Читер - Ярослав Дробязко

Спустя пару секунд двери лифта затянулись. Жанна Ивановна, подкатив под лоб серые глаза, подогнула колени и упала на красный ковер.

Настя приподняла голову. От лежки на железном столе вот уже часов пять подряд начал болеть затылок. Копчик тоже болел. Повернуть корпус из-за жмущих руки и ноги ремней было почти невозможно. Оторваться от стола, наболевшим местом, можно было только на расстояние в пару сантиметров, и то удерживать тело было сложно постоянным усилием мышц. От этого Порикова постоянно барахталась на столе. Уже часа два она была в комнате одна. Жуткие мысли о будущем постоянно терзали ее. Больше всего ее беспокоил факт взятия у нее полного шприца крови. Следовательнице казалось, что над ней начнут ставить опыты, мучить, пытать. Все эти догадки словно, не дающий ночью заснуть, рой комаров мучили девушку.

Но ход Настиных мыслей оборвало то, что она увидела за окном в ангаре. Там на круглой боковой поверхности цистерны в окне размером с кирпич что-то жадно на нее смотрело из темноты. Черный силуэт головы опускался вверх вниз, словно искал выход наружу из клетки. Девушка точно знала, что внимание это адресовано именно ей. Живя в большом городе, она давно научилась ловить на себе взгляды…. Но то, что Порикова сейчас видела — это был не голодный мужской взгляд и не завистливый женский. Она уже знала, что она заготовленная заранее жертва для этого существа в клетке. Насте захотелось от этого громко закричать: «Помогите!» Но она знала, что все равно ее никто не услышит.

Внезапно дверь у нее за головой спряталась в стену. Попивая из маленькой пластиковой чашки кофе, в комнату вошел в белом халате Алексей. Из нагрудного кармана у него торчал какой-то прибор похожий на пульт. Мужчина молча направился к дверям в ангар.

— Стойте! Подождите, пожалуйста, — остановила его Порикова.

Алексей повернулся к девушке и спокойно спросил:

— Чего тебе?

— Не могли бы вы подложить что-нибудь мягкое под голову?

На его лице появилась легкая ухмылка. Мол — зачем тебе покойнице это надо?

— Ладно. Это можно.

Алексей взял со стола напротив окон мягкий валик и подложил девушке под затылок. В этот момент она бросила на него жалостливый взгляд и спросила, кивнув на окна:

— Они убьют меня, ведь, правда?

Мужчина резко отвернулся от рванувшего в его душу волной сострадания взгляда голубых глаз. Ему стало вдруг жалко девушку, но он не в силах был, что-либо изменить.

— Правда, — тихонько ответил он, — Единственное, чем я могу утешить, так это тем, что твари выделяют много слюны, в которой содержится сильный обезболивающий компонент. Если не будете сильно дергаться, то почти ничего не почувствуете.

Услышав это, девушка громко зарыдала. Алексей не в силах больше находиться рядом с ней вышел из комнаты в ангар. Его поглотил полумрак и гул насосов.

Происходящее на площади выглядело так словно небоскреб «Черное Золото» превращался в хорошо укрепленную крепость. В парке среди деревьев спешно ставились агитационные палатки, куда, пряча под полами одежды оружие, в последующем ютились братки. Ближе к периметру парка прохаживались патрули в охранной форме с собаками.

В сумрачной комнате с закрытыми толстыми шторами окнами двое мужчин внимательно следили за происходящим на площади у небоскреба нефтяной компании. Они постоянно проверяли и настраивали резкость камер скрытно выставленных в окна. В комнате еще работал телевизор, на котором шпионы просматривали «живую» запись.

— Сань, слышь — вертолеты заснять не удалось: охрана как раз мимо проходила. Спалился бы на раз два, — сказал мужчина у окна.

— Ну и пес с ними! И так Ксенонову будет, о чем подумать, — ответил Александр.

— Нужно сообщить нашим.

— Точно.

В большом подземном гараже было много людей. Люди эти собрались перед грузовой машиной в очередь. Им выдавали автоматы Калашникова, пистолеты, патроны для них и простенькие бронежилеты, два стоящих в фургоне бритоголовых мужика. Большинство мужчин были в спортивных костюмах или джинсах и кожаных куртках. Стрижки соответственно короткие.

Двое мужчин, уже вышедших из очереди, ругались из-за того, кому достанется новый Калашников. Поначалу они просто матерились друг на друга, а потом начали толкаться.

— Вот болваны! Они бы еще за фантик от жвачки подрались, — пробубнил Валерий Петрович и плюнул в сторону.

