Аномальный наследник. Том 4 (СИ) - Тарс Элиан

Годунов, внимательно наблюдавший за реакцией Волынского, вновь сделал глоток коньяка и спокойно произнёс:

— Да, твой вариант более реален. Но даже полноценный Мастер в семнадцать лет без должного обучения и древней крови — вот кто настоящий самородок.

— Может быть, он чей-то непризнанный ублюдок? — внезапно озарило Волынского.

— Может быть. Но возможное присутствие в нём древней крови не отменяет уникальность юноши. Этот юноша, Миша, по праву добился участия в полуфинале всеимперского турнира. И любые посягательства на него — посягательства на империю.

Глаза Волынского округлились, и он склонил голову из положения сидя.

— Прошу прощения за свои действия, Александр Борисович. Но…

— Хватит, — устало повёл своей огромной ладонью Канцлер. — О том, что ты сделал, никто не должен знать. Благо прямых доказательств у её светлости нет. Но я не могу просто так закрыть глаза на произошедшее. Не после того, как Надежда Григорьевна инициировала «Срочную встречу». Я должен разобраться с этим инцидентом. С её светлостью мы договорились о неразглашении. Прямом неразглашении, так что не удивлюсь, если она уже начала распускать слухи. Это мелочи, но тебе стоит обязательно посетить финал турнира и, если Сидоров вдруг выиграет, поздравить его.

— Я понимаю, — тяжело вздохнул Министр.

— А ещё в качестве извинений за доставленные неудобства тебе стоит выслать и ему, и её светлости подарки. Не продешеви. И сделай всё анонимно.

— Я понимаю, Александр Борисович, — скрипнул зубами Волынский.

— Злишься? — склонил голову набок Годунов.

— Злюсь.

— На себя злись. Если бы ты не гоношился, всего бы этого не произошло. Твой сын всё равно бы проиграл, но, вероятно, не с такой серьёзной травмой. А теперь тебе придётся платить. Признавайся честно, отомстить хочешь?

Волынский плавно выдохнул, пытаясь совладать с эмоциями. Как же сложно общаться с Канцлером, когда тот не в духе. Можно сколько угодно строить подчинённых, свысока смотреть на других бояр, то и дело «заглядывающих в рот» Министру, но наедине с Годуновым всё равно будешь чувствовать себя подростком.

— Для простолюдина, — не став ждать ответа, спокойно продолжил Канцлер, — этот юноша чересчур самоуверен и нагл. Однако весьма талантлив, с этим не поспоришь. Отличник учёбы и будущий Гуру был бы крайне полезен империи, если бы захотел подчиниться.

— Он отказался от статуса Слуги Оболенских при поступлении в «Алую Мудрость», — сообщил Министр.

— Знаю. Полагаю, он уже успел отказаться и от более выгодных предложений. А теперь, даже неважно победит он или нет, предложений сделают ещё немало. И он откажется. Полагаю, он хочет основать имперский дворянский род. Для империи это неплохо. Но гораздо лучше, если его свобода будет ограничена. Не переживай, Миша. Есть у меня идеи, как затащить его под твоё крыло.

— В армию? — удивился Министр. — Он не пойдёт. А от принудительной воинской повинности страну освободил ваш отец.

— И правильно сделал, бойцов нужно мотивировать, а не принуждать. Или ты не согласен, Миша? Может быть, стоит сократить государственные расходы на твоё ведомство?

— Я со всем согласен, Александр Борисович! И полностью поддерживаю идею о правильной мотивации. Думаете… Мы сможем замотивировать этого мер… юношу служить империи?

— Ну, Миша, мотивировать можно разными способами. Главное — подобрать исполнителей. Нам потребуется хиленький, но предельно лояльный род. А силовые методы решения вопросов оставь для фронта.

* * *

В общежитии «Алой Мудрости» мне выделили просторный двухкомнатный номер на последнем четвёртом этаже. Так как я здесь вроде как гость, великая княгиня на правах радушной хозяйки предлагала приставить ко мне служанку, но я вежливо отказался. Надежда Григорьевна настаивать не стала, но велела Шапочкиной организовать мне трёхразовое питание и ежедневную уборку.

Оказавшись в своём временном пристанище, я сразу переместился в санузел. Скинув школьную форму, я включил воду, чтобы набрать ванну. Пока ждал, позвонил тёте:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Привет, Аскольд, — пробурчала она. — Поздравляю тебя с победой. Когда домой придёшь?

— Прости, что не ночевал вчера, появились неотложные дела. И до понедельника я точно не приду, временно поселился в общежитие лицея.

На четыре секунды в трубке повисло напряжённое молчание.

— Аскольд… У тебя всё хорошо? Зачем тебе оставаться в общежитии?

— Это для подготовки к финальным боям турнира, — я сказал правду, и тут же слегка приврал: — Великая княгиня Тверская подготовила для меня особые тренировки и восстановительные процедуры. В эти дни мне лучше быть под присмотром специалистов.

— А, ну хорошо, — в голосе тёти послышалось облегчение. — Что ж, для тебя это тоже занимательный опыт.

— О чём ты? — не понял я.

— Как о чём? О жизни в общаге, — хохотнула она, но тут же посерьёзнела: — Но я тебя слёзно прошу, держи себя в руках. Это Екатерина Алексеевна взрослая, рожавшая вдова. А в общежитии куча нецелованных красавиц-аристократок. Не сомневаюсь, что многие из них были бы не прочь узнать тебя поближе, ты у нас парень видный, да к тому же чемпион! Вот только если ты станешь для них мальчиком-открывашкой, то их родители…

— Тётушка, хватит! — чуть повысил голос я. — Я всё понимаю. Как однажды сказал Отмеченный Дланью: «такой футбол нам не нужен».

— Какой ещё Отмеченный? — сбилась с мысли Мари.

— Неважно. Главное, не беспокойся так. Я буду тренироваться, мне будет не до девушек. Кстати, в понедельник вас доставят на арену, не пугайтесь.

— Екатерина Алексеевна?

— Нет, скорее всего, это будут люди великой княгини. Поболеете за меня?

— Конечно, Аскольд. Ты главное… не покалечься там.

— Очень постараюсь.

Тепло попрощавшись с тётушкой, я скинул с себя нижнее бельё и плюхнулся в ледяную ванну.

Какое наслаждение наконец-то расслабиться после тяжёлого дня и побыть одному. Я прямо чувствую, как с каждой секундой боль в мышцах медленно угасает.

«Надеюсь, мне удастся сегодня как следует отдохнуть», — поймал я исчезающую мысль, прежде чем уснуть.

Видимо, не удастся. Прошло от силы минут сорок, а я сквозь сон и дверь ванной комнаты услышал стук в дверь входную.

Форкх подери мой чуткий сон!

Я вылез из ванны, наспех обтёрся полотенцем, накинул халат и вышел в прихожую.

— Иду-иду, — приговаривал я, открывая дверь.

На пороге стояла Юлия Ромодановская со своей служанкой Ликой — девушкой в чёрном платье и с русой косой. В руках Лика держала поднос, накрытый полотенцем.

— Аскольд? Я тебе помешала? — великая княжна изумлённо пялилась на мои мокрые волосы и белоснежный халат с гербом «Алой Мудрости» на груди. — Прости. Я думала, ты уже отдохнул, — попыталась произнести она невозмутимо. — Я поняла, что тебе нездоровиться и что-то случилось, но ты нам не рассказал деталей, о которых, видимо, знают Алиса Андреевна, Софья Антоновна, её светлость и, скорее всего, Яна Андреевна, — перешла в неожиданное наступление Ромодановская. — Ничего не имею против секретов, но, как твой школьный друг, считаю своим долгом позаботиться о твоём здоровье и пропитании.

— Благодарю, Юля, очень мило с твоей стороны, — ответил я после её тирады. — Ну, проходите, чего на пороге стоять. Только дайте мне несколько минут, — улыбнулся я, пропуская девушек внутрь.

А сам нырнул обратно в ванную. Я ведь только лежал в воде, нужно хоть помыться.

На то, чтобы привести себя в порядок и облачиться в школьную форму, ушло восемь минут. Когда же я вышел из ванной, на миг замер.

Людей в моём номере стало вдвое больше.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Юлия и Софья буравили друг друга напряжёнными взглядами. Обе девушки были одеты в лёгкие платья тёмно-синего и красного цветов соответственно. В это время две другие девушки хлопотали с накрыванием на стол.

— Аскольд Игоревич, — повернулась ко мне Троекурова, — как глава учсовета я должна была проконтролировать, что с вами всё хорошо. Я распорядилась приготовить вам ужин, но, смотрю, у вас уже есть кому об этом позаботиться.