Проклятые кровью - Иви Берне

Обратно к неприятному разговору.

Услышав ее мысли, он сказал:

— Мне нравится пропадать.

Алия улыбнулась, не прерывая поцелуй, затем прикусила его нижнюю губу, но он обрел контроль над собой и оттолкнулся.

— Иди. Ты можешь упустить его.

Когда она засомневалась, он прижался губами к тыльной стороне ее ладони. Это был самый нежный отказ.

— Иди.

Слишком голодная, чтобы спорить еще, она бесшумно спустилась с дерева и бросилась к своей добыче. В темноте, на скорости с которой она двигалась, люди будут воспринимать ее не иначе как тень, обман зрения.

Они преследовала его пока он не дошел до раскидистых зарослей кустарника. Привычным было бы заговорить с ним, очаровать и убедить его присоединиться к ней в кустах, но она не испытывала желания быть нежной. Вместо этого она побежала прямо на него, схватила его, свалила на землю, скрываясь за кустарниками. Он с полсекунды сопротивлялся, пока она не завладела его волей. Скрытая темнотой, она сделала большой глоток, обтираясь о его колено. Она настолько привыкла к совмещению кормления с сексом, что не могла разделять эти две вещи. Может Михаил и древний охотник, но кормление включало ее, как выключатель лампочку.

Однако она не слишком надругалась над мужчиной, просто удовлетворилась небольшими поглаживаниями. Ничем не хуже тех, что он ощутил бы в переполненном метро. Когда она закончила, она выволокла его на парковую скамейку, чтобы усадить.

Несмотря на его общеизвестное презрение к людям, Михаил защищал людей на своей территории более энергично, чем любой другой принц, которого она когда-либо встречала. Он жил вынужденный придерживаться строгих правил поведения вампира/человека, и таскание жертвы по кустарникам и иссушение его в бессознательное состояние, в то время как его мучила жажда, нарушало несколько из тех правил. Чувствуя себя виноватой, она задерживалась в тени, чтобы удостовериться, что ее лесоруб в порядке. Он не вспомнил бы ничего из нападения, только задавался бы вопросом, как на его одежде оказалась грязь и сухие ветки. Но если она взяла слишком много крови, он не смог бы проснуться в ближайшее время, и оказаться ограбленным или арестованным, или и то и другое. Что было бы не очень хорошо.

Ненасытившаяся — и возбужденная — она потянулась к сознанию Михаила, и узнала, что он только закончил свой перекус неподалеку.

Ее жертва завалилась на бок. Она подняла его, несколько секунд удерживала его на месте, чтобы убедиться, что он не заваливается. Затем отпустила, его голова опрокинулась на спину и он захрапел.

Дерьмо. Она похлопала его по щеке, желая посмотреть, сможет ли она разбудить его.

— Привет? Простите?

— Ты получила удовольствие, когда взяла его так грубо?

Михаил. Поблизости. Она крутилась, в поисках его. Его положение менялось, сознание было закрыто. Он дурачил ее. Преследовал ее. Она развернулась, заметив его краем глаза, но снова потеряла его из виду. Мурашки пробежали по ее вытянутым рукам. Ее новые туфли очертили круг, когда она снова и снова крутилась на месте, пытаясь определить его точное местонахождение.

— Ты знаешь, что я не грабитель.

— Как бы тебе понравилось, если бы с тобой обошлись также грубо?

Угроза заставила ее пульс подпрыгнуть.

— Я бы хотела посмотреть на то, как ты попытаешься это сделать, красавчик.

— Рождество.

— Что?

Вопрос задержался у ее губ, в виде белого облака пара. Температура быстро падала. Она крутила головой, уверенная, что он приближается.

— Мы проведем год так, как ты предложила, но Рождество я хочу провести здесь.

Алия моргнула от неожиданности.

— Конеч…

Он атаковал ее сбоку. Они пролетели через заросли кустарника и упали на землю. Она продолжала сопротивляться, но у него было преимущество — план. Несколькими движениями, он прижал ее к земле, ее рука была выкручена за спину.

Он задрал ее юбку кверху и погладил рукой ее попку.

— Ты знаешь, что мое слово закон в этом парке. Ты должна быть наказана за нарушение правил.

— Ты заплатишь за это, — сказала она, выплюнув изо рта сухой лист.

— Как?

Он просунул руку ей между ног, прерывисто дыша ей в ухо. Она знала, что горит. Что она была влажной для него, уже после того поцелуя на дереве.

— Скажи мне, как я заплачу за это.

Она знала, что он спрашивает серьезно. Он хотел знать, что позже она сделает с ним. Это сделает его сейчас более неистовым. Она назвала свое лучшее оружие, игрушку, которая потрясала и очаровывала его больше всего.

— Все-таки тебе придется встретиться с моим ремнем. Ты знаешь я…

Его рука сжала ее. Все ее мысли рассеялись. Она не могла больше угрожать. Только хотеть.

— Я..Я..

— Скажи мне.

Одним рывком он разорвал промежность ее дорогих, совершенно новых колготок.

— Эй, я только…

Он что-то запихнул ей в рот. Кожа. Одна из его перчаток. Ее первой реакций было рассердиться, но он отодвинул ее трусики в сторону и углубился в нее пальцами. Ее мускулы пульсировали вокруг его пальцев, поощряя вторжение. Она укусила его за перчатку, содрогаясь, уже в опасной близости от оргазма.

— Почему ты такая влажная? Ты думала о сексе с тем мужиком? — Михаил двигал пальцами взад вперед, поглаживая ее внутренние стенки. — Ты терлась об него? Ты прикасалась рукой к его члену?

Михаил никогда не был с ней таким агрессивным. Прошло много времени с тех пор, как она позволяла кому-то так с ней обращаться. Но она поняла, что она ему доверяли настолько, чтобы позволить ему играть грубо. Понимание этого захлестнуло ее, принося с собой глубокое чувство облегчения.

Она в безопасности

Он убрал пальцы, оставляя ее опустошенной и неудовлетворенной. Тем не менее, он продолжал держать ее руку, удерживая одной рукой. Она могла слышать его резкое дыхание, чувствовать горячее, настойчивое давление его члена, зажатого между ее ягодицами.

— Это, — резко произнес он. — Это — то, что тебе нужно?

Она простонала в перчатку.

— Мм… хм.

— Покажи мне.

Она приподняла бедра и широко раскинула ноги, дрожа, от предвкушения почувствовать его внутри себя.

— Скажи мне!

— Да. Пожалуйста.

И он ворвался в ее плоть, надавливая глубже, растягивая, заполнения, обладая ею полностью — но ох так медленно. Когда она попыталась прижаться к нему и быстрее овладеть им, он скрутил ее руку. Он хотел, чтобы она была пассивна.

Она признала в нем дикое удовлетворение от взятия, по принципу, что хочешь ты, именно так как хочешь ты, и не обиделась на него за это. Вместо этого она нашла в себе силу капитулировать, и когда она это сделала, начала достигать кульминации. Оргазм растягивался и нарастал с каждым дюймом его проникновения. Это было все, что она могла сделать, чтобы сохранить спокойствие. Она понимала, что теряет контроль, и не могла остановиться. Ее глаза закатились, и она начала биться в конвульсиях под ним.