Чёрный меч (СИ) - Булавин Иван

— У тебя ведь есть немного раствора? — уточнил он.

— Эмммм?

— Ну, маленький такой пузырёк, кубов на пять, я тебе отдавал.

Я похлопал по карманам, да, в самом деле, один пузырёк у меня есть. Но он невелик, тут ему укола на три.

— Нам придётся задержаться, — сказал он.

— Надолго? — уточнил я.

— Дней пять, может быть, неделю. Не знаю точно.

— Ну, хорошо, только место надо найти. Тебе этого флакона на сколько хватит?

— На один раз, остальное надо оставить. Смотри, следующий укол нужно делать через пару часов. Потом у нас будет ещё часов восемь, чтобы обустроиться, найти место, где есть крепкие стены, постель и туалет. Там положить меня. Учти, я буду просить дать мне оставшееся, но ты не давай, нам пригодится на случай ранения, без этого никак. Понадобится вода, еда (потом) и тепло. И чтобы сортир был рядом. Всё, сидеть тут больше нечего, идём.

В итоге, разжившись единственной пулей, что смогли отлить, мы собрали оставшиеся вещи и пошли искать подходящее здание. Это оказался дом местного олигарха, трёхэтажный особняк с удобствами. Кровать я ему выделил хозяйскую, широченную и с перинами. Имелся тут и подходящий обогрев, от камина дымоход разветвлялся, обогревая все помещения. Что же до сортира, то тут удобства почти соответствовали двадцатому веку. Имелся таковой на каждом этаже, а на втором ещё и ванная комната. Правда, водопровод не работал, но котёл можно было заполнить вручную, чем я и занялся. Благо, в городе имелись колодцы.

Попутно я обживал кухню, тут имелось всё необходимое, котлы, сковородки, немного масла и, самое главное, очаг. Запас еды у нас большой, на неделю точно хватит, тем более, что один из нас будет временно страдать отсутствием аппетита.

Глава девятнадцатая

Наше вынужденное сидение продолжалось четвёртый день. Женя совсем недавно сказал, что ломка или по-научному наркотическая абстиненция — это не так страшно. Теперь, глядя на него, я уже сомневался в таком утверждении.

За эти дни он сумел поесть только один раз, а вырвало его уже раза четыре. К счастью, он успевал добежать до туалета. Второй напастью был понос, который грозил обернуться обезвоживанием. Пригодилась бы капельница, но, чего нет, того нет. Его постоянно был озноб, притом, что в помещении было довольно тепло, а он кутался в тёплый шерстяной плед. А вдобавок появились нервные расстройства, он временами слышал голоса, вскрикивал, отмахивался от какой-то несуществующей угрозы. Полный набор.

Правда, надо отдать ему должное, он ничего не просил, страдания переносил стойко, выполнял мои требования, а если появлялись галлюцинации, просто спрашивал меня, не вижу ли я пауков на стенах. Сегодня наметилось некоторое улучшение, он уже не стонал, а только тяжело дышал, словно рыба, вытащенная на берег.

— Может, тебе поесть чего? — предложил я.

— Нет, — слабым голосом отозвался он.

— Слушай, может, коньяка стакан выпьешь, глядишь, полегчает?

— Не, я бы рад, может, легче бы стало, но он ведь сразу обратно выскочит.

— Попробуй хоть бульон.

Он промолчал, а я взял с полки большую кружку остывшего мясного бульона. Он питательный и с солью, что важно при потере жидкости. Женя смог выпить пару глотков, потом откинулся на подушки и стал хватать ртом воздух. Минуты через две дыхание стало ровнее, потом он повернулся ко мне и проговорил:

— Кажется, провалилось, дай ещё.

С нескольких попыток у него получилось допить всё. Вечером попробую туда сухариков набросать, а завтра кашу сварю, пациент пошёл на поправку.

— Прости меня, Юрий Владимирович, — проговорил он, положив свою руку на мою.

— За что? — удивился я.

— Ну, связался со мной, от меня постоянно одни проблемы, а бросить тебе совесть не позволяет. Я ведь помню, ты из-за меня здесь и остался. Если бы бросил меня тогда, успел бы выскочить. Как с ребёнком со мной нянчишься.

