Закон Фукусимы - Силлов Дмитрий Олегович "sillov"

Впрочем, эти философские вопросы вполне можно было оставить на потом. Когда есть совершенно конкретная цель, от размышлений об устройстве мироздания лучше временно воздержаться.

Я помнил, что вход в небоскреб якудза преграждали двери из толстого пуленепробиваемого стекла. Интересно, а как работает в этом мире «Бритва»? Вроде при ликвидации Троих неплохо себя показала, не хуже, чем в мире живых. Надеюсь, со стеклянной дверью справится как-нибудь.

Но когда я приблизился ко входу в здание, у меня возникла одна мысль. Двери тоже были похожи на туманные пластины; я подошел к ним – и шагнул вперед.

Мне показалось, что я иду по дну реки, сквозь толщу воды. Упругое сопротивление имело место быть, но я преодолел его почти без труда – и оказался в вестибюле, где вооруженных охранников было как мух на подгнившем трупе. Вернее, плотных сгустков тумана, похожих на людей, практически не скрывавших, что у них под полами серых расплывчатых пиджаков находятся короткие автоматы и пистолеты. Многие из них смотрели на меня серыми шариками без зрачков, при этом не видя меня.

Люди чувствуют потустороннее. Те, кто находился поблизости, тревожно вертели головами, сунув руки под свои туманные пиджаки.

Я усмехнулся.

Внутри каждой серой фигуры теплился огонек. И я точно знал: стоит мне протянуть руку, погрузить ее в туман и сжать пальцами этот хилый язычок пламени, раздавив его, словно светляка, – и в моем мире рухнет на пол боец якудза, у которого без каких-либо объективных причин остановилось сердце.

Да, я мог убить всех в вестибюле, и никто бы не догадался о причине этих смертей. Вот только когда тебе нужен лишь один человек, в массовом убийстве нет никакого смысла. Как говорил Виктор Савельев, «чтобы развязать твердый узел, отдели сначала главаря, а потом все само распустится». Вернее, это вроде бы сказал кто-то из древних китайцев, а Японец просто повторил, но какая разница, кто произнес мудрые слова, если они сказаны хорошо и в тему?

Кстати, я видел один огонек, более яркий, чем другие. Если б кровь могла превращаться в пламя, она бы, наверно, полыхала точно так же, похожая на рубиновую каплю, подсвеченную изнутри. Я видел этот язычок пламени через перекрытия многих этажей, казавшиеся стеклянными. И откуда-то я знал, что это светится жизнь того человека, к которому я пришел, чтобы лишить его этой самой жизни.

Я прошел к лифтам, которые, кстати, тоже охранялись, и попробовал нажать на кнопку вызова. Получилось это не сразу – палец проваливался сквозь пластик. Тогда я представил свою кисть выкованной из стали – и тут же все получилось!

Створки лифта, стоявшего на первом этаже, неторопливо разошлись в стороны. Охранники, стоявшие неподалеку, немедленно повыхватывали свои огнестрелы условно-скрытого ношения, наставили их в пустую кабину…

Я же, представив свои ноги также стальными, шагнул в кабину мимо охраны. Конечно, у невидимого призрака есть свои плюсы, однако провалиться сквозь пол лифта как-то не хотелось.

Один из охранников метнулся было вперед, в кабину, но я его остановил, толкнув кулаком огонек, мерцающий в груди. Вроде и толкнул не сильно, даже не ударил и пламя это мистическое не погасил, тем не менее охранник будто на пику напоролся. Замер на месте, словно статуя, пистолет выронил, после чего начал медленно оседать на пол лифта.

– Это он! – послышался чей-то голос, приглушенный, словно у кричавшего на лице была перьевая подушка. – Воин тысячи лиц! Он здесь! И сейчас он надел на себя лицо смерти!

Я хмыкнул, нажимая кнопку знакомого этажа, где уже побывал однажды. Утонченный народ эти японцы! Даже в банальных трендюлях умудряются найти красоту и грацию, придав им поэтический окрас.

