Уинстон Черчилль. Его эпоха, его преступления - Тарик Али

было так, тогда почему руководство СДПГ резко смягчило свои требования и свернуло независимую пропаганду во втором туре выборов, пойдя на жалкий компромисс и вступив в коалицию с прогрессивными либералами? Каутский охарактеризовал либералов как «левое крыло буржуазии, опирающееся на новый средний класс». Но, как многие и предсказывали, либералы резко сдвинулись вправо, так что кайзеру нечего было опасаться. Рейхстаг одобрил рост расходов на вооружение и соответствующее повышение налогов. Этот парламентский кретинизм стал прологом к фатальной капитуляции СДПГ в 1914 г. и к тому, что за этим последовало, – глубокому расколу рабочего движения, который в конечном итоге привел к триумфу немецкого фашизма.

В 1918 г., однако, обстановка была непредсказуемой. В декабре, когда спустя месяц после капитуляции Германии на сцену вышла КПГ, депутаты от Независимой социал-демократической партии Германии (НСДПГ) – отколовшегося от старой партии левого крыла – уже привлекли на свою сторону многих радикальных членов партии и интеллектуалов. В своей речи на первом съезде КПГ[121] Люксембург изложила тезисы, которые должны были лечь в основу Германской Социалистической Республики:

Пролетариат воспользуется своей политической властью, чтобы вырвать весь капитал из рук буржуазии: сосредоточить все средства производства в руках государства, то есть пролетариата, организованного как правящий класс, и в максимально короткие сроки нарастить общий объем производственных сил.

Конечно, в самом начале этого можно добиться лишь посредством принудительного пересмотра прав собственности и условий буржуазного производства, то есть мерами, которые покажутся экономически недостаточными и несостоятельными, но которые по мере продвижения перерастут сами себя, потребуют дальнейших изменений старого социального строя; все это является абсолютно неизбежным в деле революционного преобразования всего способа производства.

Разумеется, в разных странах эти меры будут разными.

Тем не менее для наиболее промышленно развитых стран подходит следующий комплекс.

1. Отмена собственности на землю и направление всей земельной ренты на общественные нужды.

2. Жесткое прогрессивное налогообложение.

3. Отмена прав наследования.

4. Конфискация собственности у всех эмигрантов и мятежников.

5. Централизованное государственное кредитование из средств национального банка с государственным капиталом и исключительной монополией.

6. Сосредоточение средств связи и транспорта в руках государства.

7. Рост числа фабрик и средств производства, находящихся в собственности государства; введение в сельскохозяйственный оборот заброшенных земель и общее повышение плодородия почв в соответствии с социальным планом.

8. Равная обязанность трудиться для всех. Создание рабочих армий, в особенности в сельском хозяйстве.

9. Унификация сельскохозяйственного и промышленного производства; постепенное стирание грани между городом и деревней.

10. Бесплатное среднее образование для всех детей. Отмена детского труда на фабриках в его нынешней форме. Объединение образования с промышленным производством и т. д.

Кроме того, на митинге в Берлине, созванном независимыми социал-демократами, Люксембург заявила, что парламентские споры с «юнкерами и буржуа» о достоинствах или недостатках социализма являются пустой тратой времени. «Социализм – это не то же самое, что собраться в парламенте и принять какие-то законы, – сказала она. – Для нас социализм – это свержение правящих классов со всей жестокостью (громкий смех), на которую только способен сражающийся пролетариат».

Берлин сам находился на грани гражданской войны. Кристофер Кларк так описывает атмосферу в городе в декабре 1918 г.: «Повсюду толпы вооруженных рабочих и подразделения радикализовавшихся солдат. Самым заметным из них была Народная морская дивизия, чей штаб находился в Новых конюшнях – величественном здании в стиле необарокко на восточной стороне Дворцовой площади. В крайне левых кругах поговаривали о вооруженном восстании».

Обстановка накалилась до предела, когда правительство, сформированное СДПГ, НСДПГ и прогрессивными либералами, приказало матросам покинуть Новые конюшни, а те отказались повиноваться. Комендант города Отто Вельс, которого отправили для того, чтобы проследить за исполнением приказа, был, согласно донесениям, схвачен восставшими. Затем матросы и солдаты окружили правительственные здания, взяли под контроль телефонную сеть и отрезали кабинет канцлера от связи с внешним миром. Однако лидер СДПГ Фридрих Эберт воспользовался секретной линией и запросил вмешательство армии. Новые конюшни подверглись двухчасовой артиллерийской бомбардировке, а толпа вокруг канцелярии была разогнана.