— Евгений, — серьёзно сказал я. — Ты эти разговоры прекрати. Всякое в жизни бывает, но всегда надо человеком оставаться. Если бы я тогда тебя бросил, не смог бы жить спокойно. И теперь тоже, да, как с ребёнком, больным, слабым, но своим. У меня своих детей не было, так что, считай, я свою родительскую заботу на тебя обратил. И ты не бесполезный, в каждой драке себя отлично показывал.

— Это да, подраться я всегда любил, в школе особенно. Силой меня природа обделила, так приходилось за счёт ярости вывозить. Так что? Не станешь меня бросать?

— Прекрати, а? С чего мне тебя бросать? Ты ведь уже на поправку пошёл, ещё дня три отлежишься, тогда и выступим. Потом вовсе нормальным станешь. У нас ещё столько впереди, что без напарника никак.

— Не бросай меня Юрий Владимирович, — произнёс он и закрыл глаза, в уголках глаз появились слёзы.

Я не придал значения его словам, списав их на нервное расстройство. Через полчаса, когда пациент наконец провалился в беспокойный сон, я отправился на кухню, чтобы приготовить ужин, или завтрак, не могу точно определить время суток. Часы показывают четыре часа дня, значит, ужин, хотя на улице непроглядная тьма.

Ветер по-прежнему завывал снаружи, но сейчас в этом вое мне послышались голоса. Люди? Или нелюди? А может, просто глюки. Поставив котелок с водой на огонь, я вернулся в комнату на втором этаже. Женя, такой же тощий и бледный, уже проснулся и беспокойно смотрел в окно.

— Что-то случилось? — спросил я.

— Они здесь, — проговорил он. — Пришли, ищут нас.

— Уверен?

— Чувствую, — он потрогал амулет на шее. — Амулет нагрелся, видимо, старикан перестарался с магической накачкой, теперь я как экстрасенс.

— Найдут?

— Не знаю, их мало, они слабы. Матери с ними нет.

— Ты и это можешь определить?

— Сложно сказать, что я могу. Это всё так… неопределённо. Но в прошлый раз сигнал был сильнее. Два или три здесь, просто разведчики. Будут искать в домах. Свет погаси.

Я взял лампу и закрутил фитиль. Комната моментально погрузилась во тьму.

— Дай мне пистолет, — пробормотал Женя.

Я сунул ему в руки один пистолет, заряженный серебром, а сам начал заряжать второй. Мой собственный револьвер был заряжен наполовину свинцовыми пулями, а наполовину серебряными. При нападении противника нужно будет повернуть барабан на нужную позицию.

— У меня вода кипит, — вспомнил я, — сейчас сниму и вернусь.

Кухня, к счастью, окон не имела, поэтому свет очага снаружи не виден. Впрочем, это не помешает врагам определить наше присутствие по дыму из трубы, да и единственный тёплый дом в городе привлечёт их внимание. А, впрочем, плевать. Если их мало, то отобьёмся, до этого момента их били, и били с сухим счётом. Отчасти повезло, отчасти мы сработали как надо. Только мать со своей магией меня беспокоит.

В котелок я бросил кусочки мяса и оставил вариться. Потом ещё сухариков накрошу для густоты. Когда поднимался, услышал странный звук. Окно открыли. Вот чёрт!

Я распахнул дверь и увидел в свете луны (откуда луна-то взялась, темно же было), как с окна спрыгивает юная девушка в ночной рубашке. Две косички, невинное личико, на вид лет четырнадцать. Вот только неоткуда взяться тут девочкам, они просто сюда не доберутся. А значит, это…

Тварь с невинным видом приближалась к больному, тот смотрел на неё круглыми глазами и что-то шептал. Сейчас она его укусит. Вот она уже подобралась вплотную, стала залезать на кровать… а потом меня ослепила вспышка, а по ушам ударил звук выстрела. Тварь, изорванная в лоскуты, отлетела в угол, где начала распадаться на части. Древний покойник, настолько древний, что после второй смерти превращается в прах.

— Идиотка, — прокомментировал Женя, откинувшись на подушки. — Пыталась меня загипнотизировать, зов свой долбаный применила. А у меня амулет на шее. Я вид сделал, будто поплыл, она обрадовалась и полезла внутрь. Дура.

— Она одна была?

— Да бес её знает, я, если что, второй пистолет приготовил.

Ну, да, не зря заряжал. Пули мы так и не отлили, приходится кромсать на кусочки серебро и засыпать в ствол, придавливая пыжом. Но на близкой дистанции срабатывает отменно.