О людях и бегемотах - Сергей Мусаниф

– Базара нет, – сказал Юнга. – Только скажи водиле, чтобы тормознул у табачного ларька. А то в зоопарке сигар не дают, а мне страсть как курить хочется.

– Ты слишком уж много куришь, – сказал Гоша, когда Юнга поджег третью за час сигару.

– Наши врачи победили рак, – объявил Юнга. – И раковым клеткам никогда не удастся возникнуть в моих легких. А сердце у меня, как у слона. Или как у бегемота.

– Меня не твое здоровье волнует, – сказал Гоша. – Просто пожарная сигнализация скоро сработает.

– Так отключи ее, – сказал Юнга. – Или Марина пусть отключит. Марин, отключишь?

– Уже отключила, – сказала Марина. – Сигнализация пыталась сработать еще полчаса назад.

– Ну вот видишь, – сказал Юнга Гоше. – Все устроилось.

Спустя два часа они сидели в гостиной снятого гиптианами особняка и делились впечатлениями.

Юнге понравилось в зоопарке.

Марина, с которой Юнга связался сразу по приезде и избавил от необходимости брать зоопарк штурмом, как она это планировала, чувствовала себя не в своей тарелке, листала томик Диккенса и большей частью молчала. Лена, Гоша и Юнга беседовали на отвлеченные темы, Лева, для которого общение с бегемотом уже не было новостью, большей частью молчал и задумчиво курил.

Очередная стадия его плана была завершена.

Начиналась следующая. Гораздо более масштабная. А в соответствии с масштабами операции увеличивались и масштабы угрожающей всем ее участникам опасности. Несмотря на присутствие в их команде специалиста по улаживанию щекотливых вопросов, Леве было тревожно.

Перебашлять Бен Ладена

– Мы не альтруисты, – сказал Юнга. – Мы корыстные твари, и, преследуя свои корыстные цели, мы хотим сделать Россию могучей и процветающей страной. Лева разработал великолепный план, который способен за считанные годы поднять экономику России, но он склонен не придавать значения одной внутриполитической проблеме, которая сильно влияет на внешнюю политику и общий политический вес России на мировой арене. Я говорю о Чечне.

– Чечня – незаживающая рана России, – процитировал Гоша.

– Верно, – сказал Юнга. – И пока эта проблема не будет решена, мнение России будет мало что значить.

– Не факт, – сказала Лена. – В Англии есть Ольстер и ИРА, но ее политический авторитет...

– Искусственно поддерживается сотрудничеством с Соединенными Штатами, – сказал Юнга. – Ты же не будешь спорить, что решение чеченского вопроса благоприятно скажется на России в целом?

– Не буду, – сказала Лена. – Но как его можно решить?

– Вот этим нам и предстоит заняться вплотную, – сказал Юнга.

– Ты не шутишь?

– Я часто шучу. Но сейчас я абсолютно серьезен.

– Понятно, – сказал Гоша. – Мне надо...

– Помедитировать? – предположил Юнга.

– Выпить, – сказал Гоша.

Лева ушел и вернулся с бутылкой «Чивас Ригал» и некоторым количеством стаканов. Налил Гоше и себе, потом предложил Юнге.

– Будешь?

– Не откажусь, – сказал Юнга.

– Я тоже, – сказала Лена.

Лева налил ей полстакана, Юнге, со скидкой на массу, полный, Юнга провозгласил свой любимый тост, вычитанный у Булгакова: «Желаю, чтобы все...» – и они выпили.

– Я провел некоторые исследования, – сказал Юнга. – На предмет, что такое война у вас на планете и почему люди вообще воюют. Поводы к войне можно разделить на три группы: экономические, политические и религиозные. Для того чтобы началась война, необходимо как минимум два повода.

– Не факт, – сказал Лева. – В основе всех Крестовых походов лежало только желание отбить у неверных фоб Господень, так что, кроме религии, там ничего не было.

– Не скажи, – возразила Лена. – Там было ужасно много политики. Европа в те времена была переполнена бряцающими оружием мужиками, у которых руки чесались подраться. Их агрессивную энергию надо было куда-то направить, и если бы церковь не подсуетилась со своими крестовыми походами и не направила эту энергию вовне, агрессия выплеснулась бы внутри Европы, и цвет рыцарства начал бы резать сам себя. Море крови, горы трупов, горящие крепости и прочая мерзопакость.

– А бабки?

– Рыцари не гнушались грабежом и мародерством. Война без добычи – это не война, говорили они.

– А они так говорили?

