Молитва отверженного - Александр Варго

Денин, давно небритый, с растрепанной головой и невыспавшимся лицом, в этом наряде смахивал на бомжа-пропойцу, который как минимум месяц живет под открытым небом, охотясь за пустыми бутылками. Впрочем, это его мало смущало.

Скоро все должно закончиться. Осталось потерпеть два дня.

Он надел на Таню подгузник, затем связал ее, заклеил ей рот, как и в прошлый раз. Его любимая не пошевелилась.

«Ну и хорошо. Пускай поспит. Ей нужно восстановиться», — решил Саша и с неудовольствием отметил, что мух в комнате стало больше. — Не забыть бы о липкой ленте для насекомых. И виноград! Да, конечно. Таня его обожает, особенно белый».

Саша вышел наружу, сощурился от ярких лучей солнца, что-то буркнул и повесил на дверь замок. После этого Денин поковылял к машине, взятой напрокат.

Он встретил их у входа в парк. Отец покупал его детям воздушные шары в форме различных фигурок, Роме — вертолет, а Даше — русалку. Малыши старательно лизали мороженое, с нетерпением ожидая, когда же наконец их дедушка расплатится и они получат вожделенные шарики.

Подходя к ним, Денин обратил внимание на новенькие самокаты, которых раньше у детей не видел. Интересно, это Юля постаралась или подарки от его родителей?

— Папа, папа! — завизжали дети, завидев его.

Саша улыбнулся, распахнул объятия.

— Привет, любимые мои. Я скучал по вам.

— Я тебя люблю, папа, — сказала Даша.

Щечка и кончик носа крохи были измазаны сладким лакомством.

— Я больше тебя папу люблю, — заявил Рома, отпихивая сестру. — А ты меньше. Козявка.

— Сам ты козявка, — надулась Даша. — Как дам по башке, улетишь на горшке.

— Хватит ругаться, — назидательным тоном проговорил Александр и обнялся с отцом.

— Рад тебя видеть, дорогой! — заявил Валерий Викторович, пристально взглянул на сына и негромко добавил: — Ты неважно выглядишь. Что, не выспался?

Денин засмеялся, но как-то напряженно. Словно у шестеренки, ответственной за смех, сточились все зубчики. Теперь она работала вхолостую, отчего его тон был каким-то неровным, плавающим.

Отец несколько секунд изучающее глядел на него, потом хлопнул по плечу и сказал:

— У тебя сколько времени? Идем, дети на аттракционы хотят. А потом в кафе посидим, я угощаю.

Денин не двинулся с места. Все это суетливое мельтешение, скопление людей, шутки, громкий смех, воздушные шары, запах пончиков и блинов, музыка, доносящаяся из глубины парка, на какой-то миг ошеломили его. Он стоял, слегка ссутулившись и подслеповато моргая, и напоминал слабоумного, который потерялся на перекрестке оживленной улицы.

Саша уже жалел, что решился на эту вылазку. Он отвык от всего этого.

«Таня!..»

Денин вдруг с отчаянием подумал, что его возлюбленная там одна. В спасительной темноте и прохладе. А он здесь, словно освежеванная, лишенная панциря креветка. Она лежит на тарелке, рядом с которой стоит кружка пива.

«Сейчас тебя сожрут, так-то!»

Он всей душой захотел к Тане. Но…

В глазах отца скользнуло беспокойство, и Саша торопливо сказал:

— У меня другое предложение. Давайте лучше на природу поедем. Я знаю одно место, там речка рядом есть. По дороге купим что-нибудь перекусить.

Дети озадаченно слушали Сашу, периодически поглядывая на ворота парка. Музыка, льющаяся со стороны аттракционов, манила их как магнит. По лицам малышей было видно, что тащиться в какую-то даль, на неизвестную речку им явно неохота. Природа, речка — это все абстрактно и непонятно где. А карусели со сладкой ватой — вот они, рядом, только руку протяни.

— Возьмем мяса на шашлык, разведем костер, — настаивал Саша. — Я вам тарзанку сделаю, да, дедушка? Будете кататься!

— Давай! — оживился Рома.

Он уже доел мороженое и не знал, куда деть палочку.

— А маму мы возьмем? — спросила Даша.

Ее мороженое уже почти растаяло, грозилось попросту сползти с палочки вязким холодным комом. Дедушка пришел ей на выручку, достал носовой платок.

— Идея хорошая, только мы обещали к пяти быть дома, — словно невзначай заметил он.

— Будем, — пообещал Александр. — Сейчас только одиннадцать. Пойдем, мой тарантас через дорогу припаркован.

— Ты купил машину? — удивился Валерий Викторович.

— Пока нет. Взял напрокат, — ответил Саша и вновь перехватил внимательный взгляд отца. — Что-то не так? — негромко, чтобы не слышали дети, идущие за ними, поинтересовался он.