Новости вызвали возмущение. НСДПГ вышла из состава правительства. Огромная толпа социалистов, коммунистов и беспартийных рабочих окружила солдат, вступала с ними в споры и пыталась объяснить, что происходит. Те слушали, задавали вопросы, а затем отступили из города. Берлин оказался погружен в предреволюционный кризис.

Правое крыло СДПГ по настоянию Эберта ввело в состав главных министров правительства Густава Носке. Сын бранденбургского ткача, он сам когда-то был заводским рабочим, но, одурманенный милитаристским патриотизмом, все больше склонялся вправо. Он начал с организации фрайкора, состоявшего из отбросов послевоенного немецкого общества. Это были люди, озлобленные поражением в войне, чей ультранационализм служил целям альянса, объединявшего СДПГ и армейских офицеров. Их ненависть к сторонникам левых идей в Германии и «жидобольшевикам» в Москве делала их идеальными кандидатами на вступление в эти вооруженные отряды.

Лидеры СДПГ хотели уничтожить левых в Берлине. Стремясь к этому, они удобряли почву для фашизма. «Кто-то должен сделать грязную работу, – с гордостью заявлял Носке, – и я не боюсь взять на себя эту ответственность». 15 января 1919 г. фрайкоровцы выследили и схватили Розу Люксембург и Карла Либкнехта. Кавалергарды, расквартированные в отеле Eden, забили обоих до смерти. Тело Розы утопили в канале. Это событие породило ту ожесточенную ненависть, которую КПГ в дальнейшем испытывала к социал-демократам.

Возмущение вырвалось за пределы политической сферы. Беспощадная карикатура Георга Гросса, опубликованная в апреле 1919 г. в сатирическом журнале Die Pleite («Дубинка»), выражала гораздо больше чем просто скорбь на левом фланге. Чувство общей неуверенности охватило всю страну, включая многих из тех, кто не отождествлял себя ни с КПГ, ни с НСДПГ.

Брехт написал о Розе Люксембург два стихотворения. Первое – в 1919 г., еще до того, как было найдено ее тело:

Красной розы больше нет.

Никто не скажет, где она лежит.

Она рассказывала бедным правду, и поэтому

Богатые решили, что она должна умереть.

Второе, написанное через несколько лет, когда фашизм вот-вот должен был дорваться до власти, стало эпитафией:

Здесь похоронена

Роза Люксембург,

Польская еврейка,

Проложившая путь немецкому рабочему классу.

Убитая по приказу

Немецких угнетателей. Вы, угнетенные,

Закопайте в землю свои раздоры.

Крах детища Черчилля: смена режима в России

События 1919 г. в Берлине стали суровым ударом, но и после них политическая оппозиция никуда не исчезла. Кара, наложенная в Версале на потерпевших поражение немцев, и последовавший затем экономический крах конца 1920-х гг. ускорили резкую поляризацию в стране. На протяжении всего веймарского периода (1918–1933) правящей либеральной элите не удалось разрешить этот антагонизм интересов. Ни мощь революционных сил, ни контрреволюционный дух консерваторов и фашистов невозможно было преодолеть. Постепенно готовилась почва для нового внутреннего и внешнего конфликта. В следующей главе мы еще вернемся к Германии.

Тем временем, пока рабочие по всему миру, ощущая дующий из России ветер революции, испытывали одновременно прилив смелости и ощущение угрозы, державы Антанты, намереваясь разгромить большевиков, прибегли к методам, похожим на те, которые так живо обрисовал Гросс. Военный министр Черчилль был решительно настроен, как он выразился, «задушить большевистского младенца в колыбели». Влиятельные голоса в Вашингтоне заявили о своей полной солидарности с его планами.

Начало того, что позднее будет названо холодной войной, было вполне горячим, когда в 1917 г. союзники вмешались в российскую Гражданскую войну. Будучи предоставлены сами себе, остатки царской армии и их черносотенные ударные части были бы разгромлены намного раньше, что сохранило бы множество жизней с обеих сторон. Годы спустя Джордж Ф. Кеннан, один из первых поборников холодной войны, мудрый в силу если не жизненного опыта, то хотя бы за счет своего возраста, так опишет политическую психологию Запада в том, что касается России 1917 г.:

Уверяю вас, в природе нет ничего более эгоцентричного, чем вооружившаяся демократия. Она