Двери лифта закрылись, в животе у меня немедленно образовалась характерная пустота, будто желудок оттянули книзу, – знакомый эффект движения скоростных лифтов. Надо же, как интересно. Оказывается, у меня в состоянии призрака есть желудок… Хотя фиг его знает, что это на самом деле за состояние. Люди меня не видят, это понятно. Себя я ощущаю так же, как раньше, руки-ноги вижу, лицо чешется, так как пару дней было не до бритья… Надо будет, как все закончится, опробовать черную «Бритву» на эту тему. Старый мой нож меня не резал, и бриться им было очень удобно. Надеюсь, что, поменяв цвет, он мне щеку не снесет, если попробую им соскоблить щетину с морды, как раньше.

Забавное все-таки существо человек. Еду я сейчас навстречу не знаю чему, то ли роте автоматчиков, то ли очередям из потолочных пулеметов, возле ног хрипит боец якудза, стоя на коленях и держась за грудь, а я о бритье думаю. Хотя для меня это нормальное состояние – гонять в голове всякую ерунду в преддверии лютого трындеца, и во время него, кстати, тоже бывает часто. Ну а о чем еще думать, когда Сестра в метре от тебя невидимыми крыльями шелестит? Грустить – глупо, все там будем рано или поздно. Радоваться – нечему. Вот и остается только репу чесать и размышлять, как круто будет расслабиться и спокойно довести ее до идеально гладкого состояния. Это если выживу, конечно. Ну а если нет, то пофиг, в общем-то, ибо мертвых щетина не беспокоит.

Ощущение пустоты в желудке начало потихоньку сходить на нет – то есть лифт притормаживал перед тем, как остановиться. Самое время было подготовиться к веселухе, которая, скорее всего, ждет меня наверху.

Я достал из-за пазухи ружье, без магазина похожее на длинный дуэльный пистолет из девятнадцатого века, проверил наличие патрона в патроннике, примкнул к ружью магазин, щелкнул предохранителем. Что ж, посмотрим, какой сюрприз приготовил для меня глава клана Ямагути-гуми.

Лифт остановился, двери бесшумно разошлись в стороны. И я понял, что даже предположить не мог, насколько лютый трындец меня ожидает…

Она стояла метрах в пяти от лифта…

Лапы и тело пантеры.

Хвост – длинный и тонкий, ближе к концу сужающийся в гитарную струну.

Из груди торчат гибкие щупальца с человеческими кистями на концах, сжимающими пару длинных мечей-тати. Между этими длинными и гибкими конечностями – еще одно то ли щупальце, то ли двухметровая шея, на конце которой находилась женская голова с копной черных волос, уложенных в средневековую японскую прическу. Правда, лица я рассмотреть не успел, так как тварь ударила.

Хвостом, словно плетью.

Я прям увидел, словно в замедленном фильме, как этот тончайший хвост рассекает упругий воздух и вместе с ним тело бойца, которого я столь неудачно для него ударил. Парень до сих пор не мог прийти в себя от шока – и к счастью для него. Потому что, когда тебя рассекает надвое живая гитарная струна, это, наверно, очень больно.

Удар пришелся немного ниже плеч, по груди бойца словно тончайшую алую линию прочертили. Он, хрипя, попытался втянуть в себя воздух, не смог, дернулся – и завалился на бок, при этом его верхняя часть тела отвалилась от нижней. Две отрубленные руки, мелко-мелко тряся пальцами, упали на пол лифта. А еще я увидел, как хвост-струна метнулся назад, и крохотная кровавая капля повисла в воздухе, сорвавшись с кончика этой струны.

Думаю, удар предназначался мне, и, на мое счастье, его по воле случая принял на себя живой щит, бьющийся сейчас в агонии на полу лифта, заливая его стены горячей кровью.

А еще я осознал, что больше не вижу его как плотный сгусток тумана. Возле моих ног умирал обычный человек, а это значит, что лафа кончилась и я вновь нахожусь в своем мире. И шестилапая тварь с нереально длинной шеей прекрасно видит меня.

Счет вновь пошел на доли секунды, послушное время притормозило свой бег. Спасибо волшебному чаю Чжанцина, состояние невидимости не выпило из меня все силы, хотя я чувствовал себя изрядно уставшим. Любое применение особых способностей тратит жизненную энергию со страшной силой, и переход в мир ками не явился исключением.

Что ж, ждать второго удара я не стал, прыгнул с места «рыбкой», мощно оттолкнувшись ногами от пола, – и буквально спиной почувствовал, как смертоносный хвост с легким свистом рассекает воздух в миллиметре от моей спины. То есть тварь промахнулась, и сейчас главным было не дать ей ударить в третий раз.