– Поверь мне, – кивнул Юнга с серьезным видом. Хотя черт его знает, с каким видом он кивнул. В эмоциях инопланетных бегемотов Лева пока слабо разбирался. – Война – одно из самых любимых занятий человечества. На Гип-то бывали войны на какой-то стадии развития, но потом мы переросли это явление. Вы его еще не переросли, и ожидать, что в допустимом будущем перерастете, глупо и бессмысленно. Я не хочу положить конец всем войнам на планете, точнее, хотел бы, но не могу, однако предлагаю прекратить данную конкретную заварушку.

– Как?

– Обсудим, – сказал Юнга. – Можете ли вы мне сказать: из-за чего началась война? Из-за чего она продолжается и почему никак не может закончиться?

– Все три твоих повода, – сказал Гоша, немного подумав. – Немного религии, немного политики и много денег. Так что если ты захочешь закончить войну, тебе надо будет устранить их все.

– Начнем по порядку. За что воюют чеченские боевики?

– Это просто, – сказал Гоша. – Сейчас они воюют за бабки. И среди них не так много чеченцев, как это принято считать. Конечно, кто-то может драться и по убеждениям, но основная масса рубится только за бабки. Исключительно за зеленые.

– Что можно сделать, чтобы они перестали воевать?

– Перебить их, – сказал Гоша.

– А если постараться обойтись без излишних актов широкомасштабного насилия?

– Не знаю, – сказал Гоша. – Может, напугать их до чертиков, чтобы пробрало до глубины души, до самых печенок. Только я не знаю чем. Это не мой профиль честно говоря.

– А если дать им бабок? – предложил Лева.

– Как? – спросил Гоша. – Кому? За что? Сколько?

– Можно придумать, как и за что. А кому и сколько– это чисто технические вопросы. Но сама идея тебе нравится?

– Не знаю, – сказал Гоша. – Она наглая, это точно. Исламский мир платит им за то, что они воюют. А мы заплатим им, чтобы они перестали воевать. Идея неосуществима, но она мне определенно нравится. Но денег надо много, ведь нам придется перебашлять самого Бен Ладена. Ты можешь себе это позволить?

– Могу.

– А что, если назначить награды за головы боевиков? – предложила Лена. – Скажем, по пять тысяч долларов за рядового, десять – за полевого командира, двадцать – за бригадного генерала. И они сами друг друга перебьют.

– Откуда в столь прелестной голове столь извращенные мысли? – поинтересовался Гоша. – В этом плане есть несколько просчетов. Во-первых, под ноль они друг друга не перебьют, и в ходе естественного отбора выживут самые опасные и зловещие типы. А во-вторых, прежде чем приняться друг за друга, они поотрезают головы всем мужчинам из мирного населения. Потому что по отрезанной голове ты не определишь, боевик перед тобой или нет.

– А если выкупить у них оружие? – спросил Юнга.

– Которое они сами покупают и воруют на российских военных складах? Это замкнутый круг, вечный круговорот оружия в природе. Ты купил, отдал на склад, кладовщик продал чеченцу, чеченец из него пострелял и снова продал тебе. Перпетуум мобиле.

– Етить его налево, – согласился Юнга. – Но идея с бабками мне нравится. Финансирование боевиков идет из исламского мира. Как нам его перекрыть?

– Перекрыть финансирование мало, – сказал Гоша. – Надо дискредитировать исламский фундаментализм. Надо нейтрализовать Бен Ладена и его сторонников.

– Что мы знаем о Бен Ладене?

– Совершенно неважно, что мы о нем знаем, – сказал Гоша. – Главное, что о нем знают и думают другие. Бен Ладен – идол. Он, безусловно, весьма талантливый человек, который отказался от денег и высокого социального положения ради борьбы за свои идеалы. Он – арабский Робин Гуд современности. Бен Ладен – знамя исламского фундаментализма. Он неуловим. Американцы пытались убрать его много раз, евреи пытались, англичане пытались. Но если он сумел уйти даже из Афгана...

Гоша плеснул себе еще виски и выпил залпом.

Убить Бен Ладена. Звучало как название компьютерной игры, одно время очень популярной в Интернете. Там Бен Ладен выскакивал из-за какой-то ширмы, как чертик из табакерки, а игрок расстреливал его из пистолета, при этом попивая кока-колу и закусывая чипсами. Для тех, кто пристрелил знаменитого международного террориста больше ста раз, он перестал быть легендой.

Легенда. Если Бен Ладена уберут спецслужбы, неважно, какой страны, из легенды он превратится в мученика. А за годы, которые пройдут после его смерти, из мученика он станет пророком. И будет литься кровь. И молодые люди с неотросшими бородами будут идти в бой, умирая и убивая с его именем на устах.