Он стоял, облокотившись на перила, рядом с курящим Валентином на мосту из железных решеток, который нависал над процессией выдачи оружия, и, естественно видел всех внизу.

— Да, блин, зажрались пацаны на своих пригретых местах. Не серьезной херней страдают — вроде мы их в «войнушки» позвали поиграть, — подчеркнул Валентин и спросил, — Как быть с несколькими РПГ?

— Как-как? Не давать? А то и яйца себе поджарят — удоды бацылоголовые!

Они замолчали, продолжая наблюдать, как раздается амуниция.

— А, что там наша постоянная охрана? — оборвал молчание тоном еле слышимым в шумном гараже Валера.

— На постах стоят. С псами дуют по периметру вокруг здания. Пока ничего необычного, — вздыхая, ответил Валет.

— Вот и хорошо. Пацанов почти вооружили, телеки вырубили, моя охрана уже прилетела, — пускай сука только сунется! — воскликнул Петрович.

— Да, бля, что бы до вас добраться, Валерий Петрович, потребуется целая армия, — улыбаясь, сказал Валентин.

Валера одобрительно улыбнулся начальнику охраны, что делал крайне редко и то лишь тогда, когда ему говорили что-то приятное. Он почесал правое предплечье и, задернув рукав пиджака с рубашкой, показал своему собеседнику голую руку.

— Смотри, Валет, какая-то тварь меня укусила этой ночью. Я только сегодня после обеда заметил, как чесаться начало.

И в правду, на предплечье у Петровича была маленькая ранка, как раз на месте прохождения вены.

— Как точно цапнула зараза. И где ж это оно вас? — старался показать обеспокоенность здоровьем своего шефа Валентин.

— Да, черт его знает. Ездишь сейчас с этими выборами везде. Да и последние дела как-то совсем о себе забыть заставили.

Владимир Иванович Ксенонов вышел из спальни в красном халате, который еле сходился у него на животе, в большую комнату к троим незваным гостям. Это были его однопартийцы из избирательного штаба. Облаченные в деловые костюмы они нервно топтались на месте. За спиной у Владимира закрылась дверь, пряча голую черноволосую красавицу на кровати.

— Послушайте если это не что-то важное, тогда я вас сейчас видеть совсем не желаю, — резко начал Владимир Иванович вместо приветствия.

— Нам доложили наши ребята из конспиративной квартиры, что Обвальный подтягивает к своему небоскребу братву со всех контролируемых им точек, — так же резко ответил один из гостей.

— Обвальный….- удивленно произнес Владимир.

— Мы предполагаем, что он планирует начать устраивать провокации или даже собирается фальсифицировать выборы!

— Черт! Во — сука, — выругался Ксенонов и нервно стал щелкать пальцами, — мало мне было проблем за вчерашнюю ночь, так и сегодняшняя дерьмовой будет.

— Нужно срочно предпринимать какие-то меры, — с волнением сказал один из однопартийцев.

— Меры, меры. Дочь моя где? — громко рявкнул Владимир Иванович, заходив взад вперед.

Его коллеги, недоумевая, переглянулись между собой.

— Ах, да, — поправил он сам себя, — я сам ее прозвоню…. А вы собирайте всех. Поднять на ноги всю нашу братву. Пусть пасут Обвального с его небоскребом, центральные улицы, мэрию, памятники…. Короче пусть пасут все, где можно устроить какие-либо митинги и демонстрации.

Маша шла своей обычной походкой по длинному красному ковру вдоль светлого коридора с расставленными у стен вазонами и блестящими табличками у дверей. Этаж, по которому она шла, все сотрудники компании «Черное Золото» называли директорским. Здесь были кабинеты директоров разных подразделений компании, включая ее кабинет, Юрин и Валерия Петровича. В коридоре было пусто и тихо. Только звук каблуков, мнущих ковер, сопровождал ее грациозное движение.

Маша вышла в просторный холл с мягкими диванами, который нежно освещался вмонтированными в потолок лампами. Она подошла к двери у больших окон с красивой табличкой «Обвальный Валерий Петрович — генеральный директор ЗАТ Черное Золото». Она на секунду остановилась у двери.

Ее женственная фигура, как огонек смотрелась за стеклами холодных окон. Это был девяносто первый этаж. И потому за этими самыми окнами почти всегда свистел ветер. А теперь этот ветер был особенно сильным и холодным. Он подхватывал маленькие снежинки и нес их мимо. Но, несмотря на непогоду, девушка была легонько одета: утопающие под голубенькой юбкой чулки, беленькая кофточка с расстегнутыми верхними пуговками и красные туфли. Здание защищало это, казалось, хрупкое создание от холодов и непогоды.