Проклятые кровью - Иви Берне

— Михаил? Ты еще здесь?

Спал ли он? Он искал слова, пытаясь вспомнить как говорить.

— Я здесь.

Она одним пальцем подтолкнула его подбородок. Его голова откинулась назад. Тяжело.

Она провела рукой по его открытому горлу.

— Мне нравится эта часть тебя.

Затем она связала его лодыжки.

Когда все было сделано, она за ремни безопасности, повела его в другое место, примерно на расстояние пяти шагов, но ему потребовалось время, чтобы добраться туда, потому, что он был почти обездвижен. По пути, он осознал, что понятия не имеет, в какой части комнаты он находится. Обычно он может сориентировать себя где угодно, но сейчас он потерял все свои навыки.

— На колени, — сказала она, когда они добрались, до места назначения.

Со связанными лодыжками и запястьями, он не мог опуститься на колени, не упав, но он сделал то, о чем она просила, не задумываясь. Он зашел слишком далеко, чтобы отступать. Он согнул колени.

Ее сильная рука схватила его за ремень безопасности и опустила его на землю.

Он начал понимать эту игру. Она ставила себя на ту же линию. Зарабатывала его доверие. Наклонив голову вперед, он уперся лбом в ее живот. Через какое-то мгновение, ее руки легонько коснулись его головы.

От этого прикосновения, яркая вспышка эмоций вырвалась из нее, так сильно и так быстро, что он не мог этого объяснить. Он навострил уши, прислушиваясь к тому, как она борется за контроль над своим дыханием.

— Алия?

Он не должен был разговаривать, он знал, но он беспокоился о ней. Она проигнорировала его молчаливый вопрос и начала связывать веревки, свисающие с его запястий с веревками на лодыжках.

Когда она закончила, он услышал визг шкива. Она просунула что-то холодное под паутину веревок на его груди. Еще один визг и за секунду она подцепила его на что-то за ремень безопасности на уровне его пупка.

Что она собирается делать? Она же не собирается повесить его, или собирается?

— Михаил. Дыши.

Ее ладонь погладила его по щеке.

— Все до этого момента было приготовлениями. Это испытание, о котором ты сам просил. Ты готов?

Он кивнул.

— Не сопротивляйся этому.

Этот небольшой совет нисколько его не успокоил.

Шкивы щелкнули и натянулись, и он оторвался от земли, его тело вращалось, когда он висел, на двух узлах на груди. Подвешенный, как кусок мяса. Не имеющий возможности защитить себя.

— Ты доверяешь мне? — спросила она три ночи назад.

— Думаешь, я спятил? — ответил он.

Он спятил.

Алия обошла вокруг него, проверяя надежность связки. Все болело. Ничего, из того что она делала, не помогало. Это не было хорошо. Это была самая худшая идея, из всех, что приходили ему в голову. Она стягивала веревки, связывающие его руки и ноги, пока они не соприкоснулись, растягивая мышцы, не привыкшие быть растянутыми.

Я сниму веревки с моих ног. Возможно, я смогу опуститься на пол. Мне не нужны руки…

— Сделай глубокий вдох.

Ее рука успокаивала его вздымающуюся грудь. Другая рука придерживала его затылок, снимая тяжесть с его шеи.

— Позволь голове откинуться.

Старые воспоминания нахлынули на него. Его отец, поддерживающий его в воде, обучая его плаванию.

— Доверься воде, Михаил.

Он вдохнул.

— Опусти плечи. Расслабь бедра.

Доверься воде.

Он опустил и боль отступила. Он опустил и поплыл.

Алия опустилась на колени разрываясь между плачем и мольбой. Благословенны танцевальные гены Натальи Фостин. Она никогда не видела ничего прекраснее связанного Михаила Фостина.

Длиное, тонкое тело Михаила, столь же гибкое, как и мощное, загнутое в форме круга. Его мощная выгнута шея откровенно выставлена. С другой стороны круга, его эрекция увеличивалась до идеального состояния. Ее мастерски проведенная работа с веревками усиливала и отмечала каждую его линию.

На мгновение, когда он только поднялся, она боялась, что не справится с ним, но он удержал равновесие. Он был естественным.

Она не знала, как долго смотрела на него открыв рот, прежде, чем вспомнила то, что должна сделать. Он не мог оставаться в таком положении так долго.

На четвереньках она подползла к его голове. Она проверила его пульс, хотя каждая его черта говорила о умиротворенности и она не услышала эха паники. Спокойный и глубокий.

Чтобы напомнить ему, где он, она провела пальцами возле ушей. Несколько капель пота просочились через маску, стекая полоской на его бровь. Без сомнения он все очень чувствовал, однако оставался спокойный.

— Ты в порядке?

— Ммм.

Его губы изогнулись в улыбку, разрывающую сердце своей красотой. Она наклонилась и поцеловала его, неторопливо наслаждаясь сладостью его рта, но не разрешая себе задержаться там слишком долго.

Ее губы опустились вниз его шеи. Кровь сильно пульсировала под его тугой кожей. Это напомнило ей, что она была голодна. Она позволяла ему почувствовать этот голод. Его вялость исчезла.

Улыбнувшись, она провела ногтем вдоль его шеи, от челюсти до горла, оставляя тонкую линию крови за собой. Ему официально об этом сообщили.

Она соединила ремни таким образом, чтобы две веревки отделили и обрисовали его грудь, в виде ромба. В этот момент его маленькие, плоские соски залились краской от бледно-розового до глубокой вишневого цвета. Соблазнительно красивый. Придерживая его туловище руками, она укусила твердый мускул повыше левого соска.

Как наркотик, его кровь полилась прямиком в ее кровоток. Ее глаза широко раскрылись, и она с трудом задышала. Это казалось невозможным, но его кровь только стала только сильнее, чем при первом кормлении.

Тонкий красный ручеек бежал по его груди и впитывался в веревку. Она вытерла след кончиком пальца и начисто вылизала. Ммм. Михаил. Она наклонилась и открыла другую сторону его груди.

Так она обращалась с кормильцами — делая сначала один глоток, продолжая еще и еще, пока они не просили о милосердии или падали в обморок. Она думала, что обращаясь подобным образом можно выявить действительно наиболее сильных личностей, но при первом укусе, он только тихо застонал. На втором фактически расслабился. Она знала, что если бы развязала ему глаза, то обнаружила бы что взгляд несфокусирован и глаза прикрыты тяжелыми веками.

На самом деле так и было.

Она хотела остаться недоверчивой, но от радости, наполняющей ее, не смогла сдержаться. Это вызывало головокружение, оживляло, совершенно непозволяя сконцентрироваться. Он был ее супругом. Поскольку никто в мире больше не мог им быть. Она покрывала его красивое тело поцелуями, так как хотела так долго.