Кабинет диковин - Чайлд Линкольн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пендергаст понимал, что дом номер шестнадцать по Уотер-стрит никакой особенной информации в себе не содержит и обыскивать его не имеет смысла. Но в то же время здание таило в себе какие-то особые и загадочные свойства. Для него имели значение не столько факты и цифры, сколько дух и настроение эпохи. Формы и ощущения того времени. В этом доме росла Мэри Грин. Ее отец участвовал в великом исходе из сельских мест в город, случившемся после Гражданской войны. Ее детство было не очень легким, но назвать его несчастливым вряд ли можно. Портовые грузчики в те времена вполне могли заработать на жизнь. Давным-давно девочка играла на булыжниках мостовой, по которым он сегодня ступал, а веселые крики отзывались эхом от тех кирпичных стен, которые он видел. Но затем холера унесла обоих родителей, навеки изменив ее жизнь. И кроме нее, было еще тридцать пять подобных жизней, которые столь жестоко закончились в угольном тоннеле под домом.
Позади него в конце квартала раздался слабый шорох, и Пендергаст обернулся. По направлению к нему с трудом брел одетый в черное сгорбленный старик с котелком на голове. В руках старец тащил кожаный саквояж. Он передвигался еле-еле, опираясь на палку. Создавалось впечатление, что размышления Пендергаста породили эту фигуру из прошлого. Старик приближался, размеренно и негромко постукивая тростью о тротуар.
Пендергаст бросил на старца еще один взгляд и снова обратил взор на «Дакоту», ожидая, когда свежий ночной воздух внесет ясность в мысли. Но никакой ясности не последовало. Перед его мысленным взором снова возникла Мэри Грин – маленькая девочка, весело играющая на булыжниках мостовой.
Глава 7
Прошло уже несколько дней с того времени, когда Нора в последний раз заглядывала в свою лабораторию. Оставив открытой старую металлическую дверь, она включила свет и огляделась. В лаборатории все оставалось на своих местах. У дальней стены стоял белый стол, а на столе – бинокулярный микроскоп, компьютер, набор инструментов для флотации. У боковой стены находились черные металлические шкафы, в которых хранились собранные ею образцы – угли, камни, керамика, кости и другие органические останки. В застоялом воздухе витал запах пыли со слабой примесью дыма, аромата сосны и можжевельника. Эти запахи сразу же заставили ее вспомнить о Нью-Мексико. Что она вообще делает здесь, в Нью-Йорке? Ведь она же специалист по археологии Юго-Запада. Ее брат Скип чуть ли не каждую неделю требует, чтобы сестра вернулась домой, в Санта-Фе. Она сказала Пендергасту, что не может позволить себе потерять работу в музее. Но разве это так страшно? Она вполне может рассчитывать на хороший пост в университете Нью-Мексико или университете штата Аризона. И там и там имеются прекрасные кафедры археологии, где ей не придется доказывать полезность своей работы кретинам вроде этого Брисбейна.
Мысль о Брисбейне заставила ее разволноваться. Кретины или нет, но это был Американский музей. Никогда в жизни у нее не будет другой подобной возможности.
Девушка закрыла дверь и быстро прошла в комнату. Теперь, когда она получила деньги для радиоуглеродного анализа, можно было вернуться к настоящей работе. Из своего фиаско она извлекла хотя бы одну пользу – получила деньги. Теперь следует подготовить древесные угли и органику для отправки в лабораторию Мичиганского университета. Как только она получит результат датировки, ее работа по связям ацтеков и индейцев анасази примет самый серьезный характер.
Нора открыла первый шкаф и осторожно извлекла из него плоский контейнер с множеством закрытых пробирок. В каждой из них находился единственный образец: кусочек древесного угля, обуглившееся зерно, фрагмент початка кукурузы, древесная щепка или осколок кости. Она вынула три контейнера и поместила их на белый стол. После этого девушка включила компьютер и, выведя на экран каталожную матрицу, принялась сверять точность маркировки пробирок и их содержимого.
