий рыцарь по отношению к тебе, и ты для него точно такая же королева, как Ирочка для меня, то я научу его так готовить машины к гонкам, как этого никто не умеет. Ну, лучше меня он этого делать не сможет, ведь я же какого-то Уни кум, а тот, видать, мужик башковитый.

Все громко рассмеялись и я стал переводить разговор на другую тему, но время от времени посматривал на Жору и Тонечку, они негромко разговаривали о чём-то своём. Уже позднее, когда томатный сок уже вовсю кипел и булькал, улучив момент, когда Тоня отошла от своего кавалера, я показал ему взглядом, что хочу отвести его в сторону и мы зашли за гараж. Достав из кармана пачку «Мальборо», блок этих сигарет мне задарил Георгий Иванович, я протянул пачку Жоре. Тот взял сигарету и мы закурили. Курил я очень мало две, три сигареты в сутки, но открыто. Затягиваясь редкой в те времена американской сигаретой, я негромко сказал парню:

– Жора, как я погляжу, Тоня хоть сейчас готова прыгнуть к тебе в койку. Сделай для неё доброе дело, побереги её хотя бы до следующего лета. Тебе же не составит особого труда перепихнуться где-нибудь на стороне. Мой визави улыбнулся, кивнул и сказал, соглашаясь:

– Это точно, не составит, Боб, только знаешь, я её и в семнадцать лет трогать не стану. Пусть подрастёт и войдёт в тело. Это в ней сейчас первые гормоны играют, а вот когда они переиграют и девочка созреет окончательно, я на ней женюсь. Зачем мне раньше времени жену уродовать, это глупо, мне жена нужна здоровая. Но сначала я хочу сделать так, чтобы она влюбилась в меня раз и навсегда и воспитать из неё ту женщину, с которой стану спать в одно постели и которая родит мне детей. Боб, я ведь уже три недели, как приметил Тоню. Мы тогда помогали твоему отцу крышу шифером накрывать, а она пришла помочь твоей маме. Тоня мне сразу понравилась, а сегодня мне выпал случай впервые поговорить с ней, она на редкость смышленая девчушка и очень красивая, как и её мама.

У меня от такого заявления даже челюсть отвисла и я восторженным голосом прошептал:

– Ну, ты мощно задвинул, чувак. Уважаю, держи краба. Сказано, словно из Библии вслух зачитано. Да, старик, ты действительно мужик с башкой и башка у тебя не пустая. Сам до этого додумался или тебе батя научил? Вздохнув, Жора ответил:

– Боб, я без отца вырос, почти детдомовский, жил то с бабушкой, то в интернате, так что к таким мыслям сам пришел. За пять лет в институте на всякое насмотрелся. Послушай, Боб, я вот тебя о чём хочу спросить. Мне Князев, мы же с ним один институт заканчивали, только он на двенадцать лет раньше, дал почитать обе свои книжки. Первая, про ремонт движков, содержит и его мысли, весьма здравые, кстати, а вторая твоя и на обоих ты не захотел видеть свою фамилию. Ну, это мелочи, тебе виднее, что делать в жизни. Меня больше вторая книга интересует, хотя она и меньше по объёму. В ней же, как я понимаю, только ликбез изложен? Думаю, что ты об этом знаешь намного больше. Так?

– Так, – ответил я и добавил, – для тебя Жора, я напишу особое пособие и когда-нибудь, не сейчас, года через четыре или пять, оно будет издано. Думаю, что уже в соавторстве с тобой. Вот в нём-то я и распишу всё остальное. Да, кстати, я ведь одноклассник Тони и знаю её с детства. В общем гормональная перестройка со всеми её прелестями типа прыщиков и акне у неё прошла ещё в двенадцать лет и причём довольно ровно, так что в этом плане она уже созрела. То есть гормональная перестройка завершилась, но её организм действительно ещё не вошел в фазу полной физической зрелости, хотя гормоны уже и бушуют. – После чего шепнул заговорщицким тоном – Ну, а ещё, старик, я тебе напишу другое пособие. Как я погляжу, Тоня уже очень скоро захочет от тебя гораздо большего, чем невинное рукопожатие и это можно дать ей и без секса. – Увидев, что Жора меня не понял, я пояснил, – ну, без полового сношения. Тогда, как говорится, и парни будут сыты и девки целки сохранят. Зато после этого вам любая «Кама Сутра» точно будет по плечу.

– «Кама Сутра»? – Восхищённо прошептал Жора – Боб, я как-то слышал, что это какая-то любовная индийская йога. Это она? Слушай, а откуда ты её-то раздобыл, она же запрещённая. Усмехнувшись я шепнул в ответ:

– Да, кому она на хрен нужна, чтобы её кто-то запрещал? В царское время её напечатали, но небольшим тиражом, так и тот не раскупили даже дворяне, что тогда про рабочий класс говорить. Так мне как, подкинуть её тебе? Только учти, чтобы до замужества ты её Тоне не показывал, а то она точно сбесится.

Жора заулыбался и закивал головой. Покурив, мы снова приступили к работе. В субботу мы полностью покончили с помидорами и огурцами, закрутив сорок банок отдельного вида на каждого бойца фронта домашнего консервирования и приступили к горячему посолу грибов. К десяти ночи мы покончили и с ними, из-за чего ужин был заменён бутербродами и чаем, после чего все разбежались со своими раскладушками кто куда. Ночь была тёплая и некоторые нетерпеливые товарищи забрались аж в виноградник. Ну, что же, дело молодое. Мы с Ирочкой в любом случае отправились в свою спальную и там я сел за стол и принялся переписывать «Кама Сутру», к которой собирался присобачить ещё и большой раздел по петтингу. Когда Ирочка взяла первую страницу, то очень удивилась и спросила меня:

– Борь, но мы же с тобой это всё и так знаем. Отложив в сторону ручку, я с улыбкой сказал:

– Но другие-то не знают, Ирочка. Это я для Жоры пишу, потом перепечатаю на машинке и сделаю рисунки.

– Не дай Бог Тоня увидит! – Испуганно воскликнула Ира.

Я стал успокаивать её и рассказал о нашем разговоре с Жоркой, после чего со вздохом добавил:

– Ирочка, ещё когда она рассказывала нам про Шныря, я обратил внимание на такую пикантную деталь. Если бы то же самое ей предложил не шнырь, а какой-то другой мужчина, красивый, нежный, ласковый и обаятельной, то Тонечка уже не была бы девочкой. Даже когда она не стала говорить при мне, что Шнырь склонял её к минету, ей был противен не он, как таковой, а сам этот ублюдок. Думаю, что и вены она себе перерезала не по той причине, о какой я подумал. Она, видно, почувствовала, что в следующий раз уступит ему и стала себя за это ненавидеть. Про то, что Шныря она ненавидела ещё больше, чем себя за это, я уже молчу. Поэтому пусть уж лучше она занимается с Жоркой петтингом. Думаю, что этот автомеханик быстро влюбит её в себя и будет теперь часто приезжать к ней на гоночной машине. Зато он не тронет её до тех пор, пока не увидит, что Тоня достигла физической зрелости и девушке пора становиться женщиной. И учти, теперь Тоня наверняка ни за что не лишится девственности с кем-нибудь другим. Этот парень построит её такой, какой хочет видеть, ну, а на эту тему я с ним ещё поговорю и выясню, кем он хочет её видеть, покорной наложницей или всё-таки королевой. Ирочка улыбнулась мне и сказала: