Вопреки судьбе - Виктор Глумов

Воображение нарисовало картину: она хватает Адольфовича, отнимает у него оружие, если есть, подчиняет охранников слева, они открывают огонь по тем, что справа, выживший выпускает ее… И тут начинается приступ.

На этом можно ставить точку. Жирную и тяжелую, как надгробие.

План «Б» она обдумывала, шагая за вивисектором. Если подчинить кого-то одного, например, толстяка, он перестреляет охранников, выйдет… А что дальше?

На улице Аня насчитала четыре дозорные вышки. У ворот топтались охранники с АК… четверо. Многовато будет. Что так, что эдак хана.

Интересно, как отсюда выбираются сотрудники, та же Сова? Вряд ли они пешком идут через полную опасностей Зону. Значит, есть техника. Осталось узнать, где она хранится.

Окруженный каменными стенами, двор напоминал колодец. Донесся рокот мотора и, огибая квадратное здание с зарешеченными окнами, вырулил давешний трицикл. Аню передернуло – еще свежи были воспоминания об аномалии.

Толстяк потер руки и подмигнул:

– Ну что, подруженьки, прокатимся с ветерком?

– Куда? – спросила Аня и велела ему ответить честно.

– К той самой аномалии, в которой тебе отшибло память. Посмотрим, что будет, если затолкать туда вас вдвоем: обе поджаритесь или малую тоже колбасить начнет?

«Вот и момент истины», – подумала Аня. Их всего четверо. Ключи от наручников – у Глебова. А что, если подчинить Верова? Он застрелит водителя, толстяка и напарника, потом пустит себе пулю в лоб. Останется малость: забрать ключи, освободиться и сбежать на трицикле с трофейным оружием. Водить Аня умела.

Оставалась одна проблема: если начнется приступ, она не сможет не то что вести трицикл – ползти.

Аню и Рикки посадили на середину заднего сиденья, надзиратели стиснули их, прижав друг к дружке боками. Толстяк уселся рядом с водителем, выхватил прибор, фиксирующий аномалии. Рикки трясло, губы ее дрожали. Она то жадно оглядывалась по сторонам, будто пыталась напоследок насытиться ощущениями, то снова начинала дрожать.

Аня сосредоточилась. Второго шанса не будет. С оружием они в Зоне не пропадут, прибор, фиксирующий аномалии, заберут у вивисектора. Только бы все сделать правильно и не промахнуться. Спешить в этом деле нельзя.

Проехав немного по лесу, трицикл остановился возле уже знакомой поляны. Вивисектор глянул на прибор, потер руки и обернулся:

– Ну что, подруженьки, нас ждет горячий день. Как показала практика, людей в аномалии поджаривает. Не разрывает, как хомячков в микроволновке, не волнуйтесь.

Рикки побледнела, уставилась на едва различимый мерцающий туман.

Можно, конечно, заставить вивисектора сжалиться, он послушается и заберет их обратно в концлагерь, и даже относиться будет более-менее по-человечески, но второй такой возможности не предоставится.

Веров вытащил из трицикла Аню, поставил на ноги, Глебов потянулся к Рикки, она метнулась в другую сторону, вывалилась из машины, ударилась локтем о дверь и скорчилась от боли. Глебов рывком поставил ее на ноги и за наручники поволок к аномалии.

Аня послушно пошла за Веровым, оценивая обстановку. Водила остался в машине, от нее до аномалии двадцать метров. Толстяк, подбоченясь, стоял недалеко от тумана, Глебов тащил упирающуюся Рикки. Надзиратели остановились в полутора метрах от аномалии. Рикки опустилась на колени и разрыдалась.

– Бросайте их в аномалию по команде. Главное, сделать это одновременно.

План родился сам собой. Уже не думая о приступе и возможных последствиях, Аня приказала Рикки встать, развернуться и сделать подсечку Глебову. Будь он свободным от чужого влияния, даже не пошатнулся бы, но Аня помогла ему качнуться вперед и, сделав несколько шагов, рухнуть в аномалию.

Волосы на его голове заискрили, он заорал так дико, что бросило в жар, но Аня не отвлекалась. Посмотрела на Верова, стоящего за спиной, велела ему вскинуть автомат и прицелиться в стоящую на четвереньках Рикки.

Вивисектор счел его жест естественным и перевел взгляд на погибающего Глебова. Толстяк не заметил, что Веров направил ствол на него, нажал на спусковой крючок. Грохнул выстрел, и колени вивисектора подломились, он приложил руки к простреленной груди, непонимающе уставился на убийцу и рухнул лицом в траву.

– Что за на фиг? – возмутился водитель и вылез из машины, умница.

Веров выпустил в него очередь – прошил от тазовой кости до ключицы. Затем он сунул ствол АК в рот и вышиб себе мозги. Палец свело предсмертной судорогой, и труп с развороченной башкой продолжал стрелять, пока не опустошил магазин.

