Чёрное Небо Синего Солнца - Виктория Гетто

Он задумчиво трогает свой подбородок, чуть качает головой:

— А если вспышка сепаратизма? Тот же Кавказа, Татарстан?

Мои губы кривятся в улыбке:

— Простым, честным и работящих людям ничего этого не надо. Дайте им занятие — работу, учёбу, спокойную старость, и я вам гарантирую, что ничего подобного не будет. Мутят воду либо заезжие эмиссары, либо те, кто возжелал добиться власти и богатства. Поэтому ваши органы внутренних дел должны распутать все ниточки, и тех, кто участвовал в подобном, казнить. Причём, публично! С освещением во всех средствах массовой информации. То же самое — за пропаганду западного образа жизни, либеральных ценностей, гей и лесби поведения. Внушите населению раз и навсегда: ты — гражданин Федерации, а значит, все эти американцы, европейцы и прочие не стоят твоего внимания. Их проблемы должны вызывать у тебя ровно столько интереса, сколько использованная туалетная бумага. Они — никто. А ты — всё. Зачинщиков беспорядков — к стенке на месте. Их покровителей — найти и тоже уничтожить. И не важно, кто он там — шейх, президент, канцлер, генерал. Уничтожить. А их страна должна быть наказана! Сжечь нефтяные и газовые вышки, взорвать газопроводы, утопить суда, перевозящие товары. Удары в ключевые точки. А они есть у каждой страны.

— Но это же война!

Мне становится смешно:

— Вы в это верите? Что они станут воевать? Что жирный американский негр, потомственный безработный в…дцатом поколении, или неграмотный латинос пойдёт сражаться в чужую страну за интересы белых господ? Или жирный германский бюргер оторвётся от кружки пива? Не смешите и не думайте. Они покорно сожрут всё, что вы с ними сделаете. Потому что реально им воевать нечем! Не из чего делать оружие, нечем заправлять баки, нечем отапливать свои дома. Без Федерации они — никто! Чем больше вы будете сюсюкать с ними, тем больше они станут наглеть. Вот аксиома для вас, господин президент. Впрочем, мы и так заболтались. Простите. Столько в душе… Нам пора, Лиэй.

Обращаюсь я к дочери и поднимаюсь со стула. Все тоже встают. И будущий глава Федерации, и его жена. И даже маленькие дочери, впрочем, одной уже пять, второй — четыре года. Дочка соскакивает со своего стула и благодарит за варенье. Подходит ко мне. Но хозяин дома кивает в сторону лежащего а столе планшета:

— Я, конечно, понимаю, что после этого сомневаться в ваших словах не стоит. Но, всё-таки. Я вижу, что это чисто земные технологии. Хотя и из будущего, по вашим словам. А чем вы можете доказать, что вы пришелец?

— Лучше во дворе. Если вы позволите.

Он кивает, и мы все выходим из дома. Вот и подходящий предмет для демонстрации — большая ржавая бочка с водой и сухое дерево. Отодвигаю Лиэй в сторону, снимаю с пояса световую катану.

— Не жалко будет?

Показываю на предметы для демонстрации. Глава дома улыбается:

— Уж как-нибудь… Особенно, после такого…

В воздухе вспыхивает чёрное лезвие. Удар, укол… Аборигены широко распахивают глаза.

— А… А…

Убираю лезвие. Снова вешаю оружие на пояс, беру Лиэй за руку.

— Мы всегда можем вернуться к вам, чтобы проверить, как идут дела… И помочь. Или снова… Вмешаться…

Он знает, благодаря кому переворот прошёл столь успешно, поэтому слегка дёргается, но справляется с собой. Мы выходим за ворота, где стоит роскошный легковой автомобиль. Садимся в него, и исчезаем из виду. Ещё одно доказательство нашего чужого происхождения. Для гарантии. Теперь ему некуда деваться. Выход лишь один — стать настоящим правителем, которого будут вспоминать в веках. А вот в качестве кого, спасителя или предателя, убийцы, или, наоборот, как великого гуманиста — зависит только от него самого…

— Папа, а теперь куда?

Лиэй смотрит на меня с удивлением, потому что подняв машину в воздух, я повернул не к Острову, а немного в сторону.

— В ресторан. Ещё одна встреча, милая.

— Ресторан?! Они сейчас работают?

Я улыбаюсь:

— Это в столицах шумно. А провинция у нас спокойно работает и отдыхает. Там народ делом занят.