В ходе работы ее мысли начали снова обращаться к событиям последних дней. Нору занимал вопрос, удастся ли ей когда-нибудь полностью восстановить свои отношения с Брисбейном? Этот тип был отвратным и лживым, но все же, как ни крути, боссом. Брисбейн не лишен проницательности, и в силу этого обстоятельства он рано или поздно придет к выводу, что для общего блага следует зарыть томагавки в землю...
Нора в негодовании затрясла головой. Девушке крайне не понравился такой эгоистический образ мыслей. Ведь статья Смитбека не только отравила ей жизнь, но и вызвала к жизни убийцу-имитатора, уже получившего кличку Хирург. Она никак не могла взять в толк, с какой стати Смитбек решил, что статья ей поможет. Норе давно стало ясно, что Смитбек – карьерист. Но на сей раз он перешагнул все границы. Самодовольный, маниакальный эгоист. Она припомнила свою первую встречу с ним в Пейдже, штат Аризона. Окруженный дешевого вида девицами в бикини, он раздавал им автографы. Или, вернее, пытался раздавать. Ну и тип. Следовало больше доверять своему первому впечатлению.
Затем ее мысли обратились к Пендергасту. Странный человек. Нора даже не была уверена в том, что он имел полномочия вести это расследование. Может ли ФБР разрешить одному из своих агентов отправиться в свободный поиск наподобие этого? Почему он так уклончиво говорит о причинах своего интереса к делу? Может быть, Пендергаст по своей природе человек очень скрытный? В любом случае ситуация выглядит довольно странно. Однако теперь она в стороне от дела, и это ее радует. Очень радует.
Однако, вернувшись к своим пробиркам, девушка вдруг осознала, что не так уж и рада. Может быть, потому, что сверка ярлыков и сортировка образцов были довольно унылым занятием. Но думы о печальной участи Мэри Грин никак не хотели уходить из ее головы. Мрачный дом. Убогое платье. Щемящая душу записка.
Ценой изрядных усилий ей удалось отогнать все посторонние мысли. Мэри Грин и ее семья давно канули в Лету. Все это было трагично и даже ужасно, но ее лично никаким боком не касалось.
Закончив проверку и сортировку образцов, она принялась укладывать пробирки в другой контейнер – с ячейками из пенопласта. Пожалуй, лучше разделить их на три партии. На тот случай, если часть затеряется. Закончив упаковку, она принялась заполнять транспортные накладные и ярлыки «Федерального экспресса».
Раздался стук, ручка двери повернулась, и закрытая на замок дверь задребезжала от нетерпеливого удара.
– Кто там? – оторвала взгляд от писанины Нора. Из-за дверей послышался хриплый шепот.
– Кто?! – повторила она, неожиданно для себя испугавшись.
– Это я. Билл.
Нора поднялась со стула, испытывая одновременно облегчение и гнев.
– Что ты здесь делаешь?
– Открой!
– Ты что? Шутишь? Убирайся отсюда! Немедленно.
– Пожалуйста, Нора. Это крайне важно.
– Для меня крайне важно, чтобы ты убрался к дьяволу. Предупреждаю!
– Мне надо с тобой поговорить.
– Все. Вызываю охрану.
– Не надо, Нора! Подожди.
Нора подняла трубку и набрала номер. Охранник ответил, что немедленно поднимется наверх.
– Нора! – выкрикнул Смитбек.
Нора уселась за стол и попыталась собраться с мыслями. «Закрой глаза и не обращай на него внимания, – сказала она себе. – Просто не обращай на него внимания. Служба безопасности будет здесь через пару минут».
– Пусти меня хотя бы на минуту, – продолжал ныть Смитбек. – Прошлой ночью...
До нее долетел звук тяжелых шагов, и суровый голос произнес:
– Сэр, вы находитесь в месте, куда посетители не допускаются.
– Послушайте! Я репортер газ...
– Пройдите, пожалуйста, со мной, сэр.
За дверью началась какая-то возня.
– Нора!
В голосе журналиста прозвучала несвойственная ему нотка отчаяния. Нора вопреки желанию подошла к двери, приоткрыла ее и высунула голову в коридор. Смитбек находился между двумя охранниками. Он смотрел на девушку, а вихор на его голове укоряюще трепетал.
– Ты все-таки вызвала охрану, – произнес он, делая очередную попытку освободиться. – Не могу в это поверить!