Коготь берсерка - Виталий Сертаков

Даг сомкнул челюсти намертво. Как только хватка врага ослабла, он рванул в сторону и скинул противного суоми. Но палец изо рта не выпустил.

Юхо угодил кулаком Дагу в глаз. В ответ получил дюжину крепких пинков ногами. Очевидно, драться ногами Юхо не привык, он визжал, неловко отпрыгивал из стороны в сторону, но ни разу толком не сумел защититься. Одним особенно сильным рывком он едва не вывернул Дагу челюсть. Пришлось палец отпустить.

Даг стал плохо видеть. Кровь из разбитой брови заливала глаз. Юхо хромал, встряхивал правой рукой. Но сил в нем оказалось еще много. Он кинулся снова, подмял Дага под себя. Он был тяжелее раза в полтора. Даг успел дважды ударить в лицо противника головой, прежде чем его снова пригвоздили к сырой земле. Из разбитого носа Юхо прямо в лицо Дага обильно текла кровь.

— Урод! Волчонок! Пожиратель грязи!

— А ты — вонючий слизняк! Беззубая гадюка!

Противники принялись кататься, норовя придушить друг друга. Пальцы соскальзывали, ногти оставляли на шеях глубокие царапины. Даг задыхался. Этот проклятый мясоед был тяжелее его не в полтора раза… а казалось, что раза в три! Он неверно оценил силы врага, этот Юхо дрался совсем не так, как парни на родине. Он не желал честно обмениваться ударами на расстоянии, или взять в руки меч, или хотя бы палку. Он сгреб Дага в охапку, дышал своим вонючим ртом и все туже сжимал горло, лишая мальчишку глотка воздуха…

Даг очнулся, когда Юхо оттащили. Лалле, Тууле и двое незнакомых парней стояли над ним. Он видел их склонившиеся растрепанные головы на фоне белесого неба. Где-то высоко-высоко, над грядой перистых облаков, проплывал гусиный клин.

— Не ходи больше здесь, понял? — ровно сказал Лалли и добавил пару непонятных слов.

Даг тяжело сел. В боку стреляло, колено ныло, во рту скопилась кислая слюна. Левая бровь потихоньку наползала на глаз.

Юхо тоже сказал что-то обидное. Парни засмеялись, отвернулись и пошли, одобрительно хлопая Юхо по спине. Только Тууле не смеялась. Она смотрела на Дага и молчала. Северянин выплюнул кровь, потрогал зашатавшийся зуб, пошевелил конечностями. Вроде ничего не сломано… Неплохо для начала. Вот так подружился…

— Эй, стой, кусок свиного дерьма!

Юхо обернулся как раз вовремя. Суковатая дубина, заросшая мхом, опустилась ему на темечко. Раздался хруст, а за ним — сдавленный крик Тууле. Прогнившая дубина в руках Дага переломилась. Северянин чертыхнулся, отбросил ее и кинулся на врага с голыми руками. Но Юхо досталось крепко. Он зашатался, упал на колени.

Парни накинулись на Дага сворой, опрокинули в мох, скрутили руки. Лалли не без труда отодвинул визжащего Тойве, тот норовил ткнуть Дагу копьем в глаз. Кроме Тойве и младшего братишки Юхо, откуда ни возьмись появились еще трое. Низкая девочка, такая же черноволосая, как Тойво, похожая на граченка, и двое узкоплечих, белобрысых парней. Эти двое молча схватили Дага за руки и прижали к земле.

— Зачем ты напал? Ты же лежал… вот так, — Лалли показал, как лежал Даг. Слов вожаку шайки явно не хватало. — Ты не можешь драться, ты… он тебя победил. Все. Ты должен… слушаться. Исполнять волю.

Скосив глаз, Даг поглядел на «победителя». Шишковатой голове Юхо сегодня явно не везло. Бедняга стоял на четвереньках, тряс башкой и кашлял. Затем его вырвало.