Аня с отчаяньем отметила, что ключи от наручников у Глебова, который превратился в обугленную тушку, лезть в аномалию опасно, а вытащить его оттуда проблематично.

Рикки все так же стояла на четвереньках и бездумно таращилась перед собой – все еще не верила в удачу.

– Мы свободны? – наконец прошептала она.

– Ключи в аномалии, – бросила Аня зло. – В наручниках много не набегаешь.

– Когда туда попадает человек, она разряжается, и часа два это место безопасно, – сказала Рикки, поднялась и зашагала к трупу, который вонял горелым мясом и жжеными волосами.

Возле тела остановилась, не решаясь прикоснуться к нему. Аномалия, действительно, разрядилась, и с девочкой ничего не происходило.

В отличие от нее, Аня трупов не боялась, зашагала к Глебову, благодаря покойника-недотепу, сковавшему руки спереди, обшарила черную горячую корку – сплав кожи и одежды. С трудом подавляя отвращение, выковыряла связку ключей и шарахнулась прочь.

Пальцы слушались плохо, и Аня промахивалась мимо замочной скважины. Третий ключ подошел, и наручники звякнули, открываясь. Затем Аня освободила Рикки, и девочка расхохоталась:

– Господи! Спасибо! Не знаю как, но у нас получилось!

– Зону благодари, – ответила Аня, трясущимися руками обыскала вивисектора, забрала у него прибор с антеннами, «макарова», протянула Рикки: – Пользоваться умеешь?

– Не-а…

– Научим, держи.

Себе она взяла АК Верова, правда запасной магазин к нему всего один. Нужно было убираться как можно скорее: наверняка на базе слышали стрельбу, и скоро сюда прибудет подмога…

В трицикле затрещала рация, и сквозь помехи пробился голос:

– Четвертый, прием, прием, это база. Слышали стрельбу, у вас все в порядке?

Рикки многоэтажно выматерилась.

– В машину, – скомандовала Аня. – Валим отсюда.

Ключ зажигания был в замке, Аня выжала сцепление, повернула ключ и тронулась. Как у порядочного автомобиля, здесь была пятиступенчатая коробка передач. Впервые в жизни Аня поблагодарила бога, что отказалась в автошколе учиться на «автомате».

Петляя между деревьями, Аня сунула Рикки датчик аномалий:

– На, зеленая точка – мы, красная – аномалии. Если увидишь красную, говори.

Рация снова затрещала, и Аня выбросила ее, оборвав шнур. Воображение рисовало карательные отряды, выдвинутые на поимку беглянок. Им ведомо то, что никому не положено знать, потому Аня не сомневалась, что на их поимку бросят лучших бойцов.

В голове зазвенело, сосны начали двоиться. Волна жара поднялась по позвоночнику, и мозг будто разлетелся тысячью осколков, впившихся в черепную коробку. В глазах потемнело, и Аня выжала тормоз, сложила руки на руле и уперлась в них лбом.

Рикки похлопала ее по плечу и спросила осторожно:

– Ань, что с тобой?

– Меняемся местами. При… приступ. Дальше поедешь ты. В глазах темно…

Аня перегнулась через дверцу, и ее вырвало.

– Но я не умею, – испугалась девочка.

Кое-как Аня выбралась из машины, ощупью обогнула ее. Рикки помогла ей пересесть, заняла водительское сидение.

– Педаль слева… нажми. Поверни ключ.

– Повернула, ничего.

– Слева педаль, а не справа, чччерт…

Заурчал мотор и тут же заглох.

– Еще раз, не отпуская педаль.

Снова заработал двигатель.

– Теперь ногу на… вот блин, башка. Держи педаль слева, на… найди ногой правую педаль, но пока не дави.

– Есть, – проблеяла Рикки, взглянула испуганно, ее лицо распадалось на три.

– Медленно отпускай левую педаль и так же медленно дави на правую.

Как и у большинства новичков, мотор заглох. Тронуться получилось с третьего раза. Трицикл на первой передаче катил между сосен, танцующих тарантеллу. Трясло так, что Аня от боли то теряла сознание, то приходила в себя. Стволы-кроны-стволы-бурое небо в разноцветных кругах. Темнота. Вспышка света, толчок…

С трудом Аня разлепила веки: трицикл врезался в сосну.

– С горки ехала, не вписалась, – сквозь слезы проговорила Рикки, погладила Аню по голове: – Ты идти сможешь?

– Нет. Я дышать не могу, как рыба, воздух глотаю. Бери прибор, – Аня почувствовала, что «плывет», вот-вот вырубится, и затараторила: – Уходи. Пистолет возьми тоже. Беги, меня… оставь.

– Не оставлю!

На мгновение тьма расступилась, и перед глазами возникло пыльное, в дорожках слез, лицо Рикки, перечеркнутое косой розовой челкой.