Триггеры - Роберт Сойер

— Такая красавица, как вы? — удивилась Бесси. — Наверняка вами интересуется масса мужчин.

— Вы бы удивились, мэм, — сказала Сьюзан. Она подумала было на этом и завершить тему, но потом, слегка пожав плечами, добавила: — Многих мужчин пугают сильные женщины. Когда они узнаю́т, чем я зарабатываю себе на хлеб, то норовят исчезнуть.

— Вы тоже агент Секретной Службы?

— Да, мэм.

— А сколько вам лет?

— Тридцать четыре, мэм.

— И вы не чувствуете, так тикают биологические часы?

— Чувствую, — ответила Сьюзан. — Миссис Стилвелл, мне нужно задать вам несколько вопросов.

— Хорошо.

— В больнице происходит нечто очень странное, мэм. Люди читают воспоминания других людей.

Миссис Стилвелл нахмурилась.

— Какая чепуха.

— Я могу вас понять, мэм. Это в самом деле так выглядит. Но это произошло в результате неудачного эксперимента, проводимого здесь, в больнице. Так получилось, что я сама оказалась связана с экспериментатором; в этом нет никаких сомнений. А другой агент Секретной Службы — Дэррил Хадкинс — связан с вами; благодаря этому он вас и нашёл.

— Тот цветной парень?

Сьюзан почувствовала, как её брови полезли на лоб.

— Гмм… да.

Бесси снова нахмурилась.

— Не думаю, что мне это нравится.

Сьюзан решила на это не отвечать.

— И вы также должны быть с кем-то связаны. У вас не было никаких странных воспоминаний?

— Нет.

— Вы уверены?

— Конечно я уверена. Это полная чепуха.

Сьюзан решила зайти с другой стороны.

— Вы знаете почтовый индекс Белого Дома?

— Помилуйте, мисс Сьюзан, я и своего-то не знаю. Мне всегда его приходится где-то посмотреть, чтобы на письме написать.

— А название города, где родился президент, его вы знаете?

— Без понятия.

— Вы уверены? Это в Северной Калифорнии.

— Никаких идей.

Сьюзан скривилась. Проблема была очевидна: Миссис Стилвелл даже не пыталась ничего вспоминать. Она не щурила глаза, не морщила лоб, даже не задумывалась на секунду перед ответом. Для неё всё это было глупостью; у ней не было никаких оснований полагать, что она может знать ответ, так что к чему прилагать усилия, чтобы это проверить?

— Мне правда нужно, чтобы вы попытались, — сказала Сьюзан.

— Сколько вам лет, мисс Сьюзан?

Сьюзан нахмурилась.

— Гмм… мне…

Но Бесси подняла руку.

— Да, да, я знаю, что уже вас об этом спрашивала, но я не помню, что вы ответили. Видите? В моём возрасте вы практически ничего не помните ни о чём. И напоминать мне об этом лишний раз не слишком красиво. Так что, если позволите…

Сьюзан подумала над тем, чтобы просто отпустить ей. Возможно — лишь возможно — что она не представляет собой угрозы для безопасности даже если она связана с президентом. И, подумала она, Джеррисону на самом деле очень повезло — насколько вообще могло повезти человеку, в которого только что стреляли — в том, что даже если сцепка окажется постоянной, Бесси Стилвелл наверняка умрёт в течение нескольких следующих лет, тогда как, скажем, Кадим Адамс будет читать память Сьюзан всю её жизнь.

Но это вряд ли удовлетворит директора Хексли — или Старателя. Она должна знать наверняка, и…

В наушнике пискнуло. Она подняла руку.

— Доусон, говорите.

— Сью, это Дэррил. Я с Сингхом. Мы допросили оставшихся двух кандидатов, и это не они. Это должна быть миссис Стилвелл.

— Поняла, — ответила Сьюзан в рукав. Она повернулась к пожилой женщине. — Миссис Стилвелл — у нас нет никаких сомнений. Вы связаны с президентом Джеррисоном.

— Я вам говорю, мисс Сьюзан, это не так.

— Подумайте над вопросами, которые я сейчас вам задам, мэм. По-настоящему над ними задумайтесь. Это очень важно, понимаете?

Она кивнула.

— Хорошо. Подумайте вот над чем. Какое сегодня слово дня?

— «Слово дня»? — Я не знаю, что это значит.

— Просто спросите себя, миссис Стилвелл, какое сегодня слово дня. И по-настоящему задумайтесь над этим.

Она оттопырила тонкие губы. А потом в раздражении вскинула тонкие руки.

— Я не знаю!

— Скажите наугад, — предложила Сьюзан. — Скажите первое, что придёт вам в голову. Сегодняшнее слово дня — …

— О, ради всего святого… ладно, ладно. Э-э… «пузан».

Сердце Сьюзан пропустило удар. Это было не сегодняшнее слово, которое Старатель заучил сегодня утром; такое слово было три дня назад. И всё же если бы эта женщина читала Сьюзан или Дэррила, то могла бы извлечь слово дня из их памяти вместо памяти президента.

— Ладно, — сказала Сьюзан. Ещё один вопрос: как называлась школа, в которую ходил президент Джеррисон?

— Господи. Да откуда же мне знать?

— Наугад. Скажите наугад. Пожалуйста, мэм.

Возможно, это последнее «пожалуйста» произвело эффект, потому что Бесси прекратила возмущаться и задумчиво нахмурилась.

— Нордхоф-Хай, — сказала она, а затем, через секунду: — Вперёд, рейнджеры!

Сьюзан вытащила свой «блэкберри», открыла страницу президента в Википедии и проверила: старая леди была права. Она отложила телефон и проговорила в рукав:

— Доусон — Хадкинсу. Дэррил, ты прав. Наша угроза национальной безопасности здесь, со мной.

Теперь, когда они отыскали того, кто читает память президента Джеррисона, агент Доусон согласилась, что больше нет никаких законных оснований для изоляции больницы. Тем не менее прежде чем им было позволено покинуть здание, с каждым из подвергшихся воздействию людей побеседовал больничный управляющий по контролю рисков, профессор Сингх и один из больничных психиатров. Всем им посоветовали, и даже рекомендовали остаться в больнице, поскольку никто не мог предсказать, какие последствия и побочные эффекты может иметь сцепка памяти.

Им также сказали, что в случае, если они останутся, то пребывание в больнице будет бесплатным, и они будут находиться под наблюдением и иметь доступ к любому виду лечения, в котором возникнет необходимость. Те же, что захотят уйти — а таким оказались практически все, кроме Джошуа Латимера и его дочери Доры Хеннесси, которым операцию по пересадке перенесли на понедельник — должны будут подписать форму отказа от помощи вопреки рекомендациям. Также была собрана и проверена контактная информация, и все были приглашены на плановый медосмотр через пять дней.

Когда всё это было завершено, Марк Гриффин сел перед большим микрофоном, подключённым к больничной системе оповещения, сделал глубокий вдох — и ничего не сказал; горло всё ещё болело после того, как Дэвид Дженьюари пытался его задушить. Он сглотнул, откашлялся и затем заговорил в микрофон.