Моя беспокойная жизнь - Джой Адамсон

Нас выручило то, что утром неожиданно появилось три лендровера; это были первые машины, встреченные нами за все время путешествия по пустыне.

Они принадлежали одному американцу, ведущему разведку нефти, и, к счастью, у их хозяев нашлась необходимая нам деталь.

По мере нашего продвижения на север местность становилась все более скалистой. Наконец мы достигли форта берберов в Эль-Голеа. Неподалеку было четыре города: Гардая, Эль-Атёф, Бени-Исгене и Бу-Нуара, — скрытых песчаными холмами. Казалось, что в этом месте время остановилось несколько столетий назад. Люди этих городов жили настолько замкнуто, что не посещали друг друга, и, конечно, никому из иностранцев не было доступа ни в один из них. Убедить берберов, что я приехала как друг, было очень трудно, но мне все же удалось это сделать, и они разрешали мне фотографировать их.

На следующем этапе нашего путешествия оазисы с поселениями стали попадаться все чаще, и вдруг перед нами как будто раздвинулся театральный занавес: мы увидели массу цветов и горы Атлас во всем их весеннем великолепии. Переход от голой пустыни к этим садам Эдема был таким внезапным, что из моих глаз неожиданно брызнули слезы. Мы продолжали наше путешествие по Алжиру и Марокко, пользуясь в целях экономии своими палатками. После совершенно безлюдной пустыни мавританская мистика и католическая помпезность в сочетании с европейской культурой производили ошеломляющее впечатление. Не было ничего удивительного в том, что мы влюбились в города Фес и Рабат, в Марракеш, даже в современную Касабланку, где мы распрощались с Африкой.

Затем мы пересекли Гибралтар и оказались в Испании, в городе Кадисе.

Несколькими днями позже мы спустились по деревянным приставным лестницам в глубокие пещеры. Там при мерцающем свете ацетиленовой лампы мы увидели наскальные изображения мамонтов, очень схожие с теми, что были обнаружены нами вблизи озера Рудольф.

В то время испанские пещеры не были открыты для посетителей, и только благодаря нашему рассказу об африканских наскальных рисунках для нас было сделано исключение.

Позднее мы посетили Альгамбру[37]. Там мы увидели покрытые снегом вершины гор Сьерра-Невада, сверкающие высоко над облаками, и это зрелище было для нас таким искушением, что мы не удержались от восхождения, хотя у нас и не было подходящей одежды для подобного рискованного предприятия.

Благодаря одному из друзей мы получили возможность остановиться на несколько дней в заповеднике Гредос. Проводник отправился с нами верхом в горы, где нам удалось близко наблюдать неуловимых горных козлов и восхищаться их способностью сохранять равновесие при спуске с отвесных скал. Затем мы отправились на север, чтобы посмотреть настенные изображения в пещере Альтамира. Меня поразила способность первобытного человека выражать свои мысли с помощью изображений животных-символов.

Пересекая Пиренеи, мы посетили Лурд[38]. Вид безнадежно больных пилигримов, повторно пришедших для того, чтобы помолиться перед пещерой, в которой вдоль стен грудами лежали отброшенные костыли, был впечатляющим.

В городе Арле во Франции, мы посмотрели корриду, значительно более гуманную, чем в Испании, так как в Провансе, для того чтобы добиться победы, нужно лишь суметь сорвать стрелку-кокарду с рогов быка, а животное остается невредимым.

Посетив города Авиньон и Каркасон, мы отправились в Монако, чтобы посмотреть аквариум с коралловыми рыбами. Это зрелище представлялось нам более интересным, чем игра в казино. Пересекая границу Италии, мы поднялись к мраморным карьерам Каррары. Для меня они представляли особый интерес, так как добываемый здесь мрамор — самый высококачественный из всех видов белого мрамора — использовали для своих произведений Микеланджело и другие скульпторы эпохи Кватроченто[39].

Мне хотелось показать Джорджу мои любимые Гальянские картины, но галереи были битком набиты туристами с гидами, громко говорившими на разных языках, и атмосфера, царившая здесь, не располагала к созерцанию шедевров. И все же несколько недель спустя Джордж вдруг заметил, что «Мадонна Медичи» во Флоренции была самой прекрасной вещью, какую он когда-либо видел. Моя надежда на то, что он оценит искусство Европы — главная цель нашего посещения Италии, — явно осуществилась.

Зрелище Доломитовых Альп, которые мы пересекли дважды, прежде чем попасть в Австрию, привело нас в восторг. В Тироле мы остановились у моих друзей, с которыми я до моего переселения в Кению много раз каталась на лыжах в свободное от занятий время. Мы провели там несколько счастливых дней, бродя по горам и собирая эдельвейсы и рододендроны, которые росли вдоль горных ручьев. Под руководством моего друга Джордж забрался на один из внушительных отвесных склонов Карвендельского хребта. Мы с восхищением наблюдали за серной с детенышами. В глубокой и хорошо защищенной горами долине мы заметили множество козлят, за которыми наблюдала старая серна, пока их матери паслись на более высоких склонах. Когда они вернулись и раздался их резкий свист, малыши вспрыгнули на каменистую осыпь и присоединились к матерям. Я знаю многих животных в Африке, у которых существуют такие же «детские сады», но до сих пор мне еще не приходилось наблюдать этого у европейских животных.

Посмотрев представление на Зальцбургском фестивале в Австрии, мы отправились в ФРГ, где хотели увидеть бывший дом Гитлера в Берхтесгадене. Но к настоящему времени все здания, принадлежавшие фашистской верхушке, были разрушены, за исключением дома Геббельса, превращенного в мотель. На находящемся рядом с ним озере Кёнигсзее было так много туристов, что потребовался бы целый день, чтобы попасть на одни из курсировавших по озеру пароходов. Однако когда мы на английском языке попросили предоставить нам частную лодку, то получили ее буквально через несколько минут.

Возвратившись в Австрию, мы поехали к ледникам горы Гросглокиер — самой высокой горы в Австрии, ее высота достигает 3797 метров.

К сожалению, позднее, когда мы прибыли в Шамони в надежде увидеть Монблан — самый высокий (4807 метров) из пиков в Альпах, погода испортилась и небо покрылось тучами. Через эту горную цепь предполагалось проложить туннель, который соединил бы Италию со Швейцарией.

Наконец мы отправились в Вену, где моя семья и друзья горели желанием встретиться с Джорджем. К 1953 году Вена постепенно возродилась после войны, но для меня дух прежней, довоенной Вены ушел навсегда. Я чувствовала себя здесь туристом, посещавшим бывший дом.

Мы продолжили свой путь в Швейцарию через Энгадин, а затем во Францию, где после стольких долгих лет отсутствия мы «отдали должное» Парижу. К тому времени мы были настолько переполнены впечатлениями, что я была искренне рада наконец прибыть в Англию.