Дочь палача - Маргит Сандему

— Потом наступает затишье, — подхватил Маттиас. — Все уже готовы об этом забыть, но тут появляется родственник одной из убитых женщин.

— Да, и в число обвиняемых попадают Таральд и Маттиас, носящие имя Мейден, — сказал Калеб. — Чтобы их спасти, Хильда предлагает свою идиотскую идею завлечения оборотня. Она утверждает, что знает, кто виновен. И мы поддерживаем ее в этой глупости. Да, все это было совершенно безумно!

— Подождите-ка, — сказал Маттиас и задумался. — Он напоил Андреаса и своих людей, а потом взял собаку и самодельный костюм оборотня, предварительно спрятав их в лесу.

— Да, это так, — подтвердила Хильда. — Потому что я слышала собачий вой в лесу, когда еще была в Элистранде. И это наверняка он вломился в избушку, чтобы найти улику…

— И пока все спали, он переоделся и пустил собаку по следу Хильды. Ему пришлось попотеть, чтобы поспеть за ней, потому что ты не трогался с места до тех пор, пока Хильда не закричала из леса!

— Мы так договорились! — сказал Калеб. — А потом он поспешил назад. Собаку он отослал, естественно, домой, когда она сделала свое дело, а костюм оборотня спрятал в лесу и лег «спать» среди остальных.

— Собака! — вырвалось у Хильды.

— Что такое? — спросил Калеб.

— Он хочет убить ее! Вот еще одно доказательство!

— Мне все ясно. Так что мы с Андреасом сегодня же поскачем за приставом. Это прекрасная собака, заслуживающая лучшей участи, и мы должны взять ее в качестве доказательства.

— Стоп! — сказал Андреас. — Кто это там идет?

Они остановили коней. Будучи уже на вершине холма, они увидели впереди себя, среди деревьев, небольшую группу людей.

Это были трое всадников: судья и двое его сподручных.

Маттиас тут же ссадил Хильду с коня.

— Беги через лес, — сказал он ей. — Беги к отцу в Линде-аллее и скажи, чтобы прислали сюда людей. Здесь могут быть осложнения.

— О, нет, вы не должны…

— Нам не избежать встречи с судьей, мы не сможем спрятать коней. К тому же мы помешаем ему поехать домой и взять собаку. Домоправительнице тоже не поздоровится, если он узнает, что она проболталась. Беги же!

— Да поможет вам Бог! — прошептала она и метнулась в лес.

Теперь она больше не боялась оборотня, не боялась леса. Она думала лишь о том, чтобы поскорее попасть домой и позвать на помощь.

Пробежав немного, она услышала стук копыт и невнятные голоса. Она затаилась: это мог быть судья со своими людьми. Когда они удалились, она побежала дальше и снова выбежала на тропинку — так было легче бежать.

Она еще никогда — в отсутствие погони — так быстро не бегала. Останавливалась ненадолго, чтобы перевести дух, и бежала дальше.

В одном месте, на самой вершине холма, она оглянулась. Она увидела их! Сама же она была скрыта от них листвой. Они… О, Господи, вид у них был угрожающий!

Хильда побежала дальше.

И вот перед ней открылся вид на Гростенсхольм. Церковь, дома — все это было еще так далеко! Она чувствовала себя совершенно измотанной, ей приходилось время от времени ложиться на траву, чтобы отдыхать.

Вдруг она услышала стук копыт. Она вскочила. Они уже здесь? Или это люди судьи?

На всякий случай она спряталась за большое дерево.

Топот приближался. Вот сейчас они появятся из-за поворота. Вот… Но… Хильда выскочила из своего укрытия. Это были две лошади без седоков. С пустыми седлами. Конь Андреаса и … Маттиаса.

— О, нет!

Она не заметила, что произнесла это вслух. Не задумываясь, она схватила за уздечку одного из коней, другой конь тоже остановился. «Что же мне делать? — думала она, чуть не плача. — Попытаться ехать верхом? Ехать назад? Нет, одна я ничего не смогу сделать, и, кстати, мне ни за что в жизни не повернуть коня, выбравшего себе определенное направление… Но если бы я умела ездить верхом, я приехала бы домой куда быстрее…»

Этот конь оказался покладистым. Сделав множество неудачных попыток и подставив булыжник, она наконец села в седло. Она сидела, скрючившись от страха и не зная, как заставить коня идти.

— Домой! — негромко, но настойчиво произнесла она. слегка тронув удила.

И конь — о чудо! — пошел! Другой последовал за ним. Все, что ей оставалось теперь, так это прочно сидеть в седле.

Это было легче сказать, чем сделать. В любой момент она готова была завалиться назад, ей казалось, что земля убегает у них из-под ног, хотя лошадь бежала не очень быстро. Ее пальцы вцепились в гриву, она неуклюже пригнулась, почти лежа на спине коня, с задранным до колен платьем — но какое это имело значение! Пан или пропал!

Она сидела на лошади Маттиаса, взявшей курс на Гростенсхольм. Вторая лошадь бежала следом.

Растерянная и сбитая с толку, она въехала во двор. К. счастью, все вышли встречать ее, иначе она не смогла бы слезть с коня. Перепуганная, она стала сбивчиво объяснять, в чем дело.

Таральд, судя по его виду, сразу понял, что от него требуется. Он тут же послал дворового мальчишку в Линде-аллее, а сам спешно собрал мужчин, которые могли отлучиться из дома. Собрались почти все. Никто не возражал против небольшой потасовки с судьей. Мальчик, поскакавший в Линде-аллее, передал Аре, чтобы тот скакал к приставу в Акерсхюс.

Хильду это успокоило. Если кто-то и мог убедить в чем-то пристава, так это Аре Линд из рода Людей Льда.

А Таральд поскакал со своими людьми в сторону холма. Вслед за ними с Липовой аллеи выехала группа всадников, и один человек — в восточном направлении.

Она вошла в дом вместе с Ирьей — обе перепуганные и взволнованные. Поднимаясь по лестнице, Ирья повернулась к ней и сказала:

— Ой, ой, я вижу, что в Эйкебю тоже послали гонца! Они там любят все моего Маттиаса, он ведь им родня, они этим гордятся.

На глазах у нее были слезы, и у Хильды тоже, когда обе увидели вдали движущуюся толпу.

«Это серьезное подкрепление, — подумала Хильда, — а у судьи всего двое людей. Но население деревни…»

Она все еще думала об этих двух убежавших лошадях. У нее сердце замирало от страха.

— Три на три, — сказала Ирья. — Ты слышала выстрелы?

— Нет.

«Господи, силы равны, но эти лошади беспокоят меня…»

— Баронесса, — сказала Хильда, всплеснув руками. — Я не могу больше сидеть здесь и волноваться!

— Я тоже. Поедем туда!

— Да, но я совершенно не умею ездить верхом. Меня удерживал в седле только страх. Я была как мешок с мукой, переваливающийся с боку на бок.

— Сядешь сзади меня, все будет хорошо!

Через некоторое время из Элистранда выехали женщины: Ирья с Хильдой позади себя, Габриэлла и Эли на своих конях. Лив же уехала навещать больных, даже не догадываясь, что происходит.

Хильду ужасно радовала эта родственная поддержка. Она чувствовала солидарность с ними, она тоже теперь была немного «своя»…