— Саша, не обижайся, но твой внешний вид бросается в глаза.

— Так получилось, — сказал Денин. — Мать позвонила утром, а у меня все белье в стирке. Пришлось надеть то, что было.

Отец кивнул с понятливым видом, но Александр знал, что он едва ли поверил ему.

Еще бы. Его папаня далеко не дурак, знает родного сыночка как облупленного. Это матери можно с проникновенным видом вешать макаронные изделия на уши, и она проглотит любую чушь. С отцом же такое не прокатывает.

Они сели в машину, и Саша повернул ключ зажигания. Малыши не без труда втащили в салон воздушные шарики. Они тут же принялись делить территорию, обсуждая при этом плюсы и минусы автомобиля.

— Постой. Как ты собираешься везти детей без специальных кресел? — вдруг спохватился отец.

— Все в порядке. Менты не увидят, окна тонированы.

— При чем тут окна?

— Ты сомневаешься во мне?

Отец растерянно замолчал и нервно пригладил седые волосы. Он не понимал логику сына. По всему выходило, что Сашу волновала возможная встреча с гаишниками, а не безопасность детей. Абсурд. Или таково мировоззрение современного поколения?

— У тебя и ремень не работает, — сказал он, тщетно пытаясь пристегнуться, но сын, похоже, уже вообще не слушал его. — Ладно, — сдался Валерий Викторович.

В конце концов, может, он и в самом деле зря волнуется?.. Да и не хотелось ему ругаться в такой прекрасный день.

— Только не гони быстро. Если что, выпутывайся сам. Штраф я не буду за тебя платить.

Денин ухмыльнулся. Отец не видел лица сына в этот момент. Иначе ему стало бы не по себе от злобной улыбки, растянувшейся на физиономии Александра.

«Выпутывайся сам».

Денин подумал, что эту фразу он уже где-то слышал.

Ну да. Стасик-уголовничек. Теперь он разобран на запчасти, которые бережно хранятся в подвале.

Он улыбнулся еще шире и утопил педаль газа в полик.

«Я люблю тебя».

Она хотела плакать, вспоминая эти слова. Нет, рыдать. Но не могла.

Глаз нет. Слез нет.

Все, что можно, это кричать. Выть. Хрипеть. Звать на помощь.

Хотя нет. Денин предусмотрительно заклеил ей рот, так что Таня могла только невнятно мычать. Ее руки были замотаны так основательно, что не сгибались в локтях.

Даже если бы Таня и сумела завопить, то кто бы ее услышал? Судя по всему, она находилась в каком-то частном доме.

Где? У кого? Кто владелец этого неуютного, жуткого жилья? Куда он подевался? Здесь не было никого, кроме Александра и этого мерзавца, надругавшегося над ней вчера.

Впрочем, вчерашний гость, которого убил Денин, что-то говорил про Игоря. Таня помнила, что у Саши имелся приятель с таким именем. Возможно, они у него дома? Эх, если бы можно было добраться до телефона!

«Скоро все закончится».

Эта фраза Саши прокатилась по ее сознанию с таким грохотом, словно с лестницы свалился ящик, набитый булыжниками.

«Что закончится? Когда и для кого? Допустим, моя сестра и Дорел приедут в Россию. Они знают телефон Александра. По идее, установить и найти этого психа не должно составить труда. Вот только будут ли заниматься этим сотрудники полиции? Не исключено, если, конечно, Дорел предложит им какие-то деньги, — уныло подумала Татьяна. — Что я такого натворила, раз Господь столь жестоко наказывает меня?

Денин превращается в монстра. У него серьезные проблемы с психикой. Как же я раньше не заметила в нем эти отклонения? Черт побери, а ведь в какой-то момент я даже мечтала выйти за него замуж! Пусть и по расчету, но тем не менее. Он ведь действительно когда-то нравился мне».

Невыносимо болела шея, края железного ошейника не давали ране затянуться и покрыться заживляющей корочкой. Куски ваты, которые засунул под ошейник Денин, в скором времени вывалились оттуда, и к шее женщины жадно слетались мухи. Ко всему прочему болела рука, на которой она пыталась перегрызть вену.

«Жаль, что я не умерла», — подумала Татьяна.

«Это я попросил, чтобы вас с Леонидом забрали в тот самый сарай», — вспомнила она слова Саши, и ей стало страшно.

Бедняжка до сих пор отказывалась верить, что весь тот ужас был организован Александром. Она хныкала, мычала, безостановочно елозила по матрасу, покрытому кровавой коркой. Жуткая вонь, забившая крохотное помещение, вызывала у нее головокружение и тошноту.

Женщина вытянула вверх руки, нащупала край своего ложа, немного подтянулась. После этого Таня повернулась на бок и попыталась встать. Сделать это ей не удалось, и она неуклюже завалилась обратно на матрас. Это движение вызвало новую вспышку боли в шее, и пленница застонала.