Она умолкает и прилипает к окну, разглядывая пролетающую внизу землю — городки, посёлки, деревни. Сорок минут полёта, перед небольшим городком на берегу реки я сажаю машину на шоссе и спокойно еду. Этот город мне немного знаком, поэтому я быстро нахожу то, что искал, полюбившийся мне ресторанчик в гостинице. Недорогой, но очень вкусный. Входим с дочерью в зал, где почти никого нет. Это радует. Не хочу лишних вопросов, почему я таскаю в подобные места маленького ребёнка. Ну, как маленького? Скажем так, не слишком взрослого. Но тут, как я упоминал, провинция, и потому персонал относится к появлению девочки спокойно. Главное, чтобы было тихо. Делаем заказ. В ожидании, пока его приготовят, нам приносят соки и воду, а мне, естественно, свежесвареный чёрный кофе без сахара, зато с лимоном, как я люблю. Крепкий до черноты. Дочка с аппетитом ест, а я смотрю на таймер — не люблю когда опаздывают, но приглашённый гость появляется вовремя, как мы и договаривались. Когда в зале появляется точёная фигура девушки с дорогом платье, среди гостей слышен негромкий гул восхищения. Ещё бы — таких тут не бывало. Сразу видно, что она — из другой жизни. Светлана замирает на мгновение на пороге, я вскидываю руку, подавая знак. И криминальный элемент волнующей походкой истинной соблазнительницы направляется ко мне. Удивлённый взгляд на дочку, Лиэй сразу её узнаёт и отворачивается в сторону. Девушка на мгновение закусывает губу, но справляется с собой, присаживается за столик, осматривается по сторонам. Протягиваю ей меню. Она открывает, пробегает глазами, делает заказ подскочившей официантке. Та уходит.

— Странный выбор для встречи. Могли бы увидеться в столице, там полно куда более пристойных мест, чем это…

Она слегка кривит губы. Успокаиваю:

— Просто с этим рестораном у меня связаны кое-какие воспоминания. Так что прошу простить…

Но мастерство повара заставляет Светлану признать, что готовят тут как бы не лучше, чем в самых дорогих столичных заведениях. Чувствуется её напряжение и испуг глубоко внутри. Она не знает, зачем я вытащил её в такое время за сто пятьдесят километров от Столицы Федерации.

— Охрана с вами?

Девушка кивает.

— Ждут на улице.

— Замечательно.

Чуть успокаивается, а я беру разговор в свои руки. Мы спокойно болтаем о разных пустяках, о погоде, о еде. Словом, ни к чему не обязывающий ресторанный разговор ни о чём. Девушка вновь начинает нервничать, наконец, не выдерживает:

— Всё-таки, зачем вы меня сюда притащили?

— Вы очень красивы, Света…

Она со злостью выпаливает:

— Только ради этого?! Или вы хотите переспать со мной?

Отрицательно качаю головой:

— Можете быть уверены, что нет. Гарантирую.

Она реагирует именно так, как я и рассчитывал:

— Тогда зачем?

В этот момент на улице слышится шум. Слабый, но в нём явственно можно разобрать слабые вскрики, звон стекла, тупые удары. Светлана тоже его услыхала, и теперь озирается по сторонам.

— Что там такое?

— Там?

Показываю большим пальцем руки за спину, на выход.

— Да?

— Добивают вашу охрану.

Она медленно начинает бледнеть, потом упавшим голосом выдавливает:

— Вы… Хотите… Меня… Убить?

Словно констатирует факт.

— Я? Никоим образом. Это сделают они.

Откидываюсь на спинку стула, обвожу рукой зал ресторана.

— Понимаете, Света, вы не обратили внимания на посетителей, а зря. Здесь те, кто пострадали от вас и ваших друзей. Лично. И они очень обрадовались возможности рассчитаться с вами. Только что прикончили вашу охрану. А сейчас приступят к вам. Думаю, это справедливо. Вон, видите, седая женщина? На её глазах вы лично выкололи у её мужа глаза. А обеих мальчиков сначала кастрировали, а потом засунули в бочку и залили цементом. А тот однорукий мужчина, не припоминаете? Как же — это по вашему распоряжению ему отрезали её. Циркулярной пилой. Или та девочка-подросток мо странно плоской грудью… Тоже ваша работа. За то, что её отец отказался платить вам дань. Мало того, что ваши подонки её зверски изнасиловали, так ещё вы, лично опять же, вырезали ей молочные железы. Так что…

Я аккуратно промокаю губы салфеткой, киваю Лиэй:

— Идём милая.

Перевожу взгляд на застывшую в ужасе девушку:

— Удачи вам. Она сейчас понадобится.

Та делает движение, чтобы вцепиться в меня, но я уже встал и держу дочку за руку:

— Прощайте. Надеюсь, мучиться вы будете столько же, сколько и ваши жертвы.

Она молчит, а мы молча идём к выходу. И уже в проёме я слышу звон посуды, грохот роняемой мебели и дикий крик ужаса:

— Нет!!!

…Лиэй промолчала всю дорогу, и лишь когда мы уже пришли домой, спросила:

— Папа, это всё правда?

— Ты о ком, милая? О будущем президенте Федерации, или об этой…