— Ты слышишь? Эй, слуга вельвы, слышишь?.. — опять непонятные слова.

Лалли присел на корточки, опрометчиво наклонился слишком близко. Даг рванулся, освободил левую руку из захвата. Пнул левого белобрысого каблуком в голень. Тот охнул, откатился, обняв больную ногу.

— Ай, ай! — завопила маленькая девчонка.

Северянин ударил Лалли растопыренной пятерней в нос. Жгучая боль от выбитого пальца молнией пронеслась по телу. Лалли схватился за глаз, завертелся ужом.

— Бей его! Держи!.. — Тойво ругался на противном языке саамов. — Он Лалли глаз выбил!

Даг схватил копье Тойво, дернул на себя. Тот не удержался на ногах, рухнул поперек, придавив второго белобрысого парня. Маленький брат Юхо голосил, как девчонка. Тууле прыгала вокруг и что-то выкрикивала. Юхо наматывал вокруг макушки тряпку. Его и без того бурые волосы от крови и грязи слиплись в комок.

— Ага! Вот тебе, сын гадюки! — Эти слова Северянин понял, дальше перестал понимать. Лалли вернулся к нему с обоими целыми глазами, но с распоротым веком, и очень злой.

Даг встретил его копьем. Лалли едва не распорол живот. Точнее — наткнулся на острие, но вовремя отпрыгнул назад. Тойво кинулся за своим копьем. Левый белобрысый забыл о своем колене, оскалился и врезал Северянину в лицо ногой. Даг чудом успел отвернуться, удар пришелся в затылок.

Юхо вскочил, забыв про свои занозы в голове. Двоим Даг противостоять не мог, особенно когда его правую руку держали. Теперь они навалились хором, принялись пинать ногами и что-то выкрикивать. Сквозь боль и враждебный гомон Дагу казалось, он различает тонкий голосок Тууле. Кажется, она пыталась урезонить своих дружков.

— Будешь снова тут? — Лалли тяжело дышал, держа Дага за горло. От волнения парень сам путался в свейском языке. — Не ходить тут, будешь?

Даг собрал во рту слюну. На последний плевок ему хватило сил — враг нагнулся почти вплотную.

Затем небо вспыхнуло, и мир опрокинулся в темноту.

Глава восемнадцатая

В которой вертятся дохлые мыши, Говоритель закона делает выбор, а конунг дает имя сыну

— Гляди сюда… — Вельва крутила что-то на нитке. — Сюда гляди, глаз не отводи, пой со мной, по краю пойдем, по мокрым лугам пойдем, по тихим водам пойдем, по пустым яйцам пойдем, по упавшим звездам… лежи тихо, я сказала!

Даг попробовал спустить ноги с лежанки, но оказалось, что его завернули в шкуру. Примерно как паук заворачивает доверчивую муху в кокон. Под шкурой парень оказался голым и натертым жаркой пахучей мазью. От мази по коже разливалось тепло, слегка пощипывало, но места побоев не саднили, как раньше.

— Как… я… потре… — Даг хотел повиниться, что потерял ценные корешки.

— А ну, молчи! — сменила тон вельва. — Благодари лесовика, это он меня вывел на лосиную тропку. Хвала громовику, он осветил мне путь молниями, я вовремя нашла тебя. Эти подлые лягушата сбежали… Я сделаю так, что у них вытекут глаза! Я нашлю червей в их животы…

Она продолжала крутить на толстой нитке двух засушенных мышат.

— Не… не надо… — Даг убедился, что руки и ноги слушаются, зато гортань, язык и губы совсем вышли из-под контроля.

Но скоро выяснилось, что дело не в ушибах. Пиркке напоила его чем-то горячим и терпким, отчего горло онемело окончательно. По щекам и шее побежали крошечные колючки, стены избушки расплылись и стали медленно вращаться. Не вращались только слезящиеся глаза